плохо не говорят. Но, скорее всего, это она.
— Ты хочешь сказать, что она убила собственного сына? — спросил я.
— Ну, не напрямую… Она не до такой степени рехнулась. Думаю, так было — они пошли за брусникой…
— В июне?
— Точно, забыл совсем, за грибами пошли, — исправился Федор. — Первый рост, белые, наверное. Ее с работы тогда поперли…
— Она на почте работала, — перебил я.
— Да на какой почте… Какие на почте зарплаты? Им жрать нечего было, они все лето могли на грибах перетягивать. А этот Максим несчастный за ними увязался, дурачок. Вокруг города грибы все выбраны, двинулись дальше. В лесу разбрелись, она мальчишек и потеряла. Искала их до вечера, потом в город побежала. Про себя сказать побоялась. Ну, а когда пацанов не нашли — повесилась с горя.
Федор вздохнул.
— Уверен, так все и было, — сказал он. — Трагическое стечение обстоятельств. Случается направо-налево, в позапрошлом году в соседнем районе пенсионерка пропала, а до этого еще двое…
Я обратился к газете. Рассказ про швею порадовал по-житейски мудрым финалом. Начальница нашла оригинальный способ воздействия. Швея была давно незамужняя, и начальница подговорила грузчика приударить за бригадиршей, а впоследствии взять на себя ее алкогольную нагрузку. План увенчался успехом — грузчик стал бухать вместо швеи, а швея снизила производственный накал. Цех слегка понизил выработку, зато укрепил стабильность.
— Люди пропадают, Витя, — сказал Федор. — Пропадают, это жизнь. Тонут в болотах, теряются в лесу… один мужик отправился за черметом, сломал ногу в двух местах, потом полз два дня к дороге. Триста метров не дополз, умер от инфаркта. Человек может погибнуть от переохлаждения в первую же ночь… Я раз на охоте заблудился, тогда еще навигаторов не было, ну, у костерка кое-как перекантовался, уснуть смог только под утро, а утром чувствую — сил нет никаких, оторваться от земли не могу…
— Федор, ты несколько неверно оцениваешь ситуацию, — сказал я. — У тебя, боюсь, сложились превратные представления о цели нашего визита.
— Да нет, я все понимаю… — Федор растерянно глядел по сторонам. — Я постараюсь сделать, Витя. Книги — дело святое. Слушай, мне бежать пора, начальство что-то засуетилось, месячник у них…
— Федор, подумай о том, что я сказал.
Он удалился, а я отправился будить Романа. Надо готовиться к визиту.
Роман спал, укрывшись подушками. Тяжело спал, упал вчера в одежде и не поднимался.
— Вставай, Рома, — сказал я и слегка полил его из чайника.
Роман открыл глаза.
— Какая мне редкая дрянь сегодня снилась, — сказал Роман. — Типа я застрял на низком чердаке и не могу пошевелиться и знаю, что…
Еще слегка полил Романа из чайника.
— Через час мы встречаемся с Зиной, — сказал я. — Ты участвуешь?
— С Зиной? — не понял Роман.
— Зинаида Захаровна Охлопкова, мэр города Чагинска.
— Не зря вчера хоронили…
Догадливый Роман.
— Зашевелилось, похоже.
— Зашевелилось, — согласился я. — Собирайся.
— А меня пустят? — сомневался Роман. — Вдруг приедем, а там не пустят…
— Пустят, — заверил я. — Умойся только.
Я оставил Романа, перешел в свою комнату. Надо позвонить Аглае. Я не видел Аглаю уже… второй день. И не думал о ней вчера. Плохо. Хотя ничего удивительного.
Я оделся. Джинсы, синяя рубашка, универсальный замшевый пиджак, достал из чемодана профессиональный диктофон, убрал в карман. Надо подготовиться… Как подготовиться… О чем я собрался говорить с Зиной? Понятно, что она ничего не расскажет, на это наивно надеяться. Но…
Посмотрим.
Я отправился к «восьмерке». Через минуту подбежал Роман, выглядел бодро и, как ни странно, свежо.
— Чего не заводишься? Аккумулятор в ноль, я правильно понимаю?
— Да нет…
Я указал. Все четыре покрышки «восьмерки» были аккуратно прорезаны ножом.
— Однако…
Роман сфотографировал на телефон.
— Вот и я думаю.
— Это разгородчики, — определил Роман. — Их знак.
— В чем тут знак? — не понял я.
— Они против того, чтобы мы шли к Зине. Откуда ты, кстати, узнал про Зину? Что она готова нас принять?
— Федор приезжал. Он на десять договорился.
— Так, может, это он и почикал?!
— Зачем? Он же сам встречу организовал.
— Организовал, а чтоб встреча состоялась, не хочет!
Надо признать, такую возможность исключать было нельзя.
— Может, он сам разгородчик? Может, он их предводитель?!
И такую возможность нельзя было исключать.
— Это точно знак! — повторил Роман. — Предупреждение нам!
Подполковник, конечно, говно. С детства.
— Нет тут знака, — сказал я. — Просто пешком можем и не успеть…
— Я Глаше позвоню!
Роман достал телефон и отошел в сторону. Не хочет, чтобы я слышал. Ладно. Можно подумать.
До мэрии километра полтора-два. Двадцать пять минут. Можно и пробежаться, не терять время на разговоры, отправиться прямо сейчас. Успели бы. Успеем.
— У Аглаи тоже покрышки прорезали, — сообщил Роман. — Может, такси вызвать?
— Здесь нет такси.
— Велосипеды! — просиял Роман.
— Снаткина за велосипеды тебе глаза ночью выколет. Побежали.
И я побежал.
Роман догнал.
Когда свернули на Вокзальную, начал задыхаться. Форма съехала в отсутствие хлорофилла. Роман, напротив, несмотря на вчерашнее, держался легко, умудрялся даже разговаривать. Про Федора. Что хитрый Федор шлепнул Хазина, который слишком много знал, а потом похоронил его нашими руками на заброшенном кладбище. Причем похоронил втихаря можно сказать, неофициально — Хазин растворился в просторах Чагинска, Хазин не останется в памяти, его не начнут искать, его не помнят, его нет в Интернете…
Я был согласен с Федором, держал остатки дыхания и размышлял, что после меня, собственно, тоже мало чего останется. Несколько рассказов в журналах, марциальный санаторий, ныне благополучно разорившийся, фирма по организации понедельников, «Пчелиный хлеб». Не женат, детей нет, «Пчелиный хлеб» забудется, его и сейчас никто не помнит, вернее, не знает, ну разве что Аглая, я…
На Любимова я выдохся и перешел на шаг. Мы успевали, оставшиеся полкилометра до мэрии можно было не бежать.
— Надо ее напугать, Витя, — говорил Роман. — Зину. Пусть подумает, что мы здесь не случайно! Я буду щуриться, а ты улыбайся вот так…
Роман показывал, как именно надлежит улыбаться, у него получилось.
На КПП предъявили паспорта, нас провели через рамку металлоискателя и запустили в холл.
В холле мэрии была развернута выставка «Чагинский район в 21-м веке». Центр занимал большой ткацкий станок, я узнал этот станок, хотя его отреставрировали и покрасили, и выглядел он как новенький. Из станка торчала свежесотканная ткань, вокруг — льняные снопы и несколько двадцатилитровых бутылей с маслом, вероятно, льняным.
К нам подбежал референт и попросил подождать несколько минут, скоро Зинаида Захаровна освободится и примет нас, а пока он может предложить кофе, воду, напитки. Роман захотел кофе, а я напитки, пить действительно хотелось. Референт удалился, а мы стали