— Ты зачем пришла? — не придавая голосу никакой окраски, спросил Кирилл.
Марина бросила подушку, легла на диван, закинула ногу на спинку.
— Повторяю по буквам, — отчеканила она так, словно читала Маяковского. — Сволочь! Обманщик! Скотина! Курва! Ублюдок! Чмо! Идиот! Лопух! Алкаш! Собака! И… мягкий знак!.. СОСКУЧИЛАСЬ!
Больше всего Кирилла обидело почему-то слово «собака».
— Вот что, — сказал он, — давай-ка выметайся отсюда!
— А помнишь, как ты на этом самом диване трахнул меня в первый раз? Ты был таким напористым, ненасытным, словно тебе шестнадцать, а я у тебя — первая.
Она выводит меня из себя, догадался Кирилл.
— Марина, — изменил он тактику, перейдя на спокойный тон, — перестань кривляться. Если хочешь что-то сказать — говори. У меня мало времени.
Она резко поднялась, глаза ее сузились.
Кирилл не успел ничего предпринять — Марина бросилась ему на шею, вцепилась в него мертвой хваткой и завыла:
— Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю…
Дальше пошли рыдания, всамделишные, от души.
Кирилл попытался отцепить Марину от себя, но не тут-то было. Как только ему удавалось чуть разжать ее руки, она начинала визжать так, словно ей за шиворот запустили паука.
— Да что же это такое, — не выдержал Кирилл. — Господи, Боже мой! Успокойся!
Постепенно она действительно успокоилась, снова вернулась на диван и сидела там тихо, прижав кулачки к груди.
Включался и выключался холодильник на кухне, бубнило что-то неразборчиво радио, внизу у соседей отчаянно выл пылесос.
— Мне нужно идти, — вкрадчиво сказал Кирилл.
Марина послушно встала.
— Тебя подбросить до метро? — спросил он.
Она отрицательно покачала головой.
Это молчаливое «нет»… Марина невольно повторила жест Влады. И невольно она подобрала код к его сердцу. Он уже был готов пожалеть ее: ласковое слово, дружеское прикосновение, но в этот момент в прихожей послышался шум, и сразу же потянуло сигаретным дымом.
— Кирилл, ты дома? — раздался голос Людмилы Васильевны. — Помоги Егорию поднять чемоданы.
— Явление пятое. Те же и маман со своей сигаретой. Улыбайся! — прошептал Кирилл, взял Марину за руку и вышел из комнаты.
— Здравствуйте, Людмила Васильевна, — бодрым, жизнерадостным голосом поздоровалась Марина.
Все-таки она неплохая актриса, оценил ее усилия Кирилл.
— Привет, мать, — подставил он щеку для поцелуя, — извини, мы убегаем.
— Ну, бегите, — разрешила Людмила Васильевна. — Как дела, Мариша?
— Лучше всех, — отчеканила Марина, сияя ослепительной улыбкой.
Кирилл мягко вытолкал Марину на лестничную клетку, прикрыл дверь.
— Вечером приду с сюрпризом, — предупредил он.
— Я представляю…
— Тебе понравится, мать.
Из лифта навстречу им вышел Егор Сильвестрович.
— Вот, — отчитался он, — раньше всех сроков, потому как материнское сердце не на месте. И карты одно и то же показывают: неожиданность. Все хорошеешь, Мариночка? — добавил он. — А глазки чего красные? Э-э-э, пустяки какие. Слушай меня. Сердце твое скоро утешится, только не тем, о чем думаешь…
Они вышли из парадной и, даже не попрощавшись, пошли в разные стороны: Кирилл — на стоянку, Марина — к метро.
В это утро Влада перебрала весь свой гардероб и поняла, что надеть ей нечего. Классический костюм цвета маренго — слишком торжественно. Веселенький сарафан с откровенным декольте — слишком легкомысленно. Брюки — безвкусно. Джинсы — пошло. В конце концов, решив, что чем проще, тем лучше, она надела красную маечку с большими сексуальными вырезами, белую широкую юбку и босоножки.
Влада критически осмотрела себя в зеркале и пришла к выводу, что она прехорошенькая. Не красавица, но обаятельная, без всякого сомнения. И самое главное: ей не дашь и двадцати.
Влада долго и тщательно накладывала дневной макияж и прислушивалась к звукам в квартире. Оксана возилась на кухне и напевала во весь голос. От того, что она напевала, очень многое зависело.
Если Оксана мурлычет «Амурские волны» — значит, у нее хорошее настроение, можно смело подходить к ней и просить все, что угодно, даже денег взаймы.
Если «Ой, цветет калина» — денег просить бесполезно, но как с человеком с ней еще поговорить можно.
Романс «Мы странно встретились и странно разойдемся» она напевала обычно перед крупными скандалами, причем все равно с кем — с Владой или с ее дядей.
Но гвоздем репертуара Оксаны была «Катюша». Когда в перебранке верх одерживал дядя и почувствовав моральную победу, не прочь был закрепить ее с помощью физической силы (Борис Степанович был легкий, но сильный), Оксана, глядя своему сожителю в глаза, в полный голос начинала петь «Расцветали яблони и груши» и раздеваться. Обычно, когда она срывала с себя огромный, как сшитые вместе парашюты, бюстгальтер, дядя, со словами «Чего ты, чего ты?» отступал.
Увидев этот спектакль впервые, Влада просто ухохоталась. Но потом этот смех вышел ей боком. Дядя нашел «болевую точку» Влады и с тех пор любил, между делом, нажимать на нее.
— Продать твою квартиру, что ли, — задумчиво говорил он. — А что? Имею полное право. Сама дала мне генеральную доверенность. Ты же ведь не на улице останешься, а у родного дяди. Но если будешь хамить, то и на улицу выгоню. Хамить не надо!
Два раза Влада выходила в коридор позвонить Алле.
Когда после второго звонка Влада повесила трубку, Оксана не удержалась и дружелюбно спросила:
— Чего это ты, девка, задумала?
И, поскольку за минуту до этого она пела «Амурские волны», Влада сказала правду:
— Я сегодня замуж выхожу.
Реакция Оксаны оказалась неадекватной.
— Ой, люди добры! — кричала она из кухни. — Втроем не развернуться… А она еще бомжа сюда волочет! Знаю, только и мечтаешь, как от меня избавиться. Теперь они вдвоем с ее кобелем будут кровь из меня сосать!
Дядя с утра был «ушедши» за пивом, и поэтому Оксана апеллировала ко всем, кто мог услышать ее в этот утренний час: соседям и Господу Богу.
Влада не стала ничего объяснять и ушла в свою комнату. Она надела наушники, сделала музыку погромче и погрузилась в себя.
В открытое окно то и дело врывался ветер. Он трогал занавески, путался в цветах на подоконнике, робко гладил Владу по ногам.
Музыка грохотала в наушниках, но Влада ее не слышала. Остались только она и ее мысли.
Жить, конечно, они будут у Кирилла. Дядя с Оксаной у нее уже в печенках сидят. Правда, там будет свекровь… Тоже не подарок. Идеальный вариант — отдельная квартира в престижном районе… Вот что должен подарить ей муж на свадьбу! Но квартира может и подождать. На первом этапе хватит и комнаты Кирилла. Она просторная, светлая. Только нужно сделать ремонт и сменить обстановку. Купить спальный гарнитур, такой… бело-золотой (она видела его недавно в безумно дорогом мебельном салоне), с кроватью-аэродромом, чтобы можно было на ней заниматься любовью вдоль и поперек. Письменный стол Кирилла выдвинуть из комнаты — нечего портить ауру их любовного гнездышка мыслями о делах… Что еще? Обои, занавески… Да. Карниз, шкаф, шелковое постельное белье (очень эротично!) и что-нибудь на стену вместо этого ужасного ковра с его кинжалами…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});