Читать интересную книгу Cинтез йоги - Шри Ауробиндо

Но в чем же тогда выражается необходимость идти еще выше, и в чем разница между душой в гносисе и душой в Блаженстве? Существенной разницы нет, но есть различие, потому что есть переход в другое сознание и некоторая перестановка, — ибо каждому шагу на пути вверх от Материи к высшему Существованию соответствует изменение в сознании. Душа уже не ищет чего-то вверху, за пределами, она сама находится там и смотрит вниз на все, чем она была раньше. Ананду можно найти на всех уровнях, потому что она существует везде и везде та же самая. Более того, уровень Ананды повторяется в каждом низшем мире сознания. Но на низших уровнях она не только достигается неким растворением в ней чистого ума, или виталического ощущения 158, или физического ощущения, но она и сама разжижается растворенной в ней формой ума, жизни и материи, содержащейся в этом соединении, и становится слабым раствором, чудесным для низшего сознания, но не сравнимым с его настоящей насыщенностью. Гносис, напротив, имеет плотный свет существенного сознания, в котором может существовать интенсивная полнота Ананды. И когда форма гносиса растворяется в Ананде, она полностью не исчезает, но претерпевает естественную перемену, при которой душа переходит в последнюю стадию абсолютной свободы; ибо она попадает в абсолютное бытие духа и вырастает в свои собственные полностью самосуществующие блаженные бесконечности. В качестве сознательного источника, сопровождения, условия, нормы, сферы и атмосферы своей деятельности гносис имеет бесконечное и абсолютное, он владеет ими как основой, источником, образующей его материей, внутренним и вдохновляющим Присутствием; но в своем действии он как будто выступает из него как его механизм, как ритмическое движение его деятельности, как божественная Майя 159 или Структура Мудрости 161 Вечного. Гносис есть божественное Знание-Воля божественного Сознания-Силы; это гармоническое сознание и действие Пракрити-Пуруши — полное восторга божественного существования. В Ананде знание возвращается от этих волевых гармоний в чистое самосознание, воля растворяется в чистой трансцендентной силе, и оба поднимаются в чистый восторг Бесконечного. Основой гностического существования является самосодержание и самоформа Ананды.

Все это происходит при восхождении, потому что здесь завершается переход в абсолютное единство, в котором гносис является решающим шагом, но не последним завершающим этапом. В гносисе душа знает о своей бесконечности и живет в ней, но она также живет в работающем центре для индивидуальной игры Бесконечного. Она сознает свое тождество со всеми существованиями, но сохраняет свое отличие, хотя и без существенной разницы, и это отличие позволяет ей также вступать в контакт с ними в определенном разнообразии. Именно это отличие, состоящее в радости контакта, в уме становится не только существенной разницей, но в его самопереживании отделением от других я, в духовном бытии [это отличие] становится чувством потери своего я, единого с нами в других, и стремлением к счастью, которого оно лишилось, в жизни оно становится компромиссом между эгоистическим самопоглощением и слепыми поисками потерянного единства. В своем бесконечном сознании гностическая душа создает некое добровольное ограничение для своих собственных мудрых целей 162; она даже имеет свою особенную сияющую ауру бытия, в которой она движется, хотя за ее пределами она входит во все вещи и отождествляется со всеми существами и со всеми существованиями. В Ананде все меняется местами, центр исчезает. В природе блаженства нет центра, нет и никакого добровольного или навязанного окружения, но все пребывает, все есть одно равное бытие, единый идентичный дух. Душа блаженства находит и чувствует себя везде; у нее нет отдельной обители, она aniketa, ее обитель везде, или, если она захочет, каждая вещь будет ей домом, и они будут открыты друг для друга вечно. Все другие я являются ее собственными, как в действии, так и по сути. Радость контакта в разнообразном единстве становится вообще радостью абсолютного тождества в бесчисленном единстве. Существование более не формулируется в терминах Знания, потому что знаемое, и знание, и знающий есть здесь одно единое я, и так как все владеет всем в интимном тождестве, которое выше самой близкой близости, нет нужды в том, что мы называем знанием. Все сознание состоит в блаженстве Бесконечного, вся сила есть сила блаженства Бесконечного, все формы и вся деятельность есть формы и деятельность блаженства Бесконечного. В этой абсолютной истине своего бытия живет вечная душа Ананды, то подвергаясь здесь воздействию противоречащих явлений, то возвращаясь туда и преобразуясь в их реальность.

Душа живет: она не уничтожена, не потеряна в бесформенной Неопределенности. Ибо на каждом уровне нашего существования действует один и тот же принцип; душа может уснуть в трансе самопоглощения, она может пребывать в невыразимом напряжении Богообладания, жить в высшей славе своего собственного уровня, — Анандалоки, Брахмалоки, Вайкунтхи, Голоки в различных индийских философских системах, — она даже может обратиться к нижним мирам, чтобы заполнить их своим собственным светом, и силой, и красотой. В вечных мирах и все более и более во всех мирах выше Ума эти состояния существуют друг в друге. Ибо они не разъединены; они есть сосуществующие, даже совпадающие силы сознания Абсолютного. Божественное на уровне Ананды не неспособно участвовать в мировой игре и не лишено возможности выражения своей славы. Напротив, как настойчиво утверждает Упанишада, Ананда есть истинно творческий принцип. Ибо все получает рождение от божественного Блаженства 163, все уже заранее пребывает в нем как абсолютная истина существования, которую Виджняна выносит и подвергает добровольному ограничению Идеей и законом Идеи. В Ананде все законы теряют силу и царит абсолютная свобода без пределов или ограничений. Она выше всех принципов и в то же самое время пользуется и наслаждается всеми принципами; она свободна от всех гун, и пользуется, и наслаждается своими собственными бесконечными гунами; она выше всех форм, и создает, и пользуется, и наслаждается своими самоформами и образами. Эта невообразимая завершенность и есть дух, дух трансцендентный и вселенский, а соединиться в блаженстве с трансцендентным и всеобщим духом значит для души именно стать им, и ничего другого. Конечно, раз на этом уровне есть абсолютное и игра абсолютного, его нельзя выразить никакими концепциями нашего ума, или знаками феноменальных или идеальных реальностей, которые концепции нашего ума представляют в нашем интеллекте. Эти реальности сами в действительности являются только относительными символами тех невыразимых абсолютов. Символ, выразительная реальность, могут дать нам представление, ощущение, чувство, образ, даже контакт с самой вещью, но здесь наконец мы выходим за ее пределы к тому, что она символизирует, к трансцендентной идее, образу, контакту, проникаем сквозь идеал и проходим в настоящую реальность, истинную, высшую, безвременную и вечную, в бесконечно бесконечную 164.

Когда мы внутренне сознаем нечто совершенно выходящее за пределы того, чем мы являемся и что знаем, и к этому [нечто] нас влечет мощная сила, первое, что мы испытываем, — это желание уйти от нынешней действительности и пребывать только в той высшей реальности. Крайней стадией этого привлечения, когда мы входим в высшее Существование и бесконечную Ананду, является отказ от низшего и конечного как иллюзии и стремление к Нирване за его пределами, — страстное желание раствориться, рассеяться, исчезнуть в духе. Но настоящее растворение, истинная nirvana есть освобождение от всего того, что неразрывно связано с низшим, в великое бытие Высшего, сознательное владение живой Реальности живым символом. Мы обнаруживаем в конце концов, что эта Реальность есть не только причина всего остального, не только охватывает все остальное и существует в нем, но по мере того, как мы все более и более овладеваем ею, все остальное обретает в нашем душевном переживании высшее значение и становится средством более богатого выражения Реальности, более многосторонней общности с Бесконечным, большего подъема к Высшему. Наконец, мы подходим близко к абсолютному и его высшим значениям, которые являются абсолютами всех вещей. Мы больше не испытываем желания освободиться, mumuksutva, которое до сих пор побуждало нас, потому что мы теперь пребываем в тесной близости к тому, что всегда свободно, что не испытывает влечения к привязанностям, которые нас связывают сейчас, и не боится того, что кажется нам кабалой. И только когда связанная душа теряет свою всепоглощающую страсть к свободе, может быть достигнуто абсолютное освобождение нашей природы. Божественное влечет души людей к себе различными соблазнами; все они происходят из собственных несовершенных и относительных представлений души о блаженстве; все они являются ее способами поиска Ананды, но если она держится за них до конца, она не постигнет невыразимой истины этого ни с чем не сравнимого счастья. Первым в этом ряду идет соблазн земного вознаграждения, материальной награды, интеллектуальной, этической или другой радости в земном уме и теле. Второй идет более отдаленная и более впечатляющая версия той же распространенной ошибки — надежда на блаженство на небесах, далеко превосходящее эти земные награды; представление о неземном счастье возвышается и становится чище, пока не достигает чистой идеи вечного присутствия Бога или бесконечного единения с Вечным. И наконец, наступает черед самого изощренного соблазна, соблазна ухода от этих земных и небесных наслаждений, от страданий и печали, усилий и забот, от всего феноменального, соблазн Нирваны, саморастворения в Абсолютном, Ананда исчезновения и невыразимого покоя. В конце концов все эти игрушки ума должны быть превзойдены. Страх рождения и желание уйти от рождения должны нас полностью оставить. Ибо, пользуясь старинным выражением, душа, которая осознала единство, не знает печали и исчезновения; духу, познавшему блаженство духа, нечего опасаться кого бы то ни было и чего бы то ни было. Страх, желание и печаль — это болезни ума; они происходят от его чувства разделенности и ограниченности, и они исчезают вместе с этим ложным чувством. Ананда свободна от этих болезней; она доступна не только аскетам, она рождена не из отвращения к существованию.