прыгает в объятия бабушки и сразу же прижимается к ее вязаной кофте. Марго мгновенно меняется: жесткая волевая женщина уступает место мягкой и любящей, когда целует темные кудряшки на голове Итана. А меня снова будто кто-то переносит во времена нашего детства. Марго всегда находила время, чтобы посидеть с нами за этим самым столом, помочь с уроками. Она разрешала нам повозиться у плиты, что-нибудь испечь. Правда, получалось у нас не очень хорошо. Однажды, во время жары, она научила нас делать лимонад…
– Чайник только что вскипел, – говорит Марго Адаму, продолжая ласкать Итана.
Адам направляется к плите, чтобы сделать себе кофе. Я не знаю, что сказать, поэтому снова беру свою чашку, пью чай и жду. Возникшее напряжение можно резать ножом – видимо, из-за меня. Но я не могу понять почему – ведь он еще не знает, что я журналистка. Он всегда такой или это горе заставляет его вести себя так?
– Они все ушли? – спрашивает Марго, когда Адам ставит свой стул рядом с моим. Когда он наливает кружку, я замечаю, какие у него обветренные красные руки. Неудивительно, если учесть, какой холодный выдался март.
– Кто? Эти стервятники?
Марго кивает, не глядя на меня.
– Да. Слава богу… Не знаю, что вы им сказали, но они разлетелись. А может, просто пошли попить чаю…
– Джессика избавилась от них.
Адам поворачивается ко мне, выражая недоумение.
– И как же это вам удалось?
– Я ведь тоже журналистка, – отвечаю ему, изо всех сил стараясь выглядеть спокойной и уверенной в себе.
– Ах ты, стерва! – угрожающе говорит он.
– Адам, не при мальчике, – останавливает его Марго, закрыв Итану уши руками.
Не могу поверить, что Хизер связала свою жизнь с этим грубым мужланом. Подростком она увлекалась Ривером Фениксом[18]: он казался ей чувствительным и артистичным. Тот факт, что он умер молодым, лишь прибавлял ему привлекательности в ее глазах. Как после этого она могла выбрать Адама?
Тот бросает на Марго свирепый взгляд.
– Зачем вы ее впустили, Мардж?
– Я здесь не для того, чтобы причинить вам боль, – вмешиваюсь я. – Хизер была моей подругой.
Адам смотрит на меня.
– Такие, как вы, никогда не пишут правду, а только все извращают. – Он снова поворачивается к Марго: – Не доверяйте ей. Все они одинаковы.
– Послушайте. – Я стараюсь быть убедительной. – Если вы не расскажете свою версию истории, то они напечатают то, что сочтут нужным. Нароют информацию и подадут как захотят. Таковы общие правила. Но если вы поговорите со мной… – не обращаю внимания на рычание рядом, – если вы поговорите со мной, то мы напечатаем вашу историю. Эксклюзивный материал.
Адам мрачно смеется:
– Вы, наверное, шутите. Нет, вы слышите, Мардж? Только не говорите мне, что купились на ее обещания.
– Я не напечатаю ничего о Хизер или о семье без вашего на то согласия. Вы сначала сами все прочитаете, – обещаю я, отчаянно стараясь вызвать его доверие. Все это противоречит моей обычной практике.
– Вы не понимаете, – вкрадчиво произносит он. – Я вообще не хочу, чтобы о нас писали в газетах. Ничего, и точка.
Я ударяю рукой по деревянной поверхности стола.
– Нет, это вы не понимаете! В газетах все равно появится эта история, хотите вы или не хотите!
Мы смотрим друг на друга. Мне кажется, что мое сердце сейчас выпрыгнет из груди. Он первым отводит глаза. Марго молча смотрит на нас, продолжая баюкать Итана. Интересно, о чем она думает… Я уже отвоевала толику ее доверия, когда отправила остальных репортеров восвояси.
Адам опускает голову на руки и издает стон.
– Я просто не могу поверить, что мы оказались в такой ситуации, – мучительно выговаривает он.
– Мне очень жаль, – мягко говорю я, чувствуя облегчение от того, что он успокоился. – Я не видела Хизер много лет, но все равно не могу поверить, что она способна на такое. Совершенно не вяжется с ее характером. Вы не думаете… – бросаю быстрый взгляд в сторону Марго, – вы не думаете, что произошла какая-то ошибка? Это точно сделала Хизер?
Лицо Марго словно каменеет.
– Полиция так считает. Были свидетели… и они более или менее уверены, что она сама нанесла себе огнестрельное ранение.
– Что значит «более или менее уверены»? – спрашиваю я. – А что, кто-то сомневается?
– Никаких сомнений! – восклицает Адам. Почему у меня такое впечатление, что он чего-то не договаривает?
Итан начинает хныкать, ерзать и пытается слезть с колен Марго. Адам встает.
– Ему пора спать. – Он забирает мальчика у Марго. – Продолжим этот разговор позже, Мардж. Наедине. – Он бросает на меня быстрый взгляд, прежде чем снова повернуться к Марго. – Не принимайте пока никаких решений.
Он уходит с Итаном на руках, не попрощавшись со мной и демонстративно громко хлопнув дверью.
Небо потемнело, и Марго с тревогой смотрит в окно.
– Мне нужно завести лошадей. Похоже, будет та еще ночка, – говорит она с глубоким вздохом. – Мне жаль Адама. Под всей этой… грубой оболочкой скрывается хороший парень. И еще он отличный муж и отец.
Я не очень ей верю. Мне Адам показался агрессивным и грубым, но лучше я оставлю свое мнение при себе.
– Для всех вас настали трудные времена.
К моему ужасу, лицо Марго искажается, и она достает из рукава своего джемпера платок.
– Я не могу потерять и Хизер, – шепчет она, и слезы начинают течь по ее щекам. – Я не вынесу…
– О, Марго! – Вскакиваю и обнимаю ее.
Она пахнет точно так же, как и много лет назад, – аромат духов «Ярдли»[19], смешанный с запахом седельной кожи. Запахи заставляют меня вспомнить то время, когда мне было двенадцать и я впервые осталась ночевать у Хизер. Проснулась ночью после того, как мне приснился страшный сон про отца. Я была сильно расстроена недавним разводом родителей и сильно скучала по папе, который вернулся к своей работе на нефтяных вышках и просто исчез из моей жизни. Марго, должно быть, услышала плач и пришла меня утешить. Она просто обняла меня и прижала к себе. Тепло и аромат ее мягкого халата были такими умиротворяющими, что я успокоилась и заснула.
– Мне жаль. Мне очень, очень жаль, – повторяю я снова и снова. А сама думаю про то, как же странно все повернулось…
* * *
Я еду по центральной улице Тилби во власти глубокой печали. Вместо мокрых тротуаров вижу смеющихся Хизер и Флору. В то время, когда меня допустили в «ближний» круг. Помню, как однажды мы еле шли, согнувшись от безудержного хохота после того, как проехавшая мимо машина окатила