Заполняя паузу, в беседу вступил Максим:
— Думаете, вернут?
— Молодой человек, я и вам объясняю, если вы не заметили. Я не из табора, я из ресторана «Волга». Попытайте счастья. Если повезет — вернут.
— Спасибо.
— Удачи вам, ребята.
Максим посмотрел на Антона. За недолгий срок отсутствия в беседе тот уже и вторую кружку прикончил.
— Все, кончай пить. Поехали к цыганам.
— Эх, брателло! Эту фразу нужно говорить поэнергичней, — сказал Антон и сам без особого энтузиазма, вдруг лицо его просветлело. — Заодно цыганочку там найдем. Едем! Она за мной уже соскучилась. Ух, я ее…
И опять Максиму захотелось дать другу по морде. Что ж за дружба такая…
— Так, Антон… Давай я один поеду. Ты ж устал, небось. И ребра, поди, болят. Давай домой, а? А я уже один справлюсь.
— Не учи меня жить! Ну конечно… Я самое трудное сделал — все разузнал, а ты всю славу себе… Ладно, для друга не жалко.
* * *
Миро проснулся совсем рано. Точнее, сон перешел в то странное состояние, когда вроде бы и спишь, но все уже слышишь, чувствуешь. А вставать не хочется. Потом пришла мысль, что на сердце как-то удивительно легко и свободно, а вчера было плохо. Но тут же, разом, все воспоминания и обрушились: Баро, невеста, всадница, Люцита, Бейбут… Опять стало плохо.
Миро встал, тихонько, чтоб не разбудить отца. Вышел на свет божий. Посмотрел на солнце, сощурился. И сам себя, как кнутом, хлестнул попреками: «Что ноешь, ром? Иль не мужчина? Понравилась девушка, имя знаешь — так ищи, а не плачься!»
И решительно пошел к отремонтированной «газели».
Утро как утро. Халадо проснулся, нащупал спавшую рядом Грушу. Выполнил супружеский долг.
Встали. Груша выполнила свой супружеский долг — позавтракали.
Чтоб не молчать, Халадо завел старую пластинку:
— Мне сказали, что ты вчера опять на конюшню бегала?
— Да кто сказал? Дома я была…
— А ну встань, встань, встань, Груша. Дай я посмотрю в глаза твои бесстыжие!
— Э-э, Халадо, я даю, да не всем. Только мужу. Смотри!
— Опять этому дохлому конюху глазки строила, да?
— Да не нужен он мне вовсе!
— А кто же тебе нужен?
— Муж! Халадо нужен. И никто больше!
Кто-то постучал в дверь.
Вошел молодой красивый цыган. Вежливый. Поздоровался:
— Лачё дывэс!
— Лачё… — хмуро ответил Халадо.
Конечно же, это был Миро. Дом Груши он нашел быстро — ромы подсказали, почему ж не помочь человеку (может, родственник).
И в дом входил смело.
А вот как продолжить разговор, не знал. Где ж искать всадницу? Вот этот ром, наверно, ее отец.
Халадо не выдержал затянувшейся паузы:
— Что надо, ромалэ?
— Я Грушу ищу. Мне сказали, что в слободе только одна женщина с этим именем есть.
Тяжелым, ненавидящим взглядом Кузнец обжег сначала Грушу, потом — Миро.
— Ну и что тебе от Груши понадобилось? «Ревнует, боится за дочку-то. Ну, оно понятно — такая красавица!» — подумал Миро, а вслух сказал:
— Ты не бойся, отец, я с чистым сердцем пришел.
Халадо совсем рассвирепел, развернулся к Груше. Ух, каким же он страшным в такие секунды бывает!
А Груша растерялась, беды ждала от болтливого Сашки-шалапута. А она вдруг нагрянула с каким-то незнакомым красавцем. И ведь сказать-то нечего. Ой, прибьет Халадо, обоих и прибьет. Хоть было бы за что! Так не за что — вот чего обидно…
— Стало быть, ты уже начинаешь молодых кобелей приваживать, да?!
Груша наконец-то встряхнулась, оправдываться начала:
— Да я его первый раз вижу!
— Убью, дура! — Кузнец развернулся к Миро. — И тебя положу, чтоб к чужой жене не подъезжал!
Во всем этом крике один Миро остался спокоен;
— Тише, отец… Я не знаю, о чем ты говоришь. Мне другая Груша нужна, не эта. Вот, посмотри, моя, она еще браслет потеряла. Вернуть хочу.
Все еще горя глазами, Халадо схватил Миро за руку, внимательно рассмотрел браслет. И сразу узнал его. С тремя монетками… Это Зарецких, старинный. Раньше Ляля носила, а как умирала, почему-то отдала его барону, а не дочке своей — Рубине… А теперь, стало быть, Кармелита им разбрасывается.
На душе стало легче — зазря, выходит, на свою Грушеньку набросился.
Халадо широко улыбнулся, отпустил Мирову руку:
— Твоя Груша, парень, в другом тереме живет. Иди, ищи, авось найдешь…
Тут и Груша, успокоившись, съязвила по-бабьи:
— …приключений на свою шею!
— Почему? — удивился Миро.
— Когда найдешь, узнаешь.
— И на том спасибо, — откланялся парень.
«Повезло, — подумала Груша. — Во как с Халадо удачно получилось. Когда такая яростная ревность напрасной оказывается, в измену потом меньше веришь».
Глава 6
Нет, ну что за молодежь пошла! Когда Бейбут встав утром, увидел, что Миро куда-то уехал, он чуть не задохнулся от возмущения. Он всегда метальщиком ножей был, а тут сын его клоуном выставляет. Но делать-то нечего. Нужно к Зарецкому ехать. А что тому скажешь, когда спрашивать о Миро начнет?..
* * *
Так и случилось. Баро сразу заприметил, что Миро с ними не приехал. Поэтому встречал хмуро и на восторженное «Ну и дом у тебя, Баро! Как царь живешь — во дворце…» никак не отвечал. Однако паузу выдержал — вдруг Миро где-то там на улице задержался.
А потом напрямик спросил, глядя глаза в глаза:
— Бейбут, а где же твой сын?
Гость, будто не слышал, продолжал разглядывать дом, щупал ковры, светильники, украшения.
— Где Миро, Бейбут? Я думал, он приедет с вами. Думал, свататься будете.
Бейбут выпрямился и гордо изрек:
— Сегодняшний наш визит, Баро, это не сватовство, а долг уважения к тебе.
— Бейбут, долг принят. Но я бы хотел знать, где твой сын?
— Так… Миро остался в таборе, за старшего. А сватов мы пришлем попозже, если ты не против, конечно.
И в этот момент Кармелита выручила, как бабочка впорхнула в комнату, закружила, здороваясь со всеми. Увидела Рубину. И с визгом бросилась ей на шею:
— Бабушка! Бабушка!
Бейбут перевел дух. Слава тебе, Господи, про Миро забыли немного.
И Баро смягчился. На Земфиру посмотрел, взглядом долгим-долгим, неслучайным:
— Как живешь, цыганка?
— Спасибо, Баро, неплохо.
Рамиру захотелось посидеть, поговорить душевно, по-домашнему, как давно уже ни с кем не сидел. Вот только Рубина мешает (не любил он ее, давно не любил, так же, как и Ляля, только по другой причине).
— Рубина, сходила бы с внучкой в ее комнату. Неужто не видишь, как она за тобой соскучилась?..
Рубина поджала губы, обиделась, но ничего барону не ответила. Хорошо, внучка выручила, обняла за плечи да увела в свою комнату. А там, плотно прикрыв дверь, еще раз крепко обняла ее: