— Может, и договоримся, — сказал я. — Но у меня одно условие.
Николай был весь внимание.
— Никаких наркотиков, никакой валюты, никакого оружия.
— Конечно, конечно, — гость сделал обиженное лицо. — Не надо. Да наркотики с оружием мы и сами могли бы на экспорт… Не надо нам этого добра. Нас вещи более простые интересуют. Аппаратура, тряпки, косметика. Уговор простой: мы заказываем партию и платим за нее три четверти рыночной цены. Идет? Я считаю, это очень даже по-божески. Никаких проблем со сбытом, никакого риска, если с твоей стороны все чисто.
— Не знаю, что будет дальше, но сейчас я хотел бы рассчитаться немного по-другому. Пока у меня нет нужды в деньгах, и я предлагаю плату натурой.
Глаза у Николая полезли на лоб.
— Нет-нет. Не то, что ты думаешь. Пусть пара ваших ребят отработает эти деньги. Проследит за кое-кем… Мне нужны новые люди, чтобы никто из наших не засек. Подозрение есть, что меня тут маленько обувают.
Николай посмотрел на меня с уважением и Другим непонятным мне чувством.
— Я за всех не отвечаю, — наконец сказал он, — есть люди покруче меня. Но я им все передам.
— Поторопитесь. Сегодня вторник. Люди нужны мне в четверг рано утром. Потом будет поздно.
Предупрежденный в среду по телефону, что мои условия приняты, в четверг я встречал своих «наемников». Оба они были довольно молодые парни, года на три старше меня. Один — красавец в «вареных» джинсах и черной майке, открывающей взгляду неестественно огромные бицепсы, обтянутые загорелой до шоколадности кожей. Второй выглядел попроще и был одет в рубашку с коротким рукавом и брюки, полосатые как матрас. И тот, и другой жевали резинку и пытались выглядеть американскими полицейскими.
— Расслабиться! — скомандовал я, — а то светитесь за версту. Вот фотография клиента. Руки у вас пустые? Так и думал. Вот вам «уоки-токи», засуньте их в эти пластиковые пакеты. Говорить сможете только со мной. Связь между вами — через меня. Мужик этот, — я кивнул на фото Кардинала, войдет в Таврический сад или с Потемкинской, или с Таврической, так что вы разделитесь. Живет он где-то недалеко от входа, надо выяснить, где, наблюдайте за ближайшими подъездами. Как появится, сообщите мне. Ну, а потом смотрите, что он делает, с кем встречается. Когда он выйдет, не знаю, может, весь день примется ждать. И в саду вряд ли что интересное будет: гуляет старичок, и все. Но, в любом случае, работа не пыльная.
Красавчик с дутыми бицепсами вытащил из кармана бумажку.
— Шеф просил передать. Это заказ.
Я окинул взглядом список (слава богу, ничего страшного, банальный ширпотреб) и выпроводил парней «на работу». Сам же включил радиостанцию на прием и принялся зубрить английский. В голову ничего не лезло. Зачем мне английский? Раз я пошел против Кардинала, лучше учить арабский. Или урду? Что я знаю об исламе? Шииты, сунниты… Муллы, аятоллы… Отец, видимо, проштудировал достаточно, он у меня основательный. А я вот шиитов от суннитов не отличу. Читал, еще какие-то друзы есть. Или это уже не ислам?
О том, что Кардинал человек серьезный, я подумал, когда рация ожила в одну минуту одиннадцатого. По-моему, надо быть сверхсерьезным, чтобы выходить на прогулки с такой точностью.
— Говорит «Потемкин». — Голос я не узнал, но так мы договаривались окрестить ребят по дислокации. — Дедуля вышел из подъезда дома номер одиннадцать. Там еще телефон-автомат рядом, веду его.
Потемкинская, одиннадцать. И автомат рядом. Не знаю, меняет ли Кардинал маршрут, но если папаша не найдется, через неделю попробую подкараулить старого придурка. Я переключился на своего второго агента.
— «Таврида», это шеф. Деда засекли, он идет в садик от Потемкинской, идите навстречу.
— Иду, — прохрипела рация.
Считая, что до конца Кардиналовой прогулки никакой информации не будет, я с журналом откинулся в кресле. Но отдохнуть не удалось. Уже через пять минут мой агент вышел на связь. Хрипение не могло скрыть паники в голосе.
— Эй! Это «Таврида». Очень плохие дела. Сашка мертвый лежит на земле. Я сматываюсь. Мне кажется, его убили.
7. ВЕТЕР, ВЕТЕР, ТЫ МОГУЧ…
Мой собеседник здорово напоминал американского гангстера тридцатых годов из фильма в стиле ретро. Очевидно, к такому сходству он и стремился, раз в жаркий летний день не снял свою широкополую шляпу даже у меня в комнате. Широкие брюки… Или сейчас мода такая? А двое его спутников даже не скрывают, что они телохранители. Стоят, как цепные псы, только свистни. Ну ничего, у меня пистолет в кармане и палец на спусковом крючке. А еще лучше — дверь за спиной. Кто меня поймает в моем Доме?
— Я понимаю, — сказал «гангстер», и узкие усики над верхней губой капризно изогнулись, — всякое бывает. У вас свои разборки, у нас свои. Но зачем наших ребят подставлять? Договорились же на мелочевку!
— Да кто его подставлял? И кто сказал, что его убили? Ваш второй ведь ни крови не видел, ни выстрела не слышал. Может, у него сердце прихватило?
— Какое сердце? Не было у него сердца сроду. Он вообще культурист. Значит, красавчик в майке, подумал я. — А Сибиряк не подошел, потому как там такие костоломы суетились… Пульс с умным видом щупали. Он испугался, что они у него одинаковый пакет с рацией увидят. Жить-то хочется. Да тебя за такие дела наказывать надо!
Я крепче сжал пистолет. Интересно, он виден или не виден? А у них есть оружие?
— Вот что, — мой гость подошел к оконному стеклу и, глядясь в него, как в зеркало, поправил шляпу. — Мы можем договориться. Заплатишь компенсацию. Десять тонн. Даем три дня на доставание. Попробуешь слинять еще накинем. Не советую.
Ох, орлы, подумал я. Не знают, с кем дело имеют. Да я ведь могу никогда больше в жизни через свой подъезд не выходить. А никто из посторонних ни за что ни одну дверь в Доме без согласия изнутри не откроет. Гарантирую. Разве что с динамитом. Но зачем мне искать осложнения? С моим-то материальным положением… Я заставил себя нахально улыбнуться.
— Не надо мне сроков. Я уже думал на эту тему. Договоримся так: даю вам не десять тысяч, а двадцать. Но с условием. Вы про меня навсегда забываете. Телефон вымарываете. Никаких заказов, никаких списков, не буду я больше этими мелочами заниматься. Своих дел хватает.
«Гангстер» так разволновался, что даже снял шляпу. Под полями скрывались пронзительные серые глаза, а под самой шляпой — коротко стриженные черные волосы. В глазах читалось жгучее любопытство. Он явно не хотел терять такой контакт.
— Я не жадный. За лишним червонцем не гонюсь. Может, десять тысяч, а потом свяжемся? Когда свои дела закончишь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});