Катерина отчетливо вздрогнула, прижала к себе таз обеими руками, попыталась, было, обойти мужнина брата стороной, но тот вновь шагнул ей навстречу.
— Ну, чего молчишь? Сказать неча?
— А ты с Иваном поговори, — вздохнула Катерина, — он тебе и скажет.
— Че он скажет? Вон, Мишка прибег, глаза на лбу, пошептал Ваньке на ухо — и где твой Иван? Сидит, ружжо чистит… Оприкосила ты Ваньку, ведьма, нашла себе заступника… Жизнь ему поломала… И мне — через него.
— Что такое оприкосила? — шепотом спросила Варвара.
— Кажется, сглазила — так же тихо отозвался Артем.
— Водка тебе жизнь сломала, а не я, — вполне резонно возразила Катерина. — Дай пройти.
— Не будет тебе ходу. — Он схватил ее за плечо, и Варвара вздрогнула, словно сама ощутила хватку его корявых пальцев.
— Сказано, пусти, — в голосе Катерины появились странные звенящие нотки. — Пусти, не то пожалеешь.
— А ты мне не грози! — он, казалось, лишь сейчас заметил Варвару с Артемом. — Чего уставились?
— Оставьте ее в покое, — негромко сказал Артем.
— Ишь ты, — недобро усмехнулся Федор, — еще один заступник! Умеет их порода мару навести… Что старая, что молодая — вот суки знатливые! А ты ему расскажи, что тогда на меженник приключилось…
Женщина выронила таз, отчего белье рассыпалось по мокрой траве, прижала руку к губам.
— Все это павесть, Федя, — шепотом проговорила она, — наговоры одни…
— Слухи? Сколько домов в деревне было! Сколько семей? А ноне че? Устьяне кто жив, со страху разбежались, повсюду навь одна, живете одинако, света белого не видите, Ванька сам озверел, на брата родного бросаться стал, а она все — наговоры… Да я тебя, суку…
— Темка! — предупредила Варвара, но Артем уже поднялся и нелепо загребая ногами в больших, не по росту сапогах, оттеснил перепуганную Катерину и встал перед Федором.
— Пожалуйста, — сказал он неубедительно, — уймитесь. Вы ее пугаете.
Голос пролетел над темной водой и поник.
— А ты не лезь, щенок!
— Артем!
Он увидел занесенный над собой кулак, а больше ничего увидеть не успел. Варвара, вроде бы вскрикнула — или это кровь визжала у него в ушах, Федор вдруг оказался на земле, грудой нечистого тряпья, а он колотил, колотил в чужое лицо, потом в спину, слепо, механически, никак не мог остановиться…
— Уйми, — Катерина прижимала кулаки к губам, — да уйми же ты его!
— Артем, пожалуйста!
Он остановился с занесенной в воздухе рукой, на пол-ударе.
— Пойдем… пожалуйста, пойдем…
Варвара схватила его за локоть, потащила. Он дал себя увести, но шел, оборачиваясь. Федор никак не мог подняться, ворочался, что-то хрипел. Катерина собрала белье и, не оглядываясь, побежала к дому, оскальзываясь на мокрых сходнях.
— Он же пьяный, Артем… Зачем же ты так? Нельзя так.
Мало нам, тоскливо думала она — между собой передрались, так еще и с местными цапаемся. Анджей с ветеринаром петушиные бои устроили, а теперь и этот дурачок с катушек съехал. Как сказал бы Пудик, типичная переадресованная реакция — наверняка мечтал красиво дать в морду Анджею, вот и врезал!
Артем, наконец, разжал кулаки.
— Опять я сделал что-то не то? — спросил он тоскливо.
Варвара поджала губы.
— Да черт его знает. Может, они тебя теперь уважать будут — кто этих местных поймет?
Он вздохнул, виновато увел взгляд.
— Между прочим, — добавил ни с того ни с сего, — Кемереть у мари и чувашей — злой дух, или место где он обитает.
— Так кто прав? — отозвалась Варвара. — Ты чего, Бардакушка?
Бардак вылез из-под сходней. Вид у него был жалкий, хвост поджат.
— Что ж ты выл ночью? — Варвара потрепала серый загривок.
Бардак тяжело вздохнул, выскользнул из-под руки и затрусил прочь вдоль берега. Несколько раз он оглянулся, как бы приглашая следовать за ним, но потом, убедившись в непонятливости двуногих, пустился энергичной рысью и исчез из виду…
— Кемереть, значит? Послушай, а что он такое про Катерину говорил?
— Говорил, что она ведьма, — печально ответил Артем.
***
Прилив зализывал пустоши, оставленные малой водой, скрывая под собой блестящий ил, в котором шевелились ядовито-желто-фиолетовые морские звезды. Створки раковин открывались и закрывались, словно сотни маленьких ртов.
Бледно-розовые лбы валунов поросли коростой лишайников, в морщинах застрял мох. Пудик потянул носом.
— Горелым пахнет.
Прогоревшие уголья были присыпаны землей. Пудик присел на корточки, потыкал в них щепкой. Потянуло сырым прогорклым дымом.
— Со вчерашнего дня киснет, — заметил он.
— Так, — Шерстобитов постучал пальцами по планшетке, — Я тут вам разметил. Вот от той сосны, через каждые пятьдесят метров. С поверхности и с глубины пятьдесят сэмэ. Если получится. Место отбора колышками отмечайте. По четыре кубика грунта, в пробирку засыпать, пробкой заткнуть и лэйбл наклеить. Дату на каждом, квадрат, точку и глубину, где пробы взяли. А я пока с рамкой похожу.
— Давай-давай, — согласился Пудик, — камлай…
— Со мной пойдешь, — Шерстобитов зажал в свободно согнутом кулаке рамку, покачал ее мизинцем свободной руки, — они тут и сами разберутся. Провешивать будешь.
Шерстобитов сделал несколько шагов, вытянув руки перед собой и переступая на негнущихся ногах. Рамка свободно болталась при каждом шаге.
— Ну что? — с любопытством спросил Пудик.
— Никогда не мешай оператору, — раздраженно отозвался Шерстобитов, — откуда я знаю — что? Активная зона. Но мы на периферии стоим. А центр где-то там…
Он начал поворачиваться на месте, держа рамку на отлете.
Пудик с преувеличенной серьезностью наблюдал за ним, прикусив губу, чтобы не хихикнуть.
Шерстобитов, наконец, остановился — верхняя перекладина Г застыла, обращенная к лесу.
— Мы, значит, туда, а вы тут кончайте с грунтом…
— Не боишься? — а то ка-ак выйдут на контакт!
— Они еще никому вреда не причинили. Это мы сами себя пугаем.
Вытянув перед собой руку с болтающейся рамкой и высоко поднимая выпрямленные в коленях ноги, он двинулся к кромке поляны, исчез между стволами.
— Вот это да! — восхитился Пудик, — В цирк ходить не надо! Ладно, я пошел. А то его надолго оставлять нельзя — заблудится, или в болоте утонет…Карту держи! Генштабовская, не кот начхал!
— Ладно, — Артем со вздохом проводил взглядом крепкую спину Пудика, — давай от той сосны.
— Веришь во все эти глупости? — поинтересовалась Варвара, потянув за язычок рулетки. Язычок щелкнул и втянулся обратно.
— Нет. Но все надо делать, как положено.
— Тогда я лучше шагами промерю, — предложила Варька, — человеческий шаг в среднем равен метру. Ну ее, эту рулетку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});