Читать интересную книгу Подрывник - Евгений Сартинов

Она не по возрасту, как-то совсем по-бабьи вздохнула, и Кежа понял, что этот незнакомый ему Серёга совсем не случайный парень в судьбе кривовской Лолиты.

Вспоминая все это, Кижаев продолжал клеить обои. В этот вечер он рассчитывал закончить со спальной комнатой, оставалось заклеить всего одну стену, но в самый разгар приготовлений Игорь вытер руки тряпкой и начал собираться на выход. Надев свитер и куртку, он вышел на улицу и двинулся к третьему подъезду.

"Ну и дурак же ты, Кежа, — думал он на ходу. — Далась тебе эта малолетка. Ну, переспала она с тобой, и что? Из-за нее же тебе чуть череп не проломили. Вечно ты находишь на свою задницу приключения. Забыл, как из Хатанги рвал когти по тундре с двумя банками консервов в рюкзаке? А та и история в Воркуте? Неделю из старой шахты вылезти не мог, братва все дороги перекрыла. Как её тогда звали, как-то мудрено? А! Инесса! Инессочка! Какая у ней была потрясающая попка! С родинкой на левой ягодице".

Дверь квартиры номер сорок шесть открыла высокая, очень красивая женщина с коротко стрижеными светлыми волосами. Мать кривовской Лолиты смотрелась моложе своего возраста, с хорошей фигурой, чистым, белым лицом, какое бывает только у избранных природой счастливых женщин, не знающих что такое веснушки или пигментные пятна. Лишь одно сразу не понравилось Кижаеву — жадный взгляд одинокой женщины, каким Елена окинула его с головы до ног.

"С такой надо базарить как можно наглей", — решил он.

— Извините, Лолу можно увидеть? — напористо спросил он.

Выщипанные в ниточку брови женщины поднялись вверх.

— Её нет, а вы… вообще-то кто?

— Я её новый тренер по футболу, — с ходу нашелся Кижаев, и задал еще один вопрос. — Она не была на тренировках уже три дня, а скоро городские соревнования. Нам её не хватает, она же у нас лучший нападающий.

Женщина хмыкнула.

— Разве три дня? Мне казалось меньше.

Она пожала плечами.

— Я не знаю где эта противная девчонка, может у подружек где-нибудь, а может, к бабушке уехала. Скорее всего, она у Инки ночует. Как придет, я ей скажу, что вы приходили. Может, всё-таки, пройдете, поговорим о дочери?

Последнее предложение она сказала, стрельнув глазами, и уже совсем другим тоном, чуть-чуть добавив в голос грудное, вибрирующее звучание.

— Нет, как-нибудь потом, сейчас очень спешу, — отказался Игорь, и поспешно сбежал вниз, успев заметить гримаску разочарования на красивом личике Лолкиной маман.

"Сучка, — подумал Кежа. — Дочь двое суток домой не приходит, а у ней одни кобели на уме".

Очутившись на улице, Кижаев машинально двинулся к своему подъезду, мысленно убеждая себя в том, что сделал все что мог, и найти шальную девицу в многотысячном городке так же нереально, как иголку в стоге сена.

"Тогда она у меня запросто переночевала, а сейчас может ещё, кого и покруче нашла", — решил он.

Так бы он и свернул к своему подъезду, если бы не увидел впереди себя парня, фигура которого показалась ему знакомой.

"Оба-на! Старый знакомый. Счас мы ему предъявим небольшой счёт", — обрадовался Кежа.

В это время идущий впереди парень попросил у прохожего закурить, Кижаев обогнал его, свернул за угол дома, и, осмотревшись по сторонам, решил, что это место вполне сойдет для предстоящего "суда присяжных". Две пятиэтажки выходили на этот пятачок глухими, торцевыми стенами, к тому же имелась лестница, ведущая в подвал. Он еще оглядывался по сторонам, когда сзади его послышались шаркающие звуки шагов. Кежа чуть подождал, резко развернулся и со всей силы ударил ничего не подозревающего парня ногой в пах. Согнувшись напополам, тот захрипел от боли и сделал попытку встать перед Игорем на колени. Подобного подхалимажа Кижаев не допустил. Схватив своего старого знакомого за воротник, он поволок его вниз по подвальной лестнице и шваркнул головой о запертую металлическую дверь. Голова, очевидно, не была жизненно важной частью этого организма, на этот удар парниша не обратил никакого внимания, продолжая нянчить обеими руками свои детородные органы.

— Ты кто? — спросил Игорь. — Жмуня или Пепел?

— Пепел, — с хрипом представился парень.

— Ладно, познакомились, значит.

— Ты чё, в натуре, мне же все яйца отбил? — попробовал предъявить претензии Пепел.

— Не пасха, новые купишь. Да и зачем тебе они? Такая гнида как ты детей иметь не должен.

Пепел попытался ударить Кижаева, но тот увернулся, и быстро и резко стукнул несколько раз своего собеседника по мослистой роже. Еще в юности маленький кулак Кежи сравнивали с гирькой. Сейчас эта гирька быстро превратила физиономию Пепла в месиво. Из носа и разбитой брови текла кровь, один глаз быстро наливался опухолью.

— У, с-сука… — скорее с отчаяньем, чем с ярость простонал Пепел.

— Ну что, с тебя довольно?

— Да, — прохрипел тот. — Хватит.

— Ну ладно. Дружок то твой где?

— Какой?

— Такой. Не еб… мне мозги!

— Жмуня? На остановке, наверное, ждет.

— Передавай ему привет. Скажи, что при случае и ему верну должок. И больше вам тот номер с трубой не удастся, понял?

Пепел через силу кивнул головой. Кижаев отпустил парня, тот подобрал шапку и первый выбрался вверх по лестнице наверх. Поразмыслив, Игорь задал своей жертве еще один вопрос.

— Эй, Пепел, ты не знаешь, куда Лолка девалась?

— Лолка? А куда она может деваться? — откровенно удивился тот.

— Два дня ее уже нет, ни дома ни в школе.

— Ну и хрен с того? Она тёлка ещё та…

— Да знаю я, какая она! Ну, ты узнай, если что. Пиво за мной.

— Ладно, я поспрашаю, если что, стукану.

— Да уж постарайся. Где живу — знаешь.

— Знаю. Самсоны там раньше жили, дружбаны мои.

Вернувшись домой, Кижаев посмотрел на съежившиеся от клея обои и плюнув пошел на кухню. Сто грамм водочки немного подняли его настроение, но до конца так и не вернули спокойствия.

ГЛАВА 8

С утра Астафьев снова пришёл в этот чёртов барак. Между лестничными пролётами он увидел крышку гроба, и понял, что хозяин комнаты номер шестнадцать уже вернулся к себе домой.

На настойчивый стук в дверь комнаты номер восемнадцать Астафьеву никто не отозвался. Зато из соседней комнаты вывернулась Валентина Серова. В руках у неё была солидная стопка газет, перевязанная бечёвкой.

— Вы к Наталье? — спросила она.

— Да. Нужно кое-что у ней уточнить.

— Она сегодня не ночевала.

— А вы откуда знаете?

— А она как появляется, сразу музыку врубает. Она у ней день и ночь грохочет. Это же Наташка, она с детства такая — повёрнутая на музыке.

— А вы, куда это всё несёте? — спросил он, кивая на газеты.

— В мусорку. Вся квартира забита этими газетами. Отец до сих пор «Правду» выписывал, представляете? Вы не посидите в комнате, пока я отнесу газеты? А то закрывать комнату не охота. Замок что-то плохо работает. Кстати, я звонила вашему начальнику, он разрешил снять его и отдать на экспертизу. Приедут они завтра. Вы поможете?

— Да, конечно.

Юрий прошёл в комнату, покосился в сторону гроба, но лицо висельника, слава богу, было прикрыто простынёй.

Через пару минут в дверях показалась чета импозантных, пожилых людей. И по одежде и по манерам было видно, что оба не обычные работяги. Дама тут же зарыдала, мужчина держался лучше. Вскоре вернулась Валентина, она обнялась с женщиной и поцеловала старика в щёчку.

— Какое горе! Какое горе! — причитала женщина.

— Держись, Валя, держись, — посоветовал старик.

Они сели около гроба, начали беседовать с дочерью. Тут стали подходить ещё люди. Улучшив момент, Астафьев спросил Валентину: — Это кто?

— Это Викентьев, Олег Васильевич, бывший парторг завода. Они дружили по поводу общих взглядов на политику. Оба вечные коммунисты.

Когда мужчина вышел на лестничную площадку, чтобы покурить, Юрий догнал его.

— Извините, Олег Васильевич, я работник уголовного розыска, Астафьев. Скажите, вы когда общались с Серовым последний раз? Он ничего не говорил о каких-либо мотивах своего самоубийства?

— Нет, ничего. Василий Егорович был крепким человеком, он всегда говорил, что наши предки пережили ещё более страшные времена, чем теперь. Гражданскую, Великую отечественную войну. Переживём и ельцивщину. Он звонил мне недавно, на прошлой неделе. Хотя… Тогда он был какой-то не такой. Мы обсудили некоторые места антинародной политики Ельцина, а потом он сказал мне странную фразу: "Знал бы ты, Олег Васильевич, что творится у нас на заводе. У тебя бы волосы дыбом встали". Я спросил, что он имеет в виду. Но Василий Егорович ответил, что ему нужно удостовериться в этом, а потом он поднимет на уши всех этих махинаторов.

— Махинаторов?

— Да, он так и сказал — махинаторов.

— А более конкретно он ничего не сказал? Что он имел в виду?

— Нет, но голос у него был такой… — старик чуть подумал, а потом закончил, — торжествующий. Как будто он уже знал что-то.