Читать интересную книгу Психология телесности - Александр Тхостов

Это утверждение уже давно стало тривиальностью в науке, однако рассуждения о культурно-исторической опосредствованности касались лишь высших психических функций, не распространяясь на интрацепцию и телесность. Таким образом, целый блок весьма важной области человеческого существования оказался «теоретически невидим». Это произошло, возможно, потому, что телесность, с реальностью которой человек сталкивается, как правило, в случае ее «неисправности», относилась к компетенции, главным образом, медицины.

Прежде всего, на мой взгляд, должно быть изменено это странное, но тем не менее прочно сложившееся положение, и на телесные явления должны быть распространены принципы социализации натуральных процессов и функций. В онтогенезе человек усваивает не только категории экстрацептивного восприятия типа геометрических форм, цветов спектра, фонем языка и пр., но и социально выработанные формы восприятия и проявления телесности, в том числе и интрацептивные болезненные ощущения (к более подробному обсуждению специфики социализации телесности мы обратимся далее, ограничившись здесь лишь признанием ее необходимости).

Второй, весьма важный вопрос, на который необходимо ответить с самого начала, также тесно связан с проблемой происхождения категорий, но уже на уровне индивидуального акта восприятия. Этот вопрос вызван необходимостью разрешения фундаментального парадокса восприятия, заключающегося в следующем: чтобы воспринять объект, необходимо подобрать соответствующую категорию, однако для того, чтобы ее подобрать, необходимо знать к чему подбирать. Невозможно достаточно логично объяснить выбор правильной категории восприятия до акта восприятия и невозможен акт восприятия без правильно подобранной категории. «Чтобы воспринимать мир, необходимо уже иметь идеи о нем. Знание о мире объясняется из предположения, что такое знание уже имеется. Безразлично, приобретаются эти идеи или они врожденны: порочно само круговое рассуждение» (Gibson, 1966, p. 142).

Смягчить этот парадокс можно, только изменяя трактовку восприятия.

Во-первых, следует предположить существование неких ядерных, базальных конструктов, позволяющих начать работу с объектом, разворачивая затем сколь угодно сложную сеть и трансформируя способы репрезентаций.

По нашему мнению, формой ядерного субъективного существования выступает категоризация в виде эмоционально-оценочных конструктов, представляющих сущность своеобразного «первовидения» (Тхостов, 1976; Артемьева, 1980). На этом этапе «…давая описание объекта, испытуемый считает необходимым указать, каким (полезным ли, удобным ли, приятным ли) является этот объект в возможных взаимоотношениях с ним… “Вопросы к объекту”, которые задаются субъективными структурами опыта… формулируются на языке эмоционально-оценочных координат» (Артемьева, 1980, с. 27). В специальных экспериментах при восприятии и опознании объекта в условиях дефицита времени и (или) возможности манипуляции стимульным материалом (тахистоскопическое восприятие, непроизвольное запоминание) была показана ведущая роль системы эмоционально-оценочных категорий по сравнению с гностическими – типа цвета и формы (Тхостов, 1976). Это позволяет предполагать, что на некотором этапе генезиса перцепта (а именно на этапе первичной категоризации) системы, включающие субъективно значимые свойства, первичны. На этапе «первовидения» выясняются самые грубые (но наиболее важные с эволюционной точки зрения) качества объекта: опасен ли он, хорош ли, – отражающиеся в виде базового разделения объектов на приятные и неприятные. Поэтому вполне понятно, почему эмоционально-оценочные качества оказываются ведущими. Подобный способ субъективного отражения, видимо, имеет врожденную основу. Во всяком случае, это не противоречит этологическим данным, показывающим возможности новорожденных животных отличать силуэты опасных и неопасных объектов. Гипотеза о базовом характере эмоционально-оценочных координат восприятия высказывалась и во многих психоаналитических работах (Klein, Heimann, Isaacs, Riviere, 1952; Spitz, 1968).

Непервичный характер собственно сенсорных качеств подтверждается многими на первый взгляд парадоксальными фактами, например тем, что впечатление о стимуле возникает по времени раньше, чем знание о том, с помощью чего воспринят объект (зрение, слух и пр.). Ответ на второй вопрос требует специальных усилий и знание такого рода явно вторично (Posner, 1978).

Только признание существования ядерной формы субъективного отражения позволяет понять многочисленные феномены «перцептивной защиты» – повышения порога восприятия опасных, неприятных или социально неодобряемых стимулов (Bruner, Postman, 1949; Rosen, 1954). В этих явлениях совершенно непонятно не то, что порог восприятия может изменяться в ту или иную сторону (само по себе это не очень удивительно), но то, как он вообще может изменяться в зависимости от значения и смысла воспринимаемого стимула до его восприятия. То есть, для того, чтобы не воспринять объект, его нужно сначала воспринять. В принципе, тот же парадокс содержится в психоаналитических феноменах «значащего» забывания или ошибки. В этом случае, чтобы «ошибиться» или «забыть», необходимо также сначала правильно вспомнить.

Форма презентированности объекта сознанию определяется используемыми категориями и меняется соответственно переходу от одной системы координат к другой. В опытах Д.Н. Узнадзе по опознанию предметов на ощупь, было выяснено, что чувственные впечатления до акта опознания и после него существенно различны: «…лабильность, неопределенность, безликость должны, по нашему мнению, наиболее характеризовать так называемые ощущения – эту предшествующую настоящему восприятию ступень, где они и приобретают свою определенность и конкретную индивидуальность. Стоит испытуемому опознать экспонируемый объект хотя бы неверно, как чувственное содержание его сознания значительно видоизменяется, приобретая конкретность и превращаясь в определенное законченное переживание… В зависимости от вида предполагаемого испытуемым предмета одно и то же ощущение переживается им в различных, а иногда даже противоположных качествах. Конечно, не содержание ощущений определяет значение предъявляемого объекта, но напротив, значение предъявленного объекта придает ясное и определенное содержание самим ощущениям» (Цит. по: Смирнов С.Д., 1981, с. 18).

Этот совершенно неординарный феномен не привлек к себе в свое время того внимания, которого он явно заслуживал, скорее всего потому, что он противоречил доминировавшей в науке рефлекторной теории восприятия и имел явно выраженный привкус идеализма. Действительно, если принять его за реальность, становится очень трудно понять, как же на самом деле строится восприятие: если качество ощущения определяется значением предмета и именно через него получает стабильное существование, то откуда, как не из ощущения, берется значение предмета? Эксперимент Д.Н. Узнадзе может быть объясним только через порочный круг.

Ситуация разрешается изменением трактовки эксперимента. Дело в том, что испытуемый должен был рефлексировать именно предметные, модально определенные ощущения и именно они требовали существования перцептивной гипотезы, меняя в зависимости от нее свое качество. По-видимому, иная ситуация была бы при восприятии объекта в эмоционально-оценочных координатах. Таких данных у Д.Н. Узнадзе, к сожалению, нет, но необходимые результаты были получены в сходном эксперименте Л.А. Жуковой (1976). Испытуемым предлагалось ощупывать бруски с различной фактурой поверхности и как можно точнее сообщать сведения об этой фактуре. Стабильным ядром тактильных свойств перцепта оказались не оценки внутри соответствующей модальности (тактильные свойства ощупываемых предметов), а свойства, имеющие оценочный или эмоциональный компонент (cм.: Артемьева, 1980).

Особая устойчивость эмоциональных признаков позволяет предполагать, что категориальные системы, включающие эмоциональные, «субъективные» свойства, используются на ранних фазах порождения перцепта и можно говорить не только о сенсорных, но и об особого рода «эмоциональных» универсалиях. Пережитые эмоции, подобно пережитым манипуляциям с объектом, создают системы шкал и оценок, определяющих отношение к объекту и создающих особую форму субъективности, своеобразную эмоциональную «чувственную ткань», придающую объекту чувственное существование не в форме цвета или протяжения, а в виде эмоционального переживания.

Можно предположить, что чем менее развитой, социализованной является сфера восприятия, тем большее место в ней занимают первичные, ядерные формы объективации. Поэтому понятной становится преобладающая квалификация телесных ощущений в эмоционально-оценочных категориях.