Читать интересную книгу Общедоступные чтения о русской истории - Сергей Соловьев

Видя, что силою взять Кремль нельзя, Тохтамыш попробовал, нельзя ли взять его хитростью; он послал бывших у него двоих князей нижегородских сказать москвичам: «Хан хочет жаловать вас, потому что вы не виноваты; не на вас пришел хан, а на князя Димитрия, от вас же он требует только, чтоб вы встретили его и поднес и небольшие дары; хочется ему поглядеть ваш город и побывать в нем, а вам даст мир и любовь». Нижегородские князья дали москвичам клятву, что хан не сделает им никакого зла. Те поверили, отворили кремлевские ворота, и вышли лучшие люди с дарами; но татары ворвались в Кремль, жителей побили или попленили, церкви и домы разграбили. Взявши Москву, татары рассыпались по всему княжеству Московскому и начали брать другие города; но когда один из татарских отрядов наткнулся на русское войско, бывшее под начальством князя Владимира Андреевича, и был разбит и когда в то же время Тохтамыш узнал, что сам великий князь Димитрий стоит с войском в Костроме, то испугался и пошел назад к себе в степь: это уже прямо показывало, что хотя татары и могли делать нечаянные и потому удачные нападения на Россию, но владеть ею по-прежнему уже не могли; Батыево время прошло; татары теперь уже боялись вступать в битву с русскими, и этот страх нагнало на них Куликовское сражение.

Великий князь Димитрий, прозванный за Куликовскую победу Донским, умер в 1389 году, только 39 лет от рождения. Умирая, он прямо благословил сына своего Василия великим княжением Владимирским, зная, что ни один князь не осмелится спорить за него с князем Московским, который был сильнее всех князей, несмотря на Тохтамышево нашествие. Действительно, у Василия Дмитриевича соперников не оказалось, и он продолжал дело своих предков, собирал Русскую землю, присоединил к Москве княжества Суздальское, Муромское, Нижегородское. Но в то время как Московский князь расширял свои владения на востоке, Литовский князь расширял свои владения за счет Западной России. Мы видели, что по смерти Ольгерда в Литве княжил сын его Ягайло; этот Ягайло не был похож на отца, не был ни умен, ни храбр; но он замечателен тем, что с него началась эта несчастная связь у Литвы и Западной России с Польшею.

Польский король Людовик умер, не оставив сыновей; осталась у него дочь Ядвига, к которой и посватался Ягайло. Ядвиге не хотелось выходить за него; но Ягайле очень хотелось сделаться королем польским, и он стал давать обещания, что и примет он католическую веру сам, со всеми родными, вельможами и народом, и соединит навеки с Польшею Литву и Западную Россию, Архиереям и панам польским все это очень нравилось, и они уговорили Ядвигу выйти за Ягайла. Поляки были рады, что без труда освободились от опасного врага, потому что от Литвы и им приходилось плохо; поляки были рады, что присоединялись к ним такие обширные земли, как Литва и особенно Западная Русь. Но не были рады литовцы и русские.

Литовцы из независимого и господствующего народа становились каким-то придатком к Польше; точно пошли они в приданое за своим великим князем, который женился на королевне и становился королем польским. Очень не рады были русские: при князьях литовских у них все оставалось по-старому. Литовцы были народ дикий, идолопоклонники, грамоты у них не было, и потому когда они поселились между русскими, то стали у них учиться всему, переняли язык и письмо; все грамоты княжеские писались, все дела производились на русском языке, русскими людьми; многие литовцы, бояре и самые князья, принимали православную веру, так что Литва, начиная с князей и вельмож, скоро совсем обрусела бы. Но теперь вдруг пошло все иначе. Ягайло принял христианство по римско-католическому исповеданию и заставил всех своих литовцев, которые еще были язычниками, также принять католичество; русские и литовцы, принявшие прежде христианство православного исповедания, и остались при нем: таким образом, в литовско-русских областях стали жить вместе католики и православные, и католики начали теснить православных, пользуясь тем, что теперь государи, короли польские и великие князья литовские, были католиками. Русским стало тяжело; а так как и литовцы не хотели быть в зависимости от Польши, то Литва и Западная Русь долго будут отбиваться от соединения с Польшею, будут стараться иметь своего собственного великого князя. Так и теперь в самом начале при Ягайле они взяли себе другого великого князя, двоюродного брата Ягайлова, Витовта, и Ягайло с поляками должны были терпеть это, потому что Витовт был князь умный и храбрый; при этом он был так властолюбив, что хотел овладеть и Восточною, Московскою Русью, несмотря на то что не имел сыновей, а родная дочь его, Софья Витовтовна, была замужем за Московским великим князем Василием Дмитриевичем. Витовт обманом захватил Смоленск, воспользовавшись ссорами между его князьями, стал нападать на Новгород и Псков, прямо объявляя желание овладеть ими; великий князь Василий долго терпел, наконец вооружился против тестя; три раза они сходились и расходились без битвы, потому что оба были осторожны, наконец заключили мир, по которому река Угра назначена была границею между московскими и литовскими владениями.

Литва остановилась на Угре, дальше литовские владения не шли никогда; а с востока не давали покоя татары. В это время они опять усилились, потому что среди их князьков явился один очень храбрый и властолюбивый, которого звали Тамерланом: начал он мелкими разбоями в степях и кончил тем, что основал обширное владение; он разбил и прогнал Тохтамыша и вступил в русские пределы, взял Елец, который был тогда на юге пограничным городом со степью. Нападение Тамерлана не было нечаянное, и Василий Дмитриевич имел время приготовиться; он собрал большое войско и стал на границах своего княжества, на берегу Оки. Но он не дождался татар: Тамерлан, простоявши 15 дней в земле Русской, вышел из русских пределов 26 августа, в тот самый день, когда москвичи встретили старинную икону Богородицы, принесенную из Владимира и оставшуюся с этих пор в Москве, в Успенском соборе; до сих пор Москва крестным ходом празднует это сретение Владимирской иконы и избавление России от страшного Тамерлана.

Василий Дмитриевич умер в 1425 году, оставив Москву и великое княжение малолетнему сыну Василию Васильевичу, и никто из чужих князей не смел спорить с ребенком, отнимать у него великое княжение Владимирское. Но для Москвы явилась небывалая беда, открылась усобица между ее собственными князьями, между самими потомками Калиты: у Василия Васильевича был родной дядя, Юрий Дмитриевич, князь Звенигородский. Этот Юрий, по старине, не хотел уступать старшинство племяннику, стал с ним воевать, и Василий два раза терял Москву, должен был уступать ее дяде. Юрий скоро умер, и Василий утвердился в Москве; но у Юрия осталось двое сыновей, Василий, прозванием Косой, и Дмитрий, прозванием Шемяка, которые не хотели довольствоваться своими уделами и питали непримиримую вражду к великому князю; они не имели никакого права на старшинство, на великое княжение; но о правах они уже не думали, они видели, что старина пришла к концу, что каждый великий князь пользуется своею силою, чтоб лишать слабых князей независимости и владений, чтоб собирать Русскую землю и оставить ее своему сыну, видели, что весь народ сочувствует этому, потому что народу наскучили усобицы, не дававшие ему спокойно заниматься мирным трудом, видели, что духовенство, именем Божиим, вооружается против старины и требует перехода престола от отца к сыну, а не от брата к брату; видя все это, видя, что им придется рано или поздно отказаться от своей независимости, от своих уделов, Косой и Шемяка хотели избавиться от этой участи во что бы то ни стало, силою или хитростью. Такая борьба, где дело идет не о правах уже, а о том, чтобы всякими средствами избыть беды, такая борьба обыкновенно отличается упорством, жестокостью, великий князь Василий Васильевич, победивши и взявши в плен Косого, велел его ослепить, чтоб отнять у него средства к дальнейшей борьбе. Но жестокость вела к мести, к новой жестокости. Слепец Василий скоро умер; остался брат его Шемяка, который ждал случая отомстить; случай скоро представился.

Между татарами шли также междоусобия. Хан Улу-Махмет, выгнанный из Волжской, или Золотой, Орды братом своим, ушел с преданными себе толпами татар на север и на берегах же Волги основал царство Казанское. Это утверждение татар в соседстве с русскими владениями с самого же начала оказалось гибельно для России: татары стали беспрестанно нападать на нее и опустошать. В 1445 году великий князь Василий, услыхав о нападении татар, выступил против них и нечаянно столкнулся с ними недалеко от Суздаля, когда еще не все войска были у него в сборе. Татары разбили русских; сам великий князь попал в плен и был отведен в Казань. Шемяка обрадовался и послал к Улу-Махмету уговаривать его, чтоб не выпускал Василия Васильевича из плена. Это ему не удалось, Улу-Махмет выпустил Василия; но Шемяка спешил воспользоваться неудовольствием в народе, когда начались тяжелые поборы на уплату выкупа в Казань за великого князя, особенно когда наехало в Москву много татар, которых Василий принял к себе в службу. Шемяка стал распускать слухи, что Василий обещал в Казани отдать татарам все Московское княжество, а себе взять Тверь. В Москве составился заговор в пользу Шемяки, и когда в 1446 году Василий поехал на богомолье к Троице, Шемяка ночью, врасплох, овладел Москвою и захватил семейство великого князя, верных бояр, казну; самого Василия схватили в Троицком монастыре, привезли в Москву и ослепили, отчего он и получил прозвание Темного. Шемяка отослал слепого Василия сперва в Углич, а потом дал ему в удел Вологду, но злодейство не помогло Шемяке: у Василия, хотя и слепого, оказалось множество приверженцев, которые спешили к нему на помощь со всех сторон. Шемяка потерял Москву так же легко, как и добыл ее; но он не хотел прекращать борьбы; не имея возможности сам успешно воевать с Василием, он повсюду искал ему врагов, не давал ему покоя; преследуемый войском великокняжеским, проклинаемый духовенством, он должен был наконец удалиться в Новгород и там умер.