Читать интересную книгу Обратная сторона жизни. Книга вторая - Денис Кавченков

По гладким плитам расширяющейся улицы двигались полные силы и грации, красивые животные, идентичные виденным в Хароне, однако здесь на них ехали быкообразные черти с огромными мускулами и длинными блестящими мечами, прикрепленными на седла так, чтобы удобней выхватывать. Впечатляющий торс сиих представителей Геенны Огненной прятался в ладно скроенных кожаных доспехах, а широкие копыта на мощных, вогнутых внутрь ногах отблескивали сложными серебристыми узорами, отличающимися от ранее видимых большим количеством плавных линий. Весь внешний вид движущихся на огромных хищниках воинов твердил, что они являются выходцами из более суровых земель Ада, совершенно не увязывающихся с расслабленной городской местностью.

Эти огромные рогатые порождения Ада являлись минотаврами, не больше и не меньше! Такими же, как описываются в сказках и легендах, но подробней всего в мифе, герой которого – Тесей – решил убить одноименное чудовище в лабиринте на острове Крит. Убить, дабы туда не отсылали ежегодно жертву из семи человек, коими кормился кровожадный монстр, запертый в запутанных подземельях дворца царя Миноса.

Движущиеся по Рынку потомки или же прадедушки описанного в земном мифе чудовища, буквально изливали нерастраченную мощь, как и их могучие животные, мягко ступающие по дорожным плитам, с каждым шагом вытягивая длинные, стального цвета когти, способные вцепляться в скалы. Мордами питомцы минотавров походили на быкоподобных хозяев, как и на Хароне, где в родню этих созданий так и напрашивались кошки с быками и хорошо, что огромные пасти зверюг закрывались стальным намордником с красноватым отливом, правда непонятно истинный это оттенок или влияние солнца, но… Намордник был явно необходим, ибо в такой огромной толпе галдящих рогатых может произойти все, что угодно, а подобный зверь, ежели разъярится, растерзает даже молодого гиппопотама, не оставив ни кусочка толстой шкуры, хотя… При желании и мощными лапами разорвет, так что намордник, скорее является формальностью, необходимой для въезда в адский город Рынок.

Дмитрий, выпучив глаза, проводил взглядом едущих по делам или за покупками разумных быков со свирепыми оранжевыми взорами и подумал, что земные легенды действительно не обманывают, а просто красиво перефразируют правду. Скорее всего, жена Миноса – царица Пасифая не спаривалась с быком, в которого ее влюбил Посейдон, а породила такого монстра по другой причине, виновником которой была опять же адская раса, проводившая свои генетические эксперименты, дабы выбраться в человеческую Вселенную. Ведь все описанное в древних книгах, все барельефы на стенах старых храмов и все самые страшные истории рассказывают именно о людях-зверях, которые, оказывается, проживают в Аду и сопровождают человечество на протяжении всей его жизни.

Мимо еле-еле, старательно раздвигая галдящую чертову толпу, проплыл следующий решетчатый контейнер, управляемый худющим чертом, очень похожим на одного из клиентов Низама, но мальчишка отбросил эту мысль, ибо тот был козлом, а этот бараном, правда сильно недокормленным или больным.

«Может глисты адские… Или желтуха, вон глаза какие-то тусклые, совсем не оранжевые… Или печень хреновая… Объелся земных алкашей и лечись теперь всю жизнь… Хотя… Все, как один черти вроде с «волшебными» капельницами… Тогда, наверное родился такой страшненький или мать противница регенеративных органов, ведь есть на Земле антипрививочники… Короче фиг его знает… Здесь пожить и поработать дольше, а там глядишь к вони привыкнешь, женишься и породишь маленького минотаврика…», – Дима шмыгнул носом, чувствуя, насколько тот горячий, а затем бросил взгляд на опустившую голову Лизу, с нежностью смотрящую на спящего от сытости малыша. «Ребенок должен долго спать… Детский организм адаптируется к Аду… Перестраивается, вон сколько пережил за последнее время… Кожу сменил, чуть не помер… Вырастет еще тот мальчишка… Если вырастет, конечно, а не пойдет на корм местному извращенцу-олигарху…», – шатающийся от безумной жары юноша тоскливо поморщился от гнусавых воплей верещащих позади жирных сатиров и вдохнул горячий воздух Рынка, насыщенный не самыми лучшими запахами.

Второй, плывущий над землей решетчатый контейнер, был также забит детишками, только более младшего возраста – лет шести-восьми и, наверное, их везли на продажу, может даже оптом или на вес, а те громко плакали, видя вокруг рогатых чудовищ, так часто шевелящихся ночью под кроватью, а сейчас звонко-цокающих со всех сторон. Их было так много, этих рогатых жителей и гостей Рынка, что если бы не сатиры и идущие по бокам черти с высокотехнологичными копьями, то человеческих рабов давно бы растащили, а собакоголовый Джумоук ничего бы не поделал даже своим смертельным жезлом. Дима много раз видел, как в сторону обнаженных, закованных в цепи людей, внимательно и жадно посмотрел не один прошедший мимо один черт, а уж на плачущих детишек в зарешеченных контейнерах и подавно. Да… Они действительно ценились в Аду… Только как именно? Ведь способов насладиться детской болью такое множество!

Видящая тоже самое Лиза мрачнела с каждым шагом красивых, загорелых ног. Ее коричневый, отблескивающий здоровой кожей малыш безмятежно спал на сильных материнских руках, закутанный в силу, смелость и любовь. Девушка крепко прижимала ребенка к аппетитной груди, внутренне пребывая в состоянии сжатой пружины, ибо инстинктивно защищала свою кровь. Она понимала, что есть контейнеры с такими же малютками, как ее красавец и его могут загрузить туда. Эти мысли порождали в карих глазах готовность свернуть младенцу шею при первом протягивание рук косматых чертей, однако сможет ли девчонка пойти на это… Наверное нет.

«Готовность, готовностью, но взять и сломать шею собственного ребенка – это характер требуется и внутренняя жестокость… Все равно, что себе руку отрубить… Тем более она считается единицей товара именно с малышом, а по отдельности здесь таких пруд пруди… Нормально у нее все будет…», – размышлял Дима, искренне сочувствующий грудастой девчонке.

По огромной широкой дороге понуро плелись уже десятки верениц человеческого скота, ведомого ряженными в золото собакоголовыми и ящерами, сопровождение которых состояло из мускулистых чертей, огромных «Варгхов» и, конечно же, жирнозадых сатиров с зазубренными клинками, видимо бывшими популярным среди свиней оружием. Низкорослые карлики истошно верещали, разгоняя рогатый «люд» в стороны, а парнокопытные воины уверенно держали налитые смертью копью, будучи готовы применить их в любой момент. Ну, а что же трехметровые, уродливые чудища? Они рычали, ревели и держали наготове искрящиеся хлысты, кои нежелательно применять в столь огромной толпе, дабы не зацепить рогатую детвору или какую-нибудь важную персону, чьи телохранители возжелают исправить настроение огорченного хозяина.

Закованные в цепи сотни умерших людей шли, опустив иссушенные жарой головы и беззвучно загребая грязными ногами пыль, ибо множественный цокот вокруг заглушал усталый шаг венцов творения Бога, королей животного мира и единственную разумную жизнь во Вселенной, погоняемую козлами, свиньями и собаками. Да уж… Это смотрелось удивительно грустно и смешно, ведь Ад являлся королевством кривых зеркал, где залитое дикими солнцами человечество не носит галстуки, а учится потреблять друг друга вместо хрустящих «Кириешек».

Кроме длинных верениц человеческого мяса рядом проходили просто трясущиеся, причем не от холода одиночные рабы, идущие на крепких поводках в руках самых разных круторогих чертей, а иногда веселых детишек, коим папа с мамой купили новую игрушку с зашитым ртом. Их глаза, источающие лишь слезы, были пусты, если конечно пустота не считается эмоциями, а отлично зажившие ожоги на лбах увековечивали пятое тавро. Получается, так ненавидимые Димой истеричные рабы отлично продавались, как детские ляльки, а не только корм для скота.

«Правильно… Их и ломать можно, и командам обучать, а они никогда не укусят, уж сильно побоев боятся… По крайней мере, по одиночке, а вот толпой… Ну, а толпу таких домой никто и не купит, уж больно тупые, тем более со стадом всяко сложней, чем с одной овцой… Да и берут их не математике ребенка обучать, а жизни… Жизни в Геенне Огненной, чтобы выросший молодой козленок пришел на адскую скотобойню уже готовым к работе, а не слюнявым стажером, боящимся перерезать глотку воющему мясу…», – парень отчаянно ненавидел истеричных пленников, с которыми приходилось делить поржавевшую цепь, но ничего поделать не мог, ибо живущий в нем зверь желал вырваться на свободу, пусть даже мыслями.

Он вообще относился к людям ровно так, как они к нему. Один в один, словно общался с зеркалом, поэтому сейчас в Аду они ненавидели его за вполне разумные действия, а он их за непонимание своих поступков и наладить союзнические отношения можно было только в одном случае. Ежели узники Джумоука начнут нормально себя вести, однако пятое тавро на лбах говорило, что сей скот безнадежен.