Аргустал поднял измученную голову с каменного изголовья, и голос вновь изменился, словно в ответ на его движение:
— Настоящее — это как нота в музыке, которая не может длиться больше. Ты, Аргустал, наткнулся именно на эти, а не другие вопросы, потому что аккорд, спускаясь в нижнюю тональность, пробудил тебя из долгого сна бессмертия. То, что ты встретил, ждет и других, и никто из вас не будет больше неподвластен переменам. Даже бессмертие должно иметь свой конец.
Тут он встал и бросил камень из Ор. Камень полетел, упал, покатился… и прежде чем остановился, проснулся огромный хор голосов Вселенной.
Вся Земля поднялась, и ветер подул с запада. Когда Аргустал вновь обрел способность двигаться, он увидел толпы, идущие из города, и гнездящихся на солнце Сил в их ночном полете, и крутящиеся звезды.
Аргустал побрел обратно к Памитар, медленно переступая своими плоскими обезьяньими ступнями. Никогда больше не про- явить ему нетерпения в ее объятиях, где время всегда будет уходить слишком быстро.
Он знал уже, что это за летающий червяк, гнездящийся в ее и его сердце, в каждом живом существе: в древолюдях из Ор, в могучих безличных Силах, которые ободрали солнце, и даже в святых внутренностях Вселенной, которым он на время дал голос. Он знал уже, что вернулась Ее Высочество, придававшая Жизни смысл. Ее Высочество, уходившая из мира на такой долгий и все же такой краткий отдых. Ее Высочество СМЕРТЬ.
(Перевод И.Невструева)
ЧЕЛОВЕК В СВОЕМ ВРЕМЕНИ
Его отсутствие.
Жанет Вестермарк внимательно наблюдала за тремя находившимися в кабинете мужчинами: директором Института, который должен был вот-вот исчезнуть из ее жизни, психологом, который в нее вступал, и мужем, жизнь которого текла параллельно ее жизни, и все-таки совершенно отдельно.
Не только ее занимало это наблюдение. Психолог, Клемент Стекпул, сгорбившись, сидел в кресле, обхватив сильными некрасивыми ладонями колени и выдвинув вперед обезьянье лицо, чтобы лучше видеть Джека Вестермарка — новый объект своих исследований.
Директор Института Психики говорил громко и оживленно. Весьма характерной чертой разговора было то, что Джек Вестермарк, казалось, находится не здесь, а где-то в другом месте.
Особенный случай, беспокойство. Руки его неподвижно лежали на коленях, но вел он себя беспокойно, хотя явно держал себя в руках. «Как будто находится сейчас где-то в другом месте и среди других людей», — подумала Жанет. Она заметила, что муж взглянул на нее, когда она на него смотрела, но, прежде чем успела ответить, он уже отвел глаза в сторону и снова замкнулся в себе.
— Правда, мистер Стекпул не имел до сих пор дела с таким особенным случаем, как твой, — говорил директор, — но опыт у него огромный. Я знаю…
— Спасибо, обязательно, — сказал Вестермарк, сложив руки и слегка склонив голову.
Директор тщательно записал это замечание, указал рядом точное время и продолжал:
— Я знаю, что мистер Стекпул слишком скромен, чтобы говорить это самому, но он отлично сходится с людьми и…
— Если ты считаешь это обязательным, — прервал его Вестермарк, — хотя на время я хотел бы отдохнуть.
Карандаш пробежал по бумаге, а голос совершенно спокойно продолжал:
— Да. Он отлично сходится с людьми, и я уверен, что скоро вы убедитесь, как хорошо иметь его рядом. Помните, что его задача — помочь вам обоим.
Пытаясь улыбнуться одновременно директору и Стекпулу, Жанет сказала с островка своего стула:
— Я уверена, что все будет…
В этом месте ее прервал муж, который встал, опустил руки и, глядя куда-то вбок, сказал в пространство:
— Я могу попрощаться с сестрой Симмонс?
Голос ее уже не дрожал.
— Все, наверняка, будет хорошо, — торопливо сказала она, а Стекпул с миной заговорщика кивнул — пусть знает, что он разделяет ее точку зрения.
— Мы как-нибудь поладим, Жанет, — сказал он.
До нее еще только доходило, что он вдруг обратился к ней по имени, а директор по-прежнему смотрел на нее с ободряющей улыбкой, уже столько раз адресованной ей с тех пор, как Джека вытащили из океана вблизи Касабланки, как вдруг Вестермарк, ведя одинокий разговор с воздухом, ответил:
— Да, конечно. Я совсем забыл.
Он поднял руку ко лбу — а может, к сердцу, — подумала Жанет, — но с полпути опустил ее и добавил:
— Может, он как-нибудь навестит нас.
Потом с улыбкой и легким, словно просительным, кивком, обратился к другому пустому месту комнаты:
— Нам было бы приятно, верно, Жанет?
Она взглянула на него, инстинктивно стараясь поймать его взгляд, и ответила:
— Разумеется, дорогой.
Голос ее уже не дрожал, когда она обращалась к мужу, мысли которого находились где-то в другом месте.
Лучи солнца, сквозь которые они видели друг друга.
Один угол комнаты освещали солнечные лучи, льющиеся сквозь венецианское окно, и когда Жанет встала, профиль мужа на мгновение осветился этими лучами.
Лицо у него было худое и интеллигентное. Жанет всегда считала, что излишняя интеллигентность ему в тягость, но сейчас заметила выражение потерянности и вспомнила, что сказал ей другой психиатр:
— Помните, что подсознание непрерывно атакует заново просыпающийся разум.
Атакуем подсознанием.
Стараясь не думать об этих словах, она произнесла, разглядывая улыбку директора, улыбку, которая, несомненно, помогла ему сделать карьеру:
— Вы мне очень помогли. Не знаю, что бы я делала без вас эти месяцы. А теперь мы, пожалуй, пойдем.
Она быстро выбрасывала из себя эти слова, боясь, чтобы муж снова не прервал ее, и все-таки это произошло:
— Спасибо за все. Если узнаете что-то новое…
Стекпул тихо подошел к Жанет, а директор встал и сказал:
— Вспоминайте о нас, если возникнут какие-то проблемы.
— Спасибо, обязательно.
— И еще одно, Джек. Каждый месяц ты должен являться к нам на контрольное обследование. Жаль, если будет простаивать вся эта аппаратура, а ты к тому же наша звезда… гм… показательный пациент.
Он натянуто улыбнулся и заглянул в блокнот, чтобы проверить ответ Вестермарка, но тот уже повернулся к нему спиной и медленно шел к двери. Вестермарк попрощался раньше, одинокий в своем обособленном существовании.
Еще не успев взять себя в руки, Жанет беспомощно взглянула на директора и Стекпула. Омерзительно было их профессиональное спокойствие, с которым они, казалось, не замечали невежливого поведения ее мужа. Стекпул с миной доброй обезьяны взял ее под руку.
— Идемте. Моя машина ждет перед клиникой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});