Я знаю вещи, которые необходимо знать перед тем, как завести отношения с таким мужчиной, как ты. Ты можешь всю жизнь девушки превратить в ад.
– Скверный тип, выходит? – уточнил Джонни, резко посерьезнев. Его глаза осуждающе сверкнули в полутьме.
– В точку, – надменно согласилась она.
Их беседу, набиравшую напряжение, прервал Джек, севший на стул рядом с Эстер. Удивительно, как быстро изменилось выражение лиц собеседников. На смену загадочности Джонни пришел веселый и спокойный вид, а глубина взгляда Эстер потеряла силу. Но между ними появилось что-то незаметное постороннему взгляду. Магнетизм, ощутимый только для них двоих.
– Ну что, скверный тип, – задумчиво сказал Джек, уловивший последний отрывок разговора, – в клуб?
– Да, – отозвался Джонни. – Да, конечно.
Оказавшись на улице, Эстер поежилась. Ночь оказалась сырой и холодной. Улицы поредели, толпы туристов перестали сновать бесконечными потоками. Остались только самые искушенные искатели приключений.
Эстер ударил в нос густой запах травки. Она даже обернулась, чтобы убедиться, что ее не курят Джек или Джонни.
– Марихуаной пахнет.
– Нет, легкие наркотики не для нас, – парировал Джонни.
Эстер недоуменно уставилась на него, потом на Джека, но муж только улыбнулся.
– Что это значит?
– Это значит иди быстрее, иначе замерзнешь, – уклончиво ответил Джонни и пошел впереди пары, указывая им путь до машины.
Джонни открыл дверь новенькой «панамеры», красиво отсвечивающей в темноте, и помог Эстер сесть на заднее сиденье. Джек одобрительно присвистнул.
– Красивая! – сказал он, похлопав Джонни по плечу. – Какого года?
– Новая. Всегда хотел, – Джонни тяжело вздохнул и рассмеялся. – Всегда хотел выплачивать за нее кредит длиною в жизнь.
– Я не понимаю, как ты собираешься вести машину? Ты же пьян! Тебя посадят, если остановят, Джонни. Джек, скажи ему, – укоризненно воскликнула Эстер, надеясь на благоразумие мужа.
– Все будет хорошо. Это меньшее из зол, поверь мне, – усмехнулся Джек.
– Отлично, если мы разобьемся, мои родители вам этого не простят, – заявила девушка и откинулась на сиденье.
Ее угрозу Джонни проигнорировал и, включив музыку погромче, тронулся с места.
Джонни гнал как сумасшедший по узким улицам Лос-Анджелеса. Подобное всегда страшно наблюдать со стороны, но еще ужаснее находиться в это время в машине. Даже Джек напрягся, когда Джонни чуть не устроил аварию, проехав на красный свет: он чудом успел увернуться от машины, движущейся справа по перекрестку, и не издал при этом ни звука. Для Джонни это было привычной ситуацией.
Эстер сильно вжалась в сиденье и пристегнула ремень безопасности. Спустя пятнадцать минут молчаливых терзаний Эстер Джонни неожиданно сбавил скорость и стал внимательно вглядываться в дома, объединенные одним забором из рельефной проволоки. Она была порвана в некоторых местах. Фонари на улице светили бледно, а некоторые мигали, как в фильмах ужасов. Дома смотрелись небрежно и неухоженно в давящей темноте – краска на панелях заплешивела и поросла плесенью. Несколько куцых пальм росли в деревянных кадках, в которые прохожие выбрасывали мусор. Обстановка убогая, ничего не скажешь.
– Здесь, – сказал Джонни Джеку, видимо, отлично понимающему, куда они приехали.
– Что здесь? Где мы находимся? Это место выглядит пугающе, – с тревогой сказала Эстер.
– Тебе не о чем беспокоиться, – заверил ее Джек. Но, заметив, что Эстер действительно насторожилась, обернулся к ней и погладил по коленке. – Ничего страшного. Просто ненадолго заглянем к другу Джонни. Купим кокаина и поедем в клуб.
– Кокаина? – удивленно спросила Эстер. До этого она видела кокаин только в фильмах и плохо представляла себе, какой эффект он может оказывать на людей. – Я не знала, что ты этим балуешься.
– Очень редко, почти никогда, – отшутился Джек.
Джонни усмехнулся.
– На, надень. На улице холодно, – сказал он, снимая с себя джинсовую рубашку, и протянул ее Эстер.
– Спасибо!
От рубашки пахло еле уловимым ароматом парфюма Джонни. Древесно-дымный с горчинкой, смешивающийся с запахом свежести и зеленого чая. Эстер постаралась запомнить его.
– Пошли, – сказал Джек и первым вышел из машины.
В дверь Джонни постучал решительно и привычно.
Через мгновение ее открыл афроамериканец – мужчина неопределенного возраста с угловатой внешностью. Черты его чрезмерно худого лица были словно вырезаны из дерева, так он больше походил на статуэтку языческого бога, чем на живого человека.
– Хей, бро, давно не виделись, – сказал он заторможенно, обращаясь к Джонни.
– Не так уж и давно, – низким голосом отозвался тот.
Дайрон – так звали драгдилера – отступил на шаг, пропуская гостей в дом:
– Заходите. У меня наверняка есть то, что вам нужно.
В доме было на удивление светло и приятно. Эстер не так представляла себе жилище наркоторговцев, да и, по-честному, вообще не представляла подобное, но ожидала увидеть нечто другое. Например, голые стены, изрисованные маркерами, одинокий матрас в центре гостиной, грязь, хлам и беспорядок. Ее представления строились на героиновых историях и были ограничены стереотипами.
Мало того, на диване перед телевизором сидели две красивые блондинки и смеялись над глупой рождественской комедией. Дайрон подошел к одной из них и представил гостям:
– Это Эрика, моя жена, – сказал он. Блондинка со светлыми глазами и треугольным лицом отвлеклась от фильма и поздоровалась. Ее взгляд излучал дружелюбие.
– А это Энни, ее подруга. Веселая, стерва. Скоро доведет меня, – сказал Дайрон, смерив ее строгим взглядом. – Не будем отвлекать девочек, идем на кухню, – он махнул гостям рукой, приглашая их следовать за собой.
Джонни приветственно подмигнул Энни и поспешно присоединился к остальным.
– Джонни, ты что как неродной? – развязно спросил Дайрон. Его взгляд был мутным, но все же уверенным. – Как жена, как дети?
– У меня нет детей, бро, – ответил Джонни, подавляя улыбку. На что Дайрон, прерываемый кашлем, глухо рассмеялся.
– Какая нахуй разница, по большому счету. Всех, кто приходит в мой дом, объединяет одно: желание жить. Хотя бы немного, но жить по-настоящему. А все остальное неважно, правда ведь, Джонни? – риторически спросил он, отходя от компании в сторону. Дайрон пошел за товаром и оставил гостей на некоторое время в одиночестве.
– Нравится? Философ своего рода, – сказал Джонни, опережая друзей. – Всегда думает о смысле жизни, мучается экзистенциальными вопросами – не в пример многим.
Джек и Эстер неопределенно переглянулись, но не успели взглядом ничего друг другу сказать. В арку, соединяющую кухню с коридором, вошел Дайрон с небольшим пакетиком белого порошка в руке.
– Пробовать будешь? – спросил он у Джонни.
– Пробовать нет, но по дорожке сделаем сейчас. Сколько здесь?
– Два грамма, – отозвался Дайрон и высыпал содержимое пакетика прямо на стол.
Он разделил линии лезвием бритвы на три небольшие полоски и, отойдя от стола, предложил гостям попробовать товар.
– Я заплачу налом, – сказал Джонни и, наклонившись к столешнице, вдохнул первую линию.