правда больна?»
В школе было всё как всегда. На алгебре надо было считать, на рисовании, как ни странно, рисовать. Алгебру Евка вообще ненавидела. Раньше, в младших классах, очень любила считать, но потом, увидев, что она всё делает намного медленнее своих одноклассников, Ева перестала стараться. «А смысл? — думала она, глядя на одноклассницу, исписавшую за пять минут большую часть электронной доски. — Я же всё равно не буду математиком. А для жизни мне хватит и того, что я уже знаю».
На переменке Ева подошла к группе девочек, тестировавших какую-то новую программу по созданию имиджа. Они внимательно рассматривали над партой свои голограммы в причудливых одеждах.
— Девочки! А у вас было когда-нибудь желание кого-нибудь убить? — решив не рассусоливать, громко спросила Ева.
— Кого? — деловито спросила Ира, мило улыбаясь. — Мало вводных. Человека или животное? В игре или по-настоящему?
— Ну допустим, человека. Ну может, не убить, а хотя бы ударить изо всех сил.
— А зачем? Откуда такие странные желания? Ев, может тебе в медпункт сходить? — наперебой заверещали девчонки, с удивлением глядя на Еву.
«Курицы!» — со злостью подумала Евка, но вслух произнесла:
— Да, наверное, надо.
И вышла из класса.
Ноги несли её мимо кабинета медсестры на улицу, вниз по лестнице, в противоположную от дома сторону.
«Странные желания! Может, я просто сошла с ума? Я читала, такое бывает. Живёшь-живёшь, и тут раз — мозг перестаёт тебя слушаться. Подсовывает тебе разные картинки и мысли, которые тебе совсем не нужны. Наверное, это было бы интересно». Евка никогда не видела сумасшедших, но, подумав, как бы они могли выглядеть, взяла палку и начала стучать по заборчикам, мимо которых проходила. При этом она пыталась пускать слюни и строить мерзкие рожи всем, кто реагировал на производимый ею шум и поворачивался в её сторону. Все люди реагировали одинаково: прерывая работу на пару секунд, они улыбались, вежливо здоровались с Евой и, не проявляя никакого интереса к её странному поведению, возвращались к своим занятиям.
Дойдя до площади, Ева резко остановилась. Что-то явно было не так. Сначала она осмотрела снующих вокруг людей и ничего не заметила, но тут её взгляд наткнулся на парня, сидящего на лавке. Который ничего, совершенно ничего не делал — он просто сидел, слегка развалившись, и спокойно смотрел на работающих вокруг людей. Ева, тщательно приглядываясь, обошла его, думая увидеть в его ухе гарнитуру, но, ничего не обнаружив, подошла к нему и легонько стукнула палкой по его ботинку.
— Привет! Можно с тобой поговорить?
— Валяй! — добродушно ответил парень.
— Слушай, а ты чего тут делаешь?
— Ничего. Сижу.
— А другие? Почему другие никогда не делают ничего? То есть наоборот, — запуталась Ева. — Почему они никогда не отдыхают? И всё время работают? Почему я так не могу?
«И не хочу!» — мысленно добавила она.
— Ну сравнила! Если бы мы так могли, мы не были бы вымирающим видом, как ты думаешь?
— Каким видом? — переспросила Ева.
— Ты чего, дура, что ли? Или прикидываешься? — насупился паренёк. — Ты же человек, я сразу понял, когда тебя с палкой увидел.
Парень хотел встать с лавки и пойти, но девочка вцепилась в его рукав и не дала ему подняться.
— Я человек! — удивлённо ответила Ева. С ней разговаривали таким тоном в первый раз в жизни, но её это совсем не задевало: она чувствовала, что близка к разгадке какой-то тайны, поэтому готова была выслушивать любые оскорбления. — А ты что, не человек? А все эти люди кто, по-твоему? Бегемоты?
— Вот чумичка!
Парень достал сигарету, прикурил и затянулся.
«Сигареты! Ничего себе! — подумала Евка. — Я только в старых фильмах такое видела…»
— Ты откуда такая свалилась? Ты человек, и я человек, мы вымирающий вид. А они, — он обвёл толпу людей на площади рукой с зажатой в ней сигаретой, — биомашины.
— И мама с папой? — шёпотом спросила Ева.
— Да не знаю я твоих маму с папой. Вообще вряд ли они люди. Людей мало осталось, а те, кто есть детей, не заводят. Зачем? Биомашины по-любому лучше.
В ответ на удивлённый Евин взгляд он продолжил, загибая пальцы:
— Не болеют. Не умирают. Не устают. А мы… — он махнул рукой. — Хлюпики по сравнению с ними.
Парень сплюнул на траву и закашлялся.
— Ладно, чумичка, я пошёл, может, увидимся ещё. Если хочешь, на Петрик приходи.
Он бросил окурок, встал и захромал в сторону центра.
Ева посмотрела ему вслед и, развернувшись, поплелась в сторону дома.
«Вот он, наверное, правда сумасшедший. Такого просто не может быть. А с другой стороны, я раньше не видела таких странных людей. Хромых. И ещё эти сигареты… А вдруг правда? Ну ладно, он похож на вымирающий вид, вполне. А я? Я обычная девочка, у меня есть дом, мама с папой… Почему он решил, что я тоже?»
Придя домой, Ева первым делом зашла в свою комнату и принялась рассматривать себя в зеркало. «Ну и чем я отличаюсь от большинства? Ну да, может, ноги у меня недостаточно длинные, и прыщи есть. Немного, правда, но есть. А у всех девочек в классе такая чистая и красивая кожа… И синяки под глазами. Но это потому, что я по ночам читаю и фильмы смотрю вместо того, чтобы спать. Так мама говорит. Вот — мама. Надо поговорить с родителями, они должны знать правду…»
Все чинно сидели за обеденным столом, когда Евочка подняла глаза от тарелки и, в упор глядя на отца, произнесла:
— Папа! А правда, что я вымирающий биологический вид?
— Да, — спокойно произнёс отец. — Мы взяли тебя в детском доме, когда тебе было три года. Детский дом «На Петрике».
— Ты была такая хорошенькая! — всплеснула руками мама. — У тебя были такие милые кудряшки, жалко, они перестали виться по мере твоего взросления. Будешь добавку супа? — без пауз произнесла она.
— Нет, спасибо! — автоматически ответила Ева. И продолжила допрос, повышая голос: — То есть вы так спокойно мне говорите, что я вам не родная дочь! А почему раньше не говорили?
— А ты раньше у нас и не спрашивала, — равнодушно пожал плечами папа. — Мы не думали, что это так важно для тебя.
— А вы? Кто вы? Вы разве не вымирающие?
— Нет, конечно! — одновременно расхохотались родители. — Мы биологические роботы, созданные великим учёным Ивановым и его командой для компенсации несовершенства людей.
В этот момент они одновременно повернулись к фотографии Иванова и слегка поклонились.
— А-а! А! — Ева в шоке то открывала, то закрывала рот, переводя взгляд с одного «родителя» на другого.
— А меня-то вы зачем