В рекордсменах числятся хомяки, приносящие иногда до восемнадцати малышей. Семнадцать-восемнадцать детенышей обычны для австралийской сумчатой кошки, приносящей иногда и двадцать четыре детеныша.
Тенрек, небольшое насекомоядное существо, живущее на Мадагаскаре, приносит до двадцати пяти малышей. Но зафиксирован случай, когда самка тенрека, жившая в зоопарке Голландии, принесла тридцать одного тенреченка. (Смотрите снимок. Он сделан в день рождения малышей.) Таким же образом прославилась одна из собак, принесшая в 1945 году (штат Пенсильвания, США) двадцать три щенка.
У птиц рекордсменами являются куропатки — двадцать пять яиц в кладке. До пятнадцати яиц бывает у некоторых уток. В гнезде страусов находили до ста яиц, но это были общие кладки нескольких самок. Мало яиц — одно-два — бывает в гнездах птиц хищных. У змееяда, например, никто не видел в гнезде более одного яйца.
Единственное, грушевидной формы яйцо кладет на скалах кайра. Всего одно яйцо способны сохранить от мороза императорские пингвины.
По одному яйцу кладут в гнездо альбатросы и кондоры.
Икру рыбы мечут тоже в разных количествах.
Корюшка несколько десятков своих икринок кладет в специальное гнездышко и бдительно его стережет. Треска же, бросая в воду миллионы икринок, никакой заботы о потомстве не проявляет. Гарантия выживания рыбы — ее плодовитость. Приспособление это надежно срабатывает у большинства рыб. Плотва мечет двадцать пять тысяч икринок, щука — сто тысяч, налимы — пятьсот тысяч. Рекордсменом икрометания является рыба-луна — триста миллионов икринок! Но рыба эта немаленькая, два с половиной метра — длина, полтонны — вес.
В рождении близнецов прослеживаются некоторые закономерности. У крупных животных число рожденных, как правило, невелико. Среда обитания тоже диктует свои условия, пример — пингвины и кайры.
У человека обычно рождается один ребенок, на восемьдесят восемь случаев приходится двойня, на семь тысяч шестьсот родов — тройня. И зафиксировано около семидесяти случаев рождения пяти близнецов.
Известно рекордное число детей, рожденных женщиной в течение жизни, — 69. Это результат двадцати семи родов, при которых было 16 пар двойняшек, семь раз рождались тройни, и четыре раза близнецами были четыре ребенка. Имя женщины неизвестно. Известен отец детей, крестьянин из Шуи (Ивановская область) Федор Васильев. Роженица была его первой женой. Этот любопытнейший феномен относится к концу XVII века. 67 из 69 детей Васильевых достигли совершеннолетия.
Фото из архива В. Пескова. 9 апреля 1988 г.
Свадебный пруд
(Окно в природу)
Это было в прошлое воскресенье. Мы с другом «встречали весну» — навестили речку Волгушу, текущую по лесным увалам у Дмитрова. Речка в тот день быстрым своим течением несла не- счетное число байдарок. Мы видели их то рядом, то сверху, поднимаясь на крутые овражистые берега. Но в середине дня байдарки перестали нас занимать. Углубившись в лес, мы вдруг обнаружили великое кочевье лягушек. За годы хождения по борам ничего подобного мы не видели.
Оглянувшись, с одной точки насчитываем три-четыре десятка: по одной и в крепких объятьях — парочки. На южных склонах увалов средь жухлой старой листвы мы замечали лягушек во время длинных нечастых прыжков. Но когда нестройные их легионы достигали полосы затененного снега, их видно было издалека. Снег умерял страсти. Лягушки на нем цепенели, и, казалось, «босоногое» шествие их прекратится.
Нет. Прыжок, две минуты отдыха и раздумий — еще прыжок. Обрыв на пути, и внизу бегущий в речку мутный весенний ручей… Прыжок.
Одни препятствие одолевают и следуют дальше уже по теплому скосу оврага вверх, другие, очутившись в ручье, плывут вниз.
А к переправе между тем подвигались новые странники. Взяв в руки парочку, видишь самку с рыжеватой спиной и чуть меньшего по размеру дымчато-голубого самца. Книжное название этих существ — остромордые лягушки. Обе только сегодня проснулись в лесу, прогретом апрельским солнцем, и сразу двинулись в брачное путешествие. По дороге состоялась помолвка. И вот теперь самке прыжками надо одолеть немалое расстояние — до километра и более, — неся на спине голубого от страсти избранника. Путешествие окончится где-нибудь у теплого бочажка, который, возможно, дал жизнь им самим.
Следуя за лягушками, мы такой бочажок сразу и обнаружили. При взгляде с обрыва у речки весь он был в темных пупырышках, и исходившие от него звуки напоминали бег воды по камням. Подойдя к бочажку, мы увидели: весь он кишит лягушками. Дымчато-голубые самцы, наполовину высунувшись из воды, пели, точнее сказать, икали от страсти, призывая из леса в бочажок самок. Но коллективное это иканье было приятно для слуха и, уж конечно, сводило с ума соплеменников, спешивших сюда из леса.
Пять или шесть таких свадебных мест обнаружили мы, пока добрались под вечер к деревеньке Муханки, стоящей на увале около леса так уютно, так живописно, что мы не раз уже делали крюк, чтобы только взглянуть на деревню. Живописное сельцо человеком, увы, покинуто.
Зимой живет тут только лесник. Летом кое-кто из прежних селян приезжает на огороды. Но до того, как зазвучат тут весной первые человеческие голоса, из леса к Муханкам спешат на свадьбу лягушки. Небольшой обрамленный рогозом прудик на краю деревеньки облюбован лягушками, как видно, уже давно. Для апрельских их свадеб он, видно, так подошел, что не смущает лягушек лобастое поле между лесом и прудом — скачут по открытому месту на свадебный зов. И в этот раз мы застали вершину лягушачьего торжества.
Сколько их тут собралось, сосчитать было немыслимо. Посредине пруда еще плавала синеватая крышечка льда, но вода широко разлилась и уже прогретое мелководье было посыпано маковым семенем темных головок. Лягушки не спрятались, когда в резиновых сапогах забрались мы в самую середину гулянья.
Страстное иканье, погоня за непрерывно прибывавшими через поле из леса необрученными самочками, пузыри от свежей икры, блеск тысяч синеватых головок — все это заставляло нас сесть на камешки возле пруда и просидеть до захода солнца, наблюдая весеннее торжество жизни…
Остромордые лягушки — животные для нас обычные и привычные. Но летом в лесу мы их видим нечасто — на охоту из укромных сырых местечек выходят они лишь в сумерках. На зиму лягушки зарываются в листья в низинах, ямах, в норках и щелях. И спят. Спят до апреля. Разбуженные теплом, они сейчас же стремятся на свадьбы. Прудик возле Муханок — типичное место для спаривания и метанья икры. Каждая из лягушек бросает в воду от пятисот до двух с лишним тысяч икринок. И, сделав свое материнское дело, немедленно возвращается в лес досыпать в ожидании большого тепла. Самцы же продолжают «икать», призывая все новых и новых самок. Они держатся в прудах дней двадцать. И за это время из лягушачьей икры появляется уже новое потомство. Пласты икры, каждый не раз это видел, бывают огромны. Их трудно удержать в руке — выскальзывают подвижной льющейся массой. Каждая икринка в отдельности — прозрачный разбухший шарик с черной точкой зародыша. Прозрачная линзочка оболочки собирает солнечные лучи, и зародыш в икринке развивается быстро. Через пять — восемь дней в воде уже плавает крошечная личинка с хвостиком.
Большие головастики, которых мы видим летом в прудах, — это дети озерных лягушек, живущих постоянно в воде. Эти лягушки в апреле еще спят в холодной воде мертвым сном и даже не подозревают о свадьбах своих сородичей.
Головастик же остромордой лягушки довольно быстро теряет хвостик, приобретает лапки и становится крошечным лягушонком, немедленно покидающим свой роддом, и маленькими прыжками направляется в лес. Встречая иногда лягушат размером с ноготь, мы любуемся ими, как ювелирными изделиями природы, так хороши и изящны! Лягушата эти — дети остромордых лягушек. Путь к взрослой жизни у них тернист. Многие погибают еще в икринке, отложенной по оплошности в случайной, быстро пересыхающей канаве, многих кто-то склюет, проглотит по пути в лес. Да и в лесу немало врагов у малюток. И все же, как видим, их взрослое племя пока велико.
Какая-то память влечет лягушек в направлении того бочажка или пруда, где они родились. Попав в зону звуков апрельской свадьбы, они никакой силе уже не дадут изменить или замедлить движение…
Мы сидели на камешке, наблюдая за прудом, почти до заката. Удивительное зрелище стояло перед глазами. Пруд «икал» тысячами лягушачьих глоток. А лобастое поле со щетиной желтой стерни было покрыто черными точками. Сотни лягушек спешили на свадьбу.
Фото автора. 24 апреля 1988 г.
Мастера
(Окно в природу)