Читать интересную книгу Портрет Эль Греко - Ростислав Самбук

- Да.

- Кто еще может подтвердить это?

- Я, - кивнула старушка и чуть приподнялась с дивана. - Хворали они и из комнаты не выходили.

- Кто вы такая? - приготовился записывать Козюренко.

- Пелагея Степановна Бондарчук, - охотно пояснила старушка. - Живу я здесь вместе с Катериной Евгеновной.

- Из села она, - вмешалась сестра каноника, - и прописана у меня.

Козюренко, предупредив женщин, что они будут нести ответственность за ложные показания, дал им расписаться под протоколом. Подумал: любопытное алиби. Но надо хотя бы ради формальности осмотреть автомобиль.

Спросил у каноника:

- Где ваш гараж?

- Тут, рядом, прошу, машина на месте.

- Пойдемте!

Неподалеку за домом тесно прижались друг к другу с полдесятка каменных гаражей. Автомобиль каноника стоял чистенький, поблескивая никелированными деталями.

Козюренко обошел вокруг "Москвича", зачем-то заглянул под кузов. Открыл дверцы, залез на переднее сиденье. Нажал на тормоз: берет хорошо. Внимательно осмотрел салон - чисто; видно, кто-то пылесосит попу машину. Заглянул под сиденье - какая-то скомканная бумажка застряла между полозьями, - посмотрел и положил в карман.

- Машина в порядке, - обтер руки платком. - Можете запирать гараж, отче.

Каноник закрыл железную дверь. Искоса взглянул на Козюренко.

- А что это за авария, которую вы расследуете? - спросил он. - Если не секрет, конечно?

- Да не авария это... - Козюренко махнул рукой с досады. - Значительно серьезнее - убийство!

- Что? - отец Юлиан повернулся всем туловищем. - Какое убийство?

- Не волнуйтесь, отче, - сказал Козюренко. - У вас все в порядке полное алиби.

- А я и не волнуюсь. - Каноник запер большой замок на двери гаража. Сбили кого-то машиной? - полюбопытствовал он.

- Да нет, топором зарубили...

- Как - топором? - Кожа на лбу у каноника покрылась морщинами. - При чем тут автомобиль?

- Поблизости от дома убитого видели "Москвич".

Как раз двухцветный, сине-белый. Вот мы и проверяем...

- Надеюсь, я не похож на убийцу, - улыбнулся отец Юлиан.

- Разумеется, - подтвердил Козюренко. - Не так ли, сержант? - обернулся он к Владову.

Тот смотрел широко открытыми глазами.

- Порядок... - наконец выдавил он.

- И кого же убили? - поинтересовался каноник.

- Да не во Львове... в райцентре - Желехове... - Козюренко говорил небрежно, словно это дело надоело ему и вообще гроша ломаного не стоит. Какого-то заготовителя или вроде этого... Как его? - (просил у Владова, не сводя глаз с каноника. - Ага, вспомнил:

Прусь Василь Корнеевич.

- Что? - отец Юлиан выронил ключ. - Как вы сказали?

- Прусь Василь Корнеевич... А вы знали его?

- Василь Корнеевич... Не может быть, - растерянно пробормотал отец Юлиан.

- Отвечайте, вы знали Пруся? - схватил его за руку Козюренко.

- Да, конечно.

- Тогда... - Козюренко поднял ключ. - Придется вам, гражданин Боринский, поехать с нами в управление.

- Это какое-то недоразумение! - запротестовал отец Юлиан. - Дикое стечение обстоятельств.

- Там выяснят, - сурово произнес Козюренко. - И прошу вас, гражданин, без эксцессов. Сержант, подгоните машину.

Они привезли каноника в городскую милицию и оставили под присмотром дежурного. Козюренко зашел в кабинет начальника, вызвал следователя. Они быстро договорились относительно процедуры допроса, и дежурный привел отца Юлиана.

Козюренко сел так, чтобы видеть лицо каноника.

Откинулся на спинку стула и всей своей позой подчеркивал формальность этого допроса.

А следователь вел допрос по всем правилам: фамилия, имя, отчество, дата и место рождения и еще много подобных вопросов, предшествующих одному-двум основным, ради которых эта вся процедура фактически и ведется.

Каноник отвечал не спеша, обстоятельно и ясно, подчеркивал свое почтение к закону и в данном конкретном случае - к его конкретным представителям.

Узнав основные вехи биографии отца Юлиана, следователь поинтересовался, где и при каких обстоятельствах каноник познакомился с Василем Корнеевичем Прусем. Тот ответил, что настоящий пастырь душ человеческих всегда находится в близких отношениях со своей паствой - вот он и знает не только Василя Корнеевича Пруся, а также его отца и мать, как и многих иных прихожан. Встречались ли они во время войны?

Конечно, жить в одном селе и не встречаться! Правда, потом Прусь, отец Юлиан намекнул, что не без его тайного благословения, - вступил в отряд народных мстителей, и до прихода Советской Армии в селе не появлялся. Сам отец Юлиан не смог установить контактов с партизанами. Но ведь, счел он нужным заметить, один воюет с оружием в руках, другой словом...

Следователь сурово оборвал его:

- Таким образом, вы утверждаете, что во время оккупации не встречались с Василем Корнеевичем Прусем после того, как он вступил в партизанский отряд?

Каноник ответил твердо:

- Нет. Ни разу.

- А если подумать, - начал традиционное в таких случаях зондирование следователь.

Но отец Юлиан категорически возразил:

- Мне думать нечего, и я помню, что отвечаю перед законом.

- Так и запишем, - согласился следователь. - И когда же вы виделись с Прусем последний раз?

- Совсем недавно, - ответил каноник. Приложил руку ко лбу. - Постойте, когда же это было? Да за дватри дня до моей болезни, кажется пятнадцатого. Точно, пятнадцатого, потому что в тот день я читал проповедь. Василь Корнеевич заглянул в наш собор и подошел ко мне.

- О чем же вы беседовали?

- Пустяки, - махнул рукой отец Юлиан. - Я даже не помню о чем. О родственниках, о бывших односельчанах. От таких разговоров в памяти почти ничего не остается...

Это было логично, и следователь не мог не согласиться с каноником. Спросил только:

- Вы не уславливались с Прусем об этой встрече?

- Нет.

- А знали ли вы о мошенничестве Пруся? - неожиданно вмешался Козюренко. - Мерзавец, говорят, накрал более ста тысяч!

Следователь недовольно посмотрел на него, даже поднял руку, словно предостерегая.

- Неужели сто тысяч! - всплеснул руками отец Юлиан. - Боже мой, страшные деньги!

- Страшные, - подтвердил Козюренко, не обращая внимания на следователя. - Два дома имел, негодяй, один в Желехове, другой во Львове. Правда, один вроде принадлежит любовнице... Понимаете, любовницу содержал, а к вам на отпущение грехов ходил. Вот как люди устраиваются! - захохотал он.

- Ай-яй-яй, как некрасиво! - покачал похожей на арбуз головой отец Юлиан. - Не ожидал от Пруся.

Красный партизан, - произнес возвышенно, - и сто тысяч, два дома, любовница! Святая церковь осуждает его!

- Да какой еще дом! - Козюренко даже приподнялся на стуле. Двухэтажный и в хорошем районе, углу Горной Тополиной. Любовница собирается половину дома кому-нибудь сдать...

- Это не относится к делу! - наконец оборвал Козюренко следователь. Повернулся к канонику. - Из протокола, подписанного вами, явствует, что с восемнадцатого по двадцатое мая вы болели и никуда не выходили из квартиры вашей сестры...

- Конечно, - кивнул каноник.

- Придется мне самому осмотреть квартиру, - решил следователь.

"Капитан автоинспекции" воспринял это как недоверие к себе и недовольно прикусил губу. Но не возражал. Он сам сел за руль, и "Волга" с желтой полосой вдоль кузова запетляла по узким львовским улицам в направлении Высокого замка.

Козюренко довез следователя и отца Юлиана до дома на Парковой, а сам решил уже не идти с ними.

Постоял у парадного осматриваясь.

Весь первый этаж занимал продовольственный магазин с подсобными помещениями. Как раз подъехал грузовик, и грузчик, пререкаясь с шофером, сердито бросал в кузов деревянные ящики.

Целая гора ящиков лежала с тыльной стороны дома, - грузчик таки был прав, упрекая шофера за несвоевременную вывозку тары. Козюренко подошел к пожарной лестнице, постоял, мысленно прикидывая расстояние от нее до земли. Высоко, не спрыгнешь...

В кустах, которыми зарос склон горы, щебетали птицы.

Козюренко полез в кустарник. Вылез, недовольно отряхиваясь. В руках держал длинную палку. Положил ее в машину. Еще раз обошел вокруг дома и встретил отца Юлиана и следователя, выходивших из парадного.

- Пришлось извиниться перед попом, - сказал следователь, когда Козюренко вывел машину с Парковой. - Не причастен он к этому делу.

- Да, алиби у него солидное, - согласился Роман Панасович.

Они подъехали к управлению. В кабинете Козюренко уже ждал Владов. Ни о чем не спросил, но смотрел так внимательно, что Роман Панасович вынужден был объяснить:

- Откровенно говоря, не понравился мне святой отец. Эмоции, правда, плохой советчик... Но черные сутаны не вызывают у меня уважения. Сделаем вот что, Петр. Надо сегодня же поселить на Тополиной кого-нибудь из управления. Желательно женщину.

Соседям, если что, назовется сестрой Сухановой. Возможно, к ней заглянут, чтобы снять полдома, и пожелают осмотреть, так пусть покажет... Второе. - Он передал Владову разовый талон на телефонный разговор. Выясните, когда этот абонент вызывал Желехов.