Какая офигительнейшая рулетка, подумал я, причем русская рулетка. Если не повезло – кирдык по полной программе и стопроцентно. М-дя… Ну я и попал…
– И что? – спросил я его. – Чем твоя история кончилась?
– Чем кончилась, чем кончилась… – как-то осел вниз Олаф, втянув голову в плечи, – ушла она…
– Как ушла? – не понял я. – Куда ушла?
– Куда-то ушла… – с убитым видом не поднимая глаз от стола, ответил он, – и все…
– Но почему? Ведь это же такая редкость, сам сказал! Почему ушла?
– Детей у нас не было… – глухо сказал Олаф, – два года прожили и ничего…
Олаф резко вскинул голову и залпом проглотил оставшееся в кружке пиво.
– А целители? – после небольшой паузы поинтересовался я.
– Говорят – все нормально, – пожал плечами в ответ тот.
М-да, гримаса судьбы…
– Вот хожу ищу ее… Хочу быть рядом с ней… Хоть кем угодно!
Понятно, почему ты без знака тут болтаешься… Поскольку варгостан – это большая деревня, то про тебя, наверное, тут каждая собака знает. Про то, что толку с тебя – как с козла молока, и что ты с другой не пойдешь, поскольку мозги у тебя наглухо на одну прошиты. Никому ты тут не нужен… Да, свезло тебе, мужик, как есть свезло…
– Не знаю, – пожал плечами я, – а нужно ли это вообще? Жить с такими жестокими существами рядом?
– Жестокими? – искренне изумился Олаф. – Никакие они не жестокие! Это только на первый взгляд варги – сущие звери, а на деле у них чуткая и ранимая душа, способная на нежность и любовь. Они не сами по себе жестоки, а своей жестокостью от мира защищаются. Вот посмотри, они же все больше в одиночку делами занимаются, да какими – сплошь опасными. На артефакты, знаешь, к примеру, сколько желающих? Да таких, что им хоть варга, хоть две – сами, кому хочешь, горло перегрызут за наживу. И одной только силой тут не совладать. Нужно и волю иметь, и решимость, и готовность в горло любому вцепиться! А иначе не выжить, – запальчиво проговорил он и, глотнув пива, спокойно продолжил: – А в душе они хорошие. И не каждый человек способен на такие искренние чувства, какие проявляет варга. И людей это подкупает, поскольку они чувствуют, что это настоящая любовь. Вечная любовь, как поют менестрели.
Ну еще бы, чтобы наркоша, да не хвалил свой «торчок», да такого быть не может, подумал я, глядя на вдохновенно светящееся лицо Олафа. Однако теперь я знаю, что тут значит вечная любовь…
Пум! – хлопнула входная дверь. В зал с кислыми лицами вошла пятерка Лиссы. Меня они заметили, только уже усевшись за стол. Увидев, что я тут тоже сижу, они вроде дернулись на выход, но после некоторой неловкости и пары фраз, которыми они обменялись между собой, решили остаться.
Вот вы, значит, какие… зубастики… такие милые с виду и такие опасные внутри… На лицо ужаФные, добрые внутри… только наоборот. А не пойти ли мне отсюда? Олаф, похоже, все рассказал. На зубастиков смотреть противно… Душно тут что-то… И муторно… как-то… Пойду, пожалуй… Но я же не могу просто так уйти? Как проигравший. Не так ли? А не спеть ли мне этим неблагодарным сущностям на прощание песенку, а? Я даже знаю, кажется… какую!
– Эй, Эри! Ты чего молчишь? – вывел меня из задумчивости Олаф.
– Хочешь, я тебе песню спою? – спросил я его, берясь рукой за гриф гитары.
– Конечно! – не задумываясь, ответил тот.
– Щас, спою! – многообещающе оскалился я и положил пальцы на струны.
Услышав звуки струн, девчонки обернулись на звуки. Я развязно подмигнул им и начал:
Что с тобой случилось?Что ты горько плачешь?Ну не получилось,И погиб твой мальчик.На четыре годаОн тебя моложе,Не грусти, родная,Подожди другого.Что с тобой случилось?Потеряла счастье,Запрещает мамаС новыми встречаться.Надо бы учитьсяНа одни пятерки,Но одни мальчишкиВ сердце у девчонки…
Маленькие варгочки в первый раз влюбляются,Маленькие варгочки – каждый ошибается,Маленькие варгочки, умер – не считается,Маленькие варгочки, вы такие маленькие.Маленькие варгочки в первый раз влюбляются,Маленькие варгочки – каждый ошибается,Маленькие варгочки в первый раз целуются,Маленькие варгочки, кровь, кишки по улице.
Алая помада,Прикус поправляешь,Недоволен папа —Пусть сидит в зиндане.Ты теперь рисуешьТушью над глазами,Краситься ведь кровьюЗапрещает мама.Что с тобой случилось?Что ты горько плачешь?Ну не получилось,Ну погиб твой мальчик.На четыре годаОн тебя моложе,Не грусти, родная,Подожди другого…
Маленькие варгочки в первый раз влюбляются,Маленькие варгочки – каждый ошибается,Маленькие варгочки, умер – не считается,Маленькие варгочки, вы такие маленькие.Маленькие варгочки снова забавляются,Маленькие варгочки – в мертвых не влюбляются,Маленькие варгочки в первый раз целуются,Маленькие варгочки, кровь, кишки по улице[6].
Тишина… Только слышно, как где-то что-то капает у трактирщика.
Трах! – ураганом выхватывает Лиссу из-за стола.
– Уходи! Убирайся отсюда! И чтоб больше… – нависает она надо мной, уперев руки в стол. Глаза бешеные-бешеные!
Я индифферентно пожимаю плечом, встаю, беру гитару и иду к выходу под ошеломленными взглядами всех присутствующих. Открыв дверь, я оборачиваюсь и неожиданно для себя говорю:
– Айл би бэк… беби!
– Эри? Это ты? Я вернулась!
Раздавшийся из глубины дома голос заставил меня тормознуть в прихожей.
Мутантка приехала, подумал я, услышав голос Дины. Какой сегодня… сложный день!
В кабинете Эстелы
– Чем могу быть полезна, уважаемые господа маги? – Эста поднялась из-за стола, внимательно глядя на двух мужчин, вошедших в ее кабинет. То, что в Эторию въехали несколько дней назад двое магов, ей уже доложили, но вот то, что они заявились прямиком к начальнику тайной стражи, не сулило ничего хорошего. Скорее, обещало проблемы. – Прошу вас, присаживайтесь, господа. – Хозяйка кабинета сделала приглашающий жест в сторону кресел и улыбнулась дежурной улыбкой.
– Благодарю вас, – с достоинством и неспешно ответил выглядевший более старшим маг и продолжил: – Мы, собственно, ненадолго. Мы с моим коллегой, – маг сделал кивок в сторону своего спутника, – разыскиваем своего… товарища. Мага.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});