Наконец, Эпиметий нарушил молчание.
— Какой шепот?
Абаддон улыбнулся, наслаждаясь тем, что Серый Рыцарь, наконец, заговорил.
— Что здесь находится псайкер огромной силы. Многие думали, что это узник, запертый здесь десять тысяч лет назад, но у Давиникус Ликае другая версия. Они верили, что, когда Серые Рыцари запечатали Подземелье и заточили узника в этой могиле, они оставили одного из них охранять этот мир. Самого могущественного из их числа. Одного из их основателей.
Глаза Эпиметия слегка сузились.
— Не волнуйся, дело не только в твоих психических способностях. — Магистр поднял руку и коснулся пальцами того места на шее, где были расположены прогеноиды. — Твои гены также представляют для меня большой интерес.
На мгновение Эпиметий позабыл о боли, ошарашенный пониманием происходящего. Серый Рыцарь уже был готов взреветь, когда Абаддон врезал по его виску, и на глаза опустилась пелена.
157961.M41 / Сорок два километра северо-восточнее Атики, Пифос.
К тому времени как Шира убралась с места падения, ливень превратился в моросящий дождь. Первый час она провела на земле, у основания огромного красного дерева, частично, чтобы спрятаться от дождя, частично — чтобы не попадаться Порванному Крылу на глаза. Убедившись, что ей ничего не угрожает, она забрала из разрушенной кабины все необходимое в достаточно скромном количестве, а также смастерила искусственный костыль из покореженных обломков, чтобы передвигаться с поврежденной лодыжкой. Ребра Ширы дико ныли в районе крепежного приспособления, защитившего ее от смерти при ударе, пилот также сильно повредила плечо о створку окна, когда покидала судно, за несколько секунд до взрыва. Но, по крайней мере, она была жива, чтобы еще раз поквитаться с Порванным Крылом. Если только Тзула не прибьет ее раньше за уничтоженный шатл. Перенеся весь свой весь на здоровую ногу, Шира захромала в сторону Атики.
158961.M41 / Изумрудная Пещера. Атика, Пифос.
Азраил был полностью поглощен беседой с апотекарием Рефаилом, когда к ним подошел Бальтазар. Темные Ангелы приостановили обсуждение потерь и процента извлеченных гено-семян и достали мечи. Гавриил и капеллан-дознаватель Асмодай сделали то же самое, двигаясь по направлению к великому верховному магистру, распознав природу пленника.
— Апотекарий Рефаил, магистр Задакиил и пятая рота возглавляли операцию по очистке последние эти несколько дней, и почти все они понесли ранения различной степени тяжести. Магистр Велиал и третья рота должны оказать им помощь, и присмотреть за раненными, — произнес Азраил.
— Как пожелаете, мой повелитель, — произнес Рефаил.
Его броня была покарежена и залите кровью врагов, как и броня любого другого Темного Ангела. Его способность убивать не уступала способности лечить. Проходя мимо Бальтазара, он кивнул ему.
— Я передаю пленника вам, лорд Азраил, — произнес десантник, дернув за цепь, которой он связал Корпулакса.
У предателя отсутствовали обе руки, а сама цепь была туго обвязана вокруг шеи.
— Прошу прощения, что не смог довести его в целости.
Асмодай молчал, потрескивание его крозиуса говорило само за себя.
— С вашего позволения я удаляюсь… — Бальтазар поклонился старшим Темным Ангелам и повернулся, намереваясь присоединиться к братьям.
— Брат Бальтазар, ты должен быть свидетелем, — произнес Азраил.
Бальтазар остановился и посмотрел в глаза военачальника.
— Лорд Азраил, он не готов, — запротестовал Гавриил.
Азраил поднял руку, местами, там, где броню разъела кислота, проглядывала плоть.
— Возможно и нет, Гавриил, но он заслужил это.
Магистр Крыла Смерти кивнул великому магистру, а затем Бальтазару. Корпулакс засмеялся, он скорее чувствовал себя победителем, чем пленником.
— Всегда секреты, не так ли? — ухмыльнулся десантник Хаоса. — Стараетесь скрыть пятно позора, которое несете уже целое десяти тысячелетие. Не хотите, чтобы кто-нибудь узнал о предательстве Темных Ангелов, включая ваших собственных братьев. Я был одним из вас, одним из «Непрощенных», каждый день сражаясь за Льва и Императора, и что я получил взамен?
Никто из Темных Ангелов не ответил на его вопрос, на лицах читалось презрение.
— Ко мне относились как к ребенку за взрослым столом, прося покинуть собрание, когда старшие, как вы сейчас, обсуждали секретные дела с апотекариями. Годы я мирился с этим, никогда не спрашивая, никогда не сомневаясь. Всегда выполнял приказы, даже когда это означало бросить людей, которых мы должны были защищать, чтобы выполнить чьи-то жалкие планы или вступить в конфликт с нашими союзниками. И для чего? Чтобы сохранить несколько жалких секретов.
Корпулакс снова расхохотался.
— Знаете в чем ирония? Вы скрываете секреты сами от себя. Вы не думаете, что Падшие делятся своими планами с теми, кто преклонил перед ними колено? Все обитатели варпа в курсе ваших секретов и прекрасно знают о вашем предательстве, и то, что вы делаете с бывшими Темными Ангелами.
Крозиус Асмодая стал светиться ярче.
— Мы знаем о ваших подземельях, и как вы выбиваете показания, «техники» для вытягивания признаний, чтобы потешить ваше самолюбие. Я уже не говорю о единственном узнике, выскользнувшем из вашей хватки, единственный заключенный, сбежавший из Скалы.
Темные Ангелы переглянулись между собой. Азраил обменялся с Асмодаем многозначительными взглядами.
— Больше секретов? Или этого не было?
Корпулакс издал длинный, булькающий звук.
— Без разницы. Можете притащить меня в Скалу, но это не сработает. Мой хозяин благоволит ко мне, и никакая боль не сравнится с той, которую я уже перенес. Я буду тянуть время, может, издам крик, может, взмолюсь о пощаде, буду прикидываться, что я одинок. Но, в конце концов, я исчезну. Утром вы придете ко мне в камеру, готовясь снова пытать меня, но она будет пуста. И знаешь в чем истинная ирония?
Холодные взгляды были прикованы к Повелителю Чумы.
— Если мне не удастся сбежать первый раз, я буду пытаться еще и еще. Скорее сдохните вы, прежде чем выбьете из меня признание.
Ухмылка на его лице была настолько широкой, что омертвевшая ткань начала рваться по краям рта десантника Хаоса.
— Я бы дал вам заковать себя в цепи, но, похоже, ваш щенок уже выполнил эту работу за вас.
Азраил сделал шаг к Корпулаксу.
— Ты закончил? — произнес великий верховный магистр, его голос был спокойным, не выражавшим никаких эмоций.
Улыбка исчезла с лица Корпулакса.
— Когда ты говорил о Скале, ты произнес «мы». Что-то типа «вы попытаетесь заставить нас раскаяться»? Что ты имел в виду?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});