Читать интересную книгу Божество реки - Уилбур Смит

— Вон он! — завопил я Тану. — Дави эту свинью! Тан тут же отдал приказ развернуть «Дыхание Гора», но как бы стремительно ни орудовал рулевой своим веслом, ладья разворачивалась медленно. А вельможа Интеф тем временем, как рыба, скользил по воде, саженками продвигаясь к восточному берегу под защиту своих союзников гиксосов.

— Греби! — просигналил Тан гребцам по правому борту. Нос ладьи быстро повернулся. Как только пловец оказался прямо по носу, Тан отдал приказ грести обоим бортам, и мы рванули с места. Однако вельможа Интеф был уже далеко впереди и до берега ему оставалось совсем немного, а там ожидали пять тысяч лучников гиксосов с огромными изогнутыми луками, готовые прикрыть его своими стрелами.

— Моча Сета на их головы! — заорал Тан. — Мы схватим Интефа под самым их носом. — И он повел «Дыхание Гора» прямо вперед, приближаясь к одинокому пловцу.

Когда мы подошли к берегу на расстояние полета стрелы, гиксосы залпом выстрелили, небо потемнело вокруг нас, и свистящая туча обрушилась на ладью и реку вокруг нее. Стрелы падали так густо, что палуба словно покрылась щетиной, некоторых наших гребцов ранило. Корчась и обливаясь кровью, они повалились со скамеек.

Однако Интеф был совсем близко. Оглянулся, и я заметил ужас на его лице, когда он понял, что не сможет уйти от острого носа ладьи. Позабыв о стрелах, я побежал на нос и закричал ему:

— Я ненавидел тебя с самого первого дня! Я ненавидел каждое твое прикосновение. Я хочу увидеть, как ты умрешь. Ты — само зло!

Он услышал меня. Я заметил это по глазам, и тут боги тьмы, его покровители, снова вмешались. Одна из полузатонувших ладей гиксосов плыла на нас по течению, разбрызгивая искры, языки пламени и клубы дыма. Если бы мы коснулись ее, наша ладья тоже заполыхала бы, превратившись в столб огня. Тану пришлось отвернуть и приказать гребцам сдать назад. Пылающая ладья поплыла между нами и берегом. Вельможа Интеф скрылся за ней. Когда горящая ладья проплыла, я увидел своего врага снова. Три смуглых возничих гиксосов вытащили его из воды и помогли ему взобраться на высокий берег.

Наверху он на мгновение остановился и оглянулся, а потом скрылся из виду. Меня трясло от бессильной злобы. На наших людей падали стрелы, поэтому Тан дал приказ развернуться и присоединиться к основным силам, которые добивали еще держащиеся на плаву ладьи гиксосов.

Последние ладьи врага переворачивались, накренившись, зеленые воды Нила заливали их и тушили пламя, с громким шипением поднимая облака пара. Наши лучники высовывались из-за борта и расстреливали в упор беспомощно барахтавшихся гиксосов.

Как только все враги утонули, Тан обратил внимание на западный берег: на небольшую группу вражеских воинов и стадо лошадей, оставшихся там. Когда ладья понеслась вперед, пастухи гиксосов разбежались, но наши воины выскочили на берег с обнаженными мечами и погнались за ними. Гиксосы были конниками и привыкли вести бой на колесницах, а наши парни были пехотинцами и превосходно бегали. Они бросились за неприятелем, как стадо гончих за шакалами. Быстро окружив гиксосов, стали крушить их острой бронзой, и скоро сотни окровавленных трупов усеяли зеленое пшеничное поле.

Я соскочил на берег с первыми воинами. Дело у меня было серьезное. Что проку делать модели и изобретать колесницы, если некому таскать те самые колеса со спицами, которые уже представляются моему воображению.

Мне потребовалось огромное мужество, чтобы направиться к стаду ужасных существ, брошенных пастухами гиксосов недалеко от реки. Каждый шаг в его сторону требовал усилия воли, потому что лошадей было несколько сотен, и их явно обеспокоили и встревожили крики, бегающие люди и звон оружия. Я был уверен, что они в любой момент могут броситься на меня, как раненые львы. Я уже вообразил, как будут рвать на части мою теплую дрожащую плоть, и мужество мое тут же испарилось, я остановился как вкопанный. Стоял и смотрел на лошадей с расстояния в сто шагов, очарованный красотой этих диких хищных зверей, и приготовился спасаться бегством при первом же намеке на нападение.

У меня впервые появилась возможность поближе рассмотреть этих животных. Большинство из них серые с оттенком гнедого. Две или три лошади черные, как Сет. Ростом они были с человека, а грудь у них была широкая, как бочка, шеи длинные и изящно изогнутые. Их гривы напоминали волосы красивых женщин, а шкуры блестели на солнце как отполированные.

Одна из лошадей, стоявшая поближе, вскинула голову и задрала верхнюю губу. Я отступил назад, увидев огромные прямоугольные белые зубы. Она ударила задними ногами по земле и издала такое страшное ржание, что я повернулся и довольно поспешно направился к ладье. Затем хриплый вопль одного из воинов неподалеку остановил мое трусливое отступление.

— Бей чудовищ-гиксосов!

— Бей чудовищ! — подхватили все этот крик.

— Не надо! — закричал я, и весь мой страх за собственную шкуру был забыт. — Не надо! Спасите лошадей. Они нам нужны!

Мой голос потонул в свирепом боевом кличе наших войск, бросившихся на стадо лошадей с поднятыми щитами и окровавленными мечами, с которых капала кровь пастухов. Некоторые воины останавливались и пускали стрелы по стаду лошадей.

— Не стреляйте! — Я проследил, как черный, сверкающий на солнце жеребец, встал на дыбы и заревел, когда стрела впилась ему в холку.

— Не надо, пожалуйста, не надо! — вопил я, а один из моряков подбежал с легким боевым топором к молодой кобыле и ударил по суставу над копытом. Удар покалечил ее, и она не могла убежать. Вторым ударом по шее он свалил лошадь, и та забилась на земле.

— Не троньте их, не троньте, — умолял я, но стрелы повалили еще дюжину животных, а мечи и топоры искалечили и убили по крайней мере еще столько же, прежде чем стадо испугалось и три сотни лошадей, вскинувшись, поскакали галопом в пыльную пустыню запада.

Прикрыв глаза от солнца, я смотрел, как они уносятся прочь. Мне почудилось, что частица моего сердца убежала вместе с ними. Когда они исчезли, я попытался защитить пораненных и искалеченных стрелами животных, скрывшихся в зарослях папируса, но воины опередили меня. Их ярость была столь велика, что они собирались вокруг поваленных трупов и свирепо пронзали их мечами, отрубали конечности и головы.

Немного в стороне, за островком папируса, вдали от глаз разъяренных воинов стоял тот самый черный жеребец, в которого попала первая стрела. Он был тяжело ранен и, спотыкаясь, брел вперед. В холке у него торчала стрела. Не думая о собственной безопасности, я подбежал к нему и остановился, когда он повернулся ко мне.

Только тогда я понял, какая опасность мне угрожает. Зверь ранен и, как лев в подобной ситуации, наверняка бросится. Жеребец смотрел на меня, я смотрел на него и вдруг почувствовал, как страх падает с моих плеч, как ненужный в жару плащ.