— Вечная память. А неужели не было, что не из голого азарта на смерть шли, а по крайней необходимости?
— Редко, господин полковник. Вот когда в Москве мы воевали, там близнецы-полковники в самую заваруху кидались, такую, что и мне страшно делалось, но всегда по делу, ничего не скажу…
«Надо же, — подумал Басманов, — какая чертова круговерть творилась, а этот своим фельдфебельским глазом приметил, что два Ляхова там было, а не один».[10]
— Не бойся за меня, Игнат, я ведь не только старый кадровый офицер, я еще и рейнджер Царьградского призыва. Забыл, как мы с тобой после десятиверстного марш-броска штурмполосу проходили?
— Ничего я не забыл. Нам сюда сейчас тех «САУ-100» батальон — не о чем беспокоиться было бы.
— Ладно-ладно, Игнат, не усугубляй, — похлопал Басманов капитана по плечу. — Не каждая пуля в лоб, — сказал эту присказку адмирала Нахимова, и тут же поморщился. Нахимова как раз и убило именно в лоб. Нагадал…
Через позицию Оноли кавалькада Басманова и Девета проследовала спокойно. Михаил заранее сообщил поручику о своем рейде, и тот замаскировал взвод так, что даже глазастые буры ничего необычного не заметили. А если бы заметили, Валерьян получил бы хорошую взбучку.
Он спросил у штаб-ротмистра бывшего Сумского гусарского полка Барабашова, ехавшего с ним стремя в стремя, видит ли он что-нибудь.
— Как же, Михаил Федорович. Из одного котелка кашу хлебали. Так бы не заметил, а если смотреть с нашей точки зрения, как бы я на месте Валерьяна распорядился — все как на ладони. Подтверждение требуется?
Однажды уже практически умерший[11] ротмистр был именно по-гусарски весел и беспечен, и при этом умен.
Почти не меняя позы в седле, он назвал Басманову все опорные пункты, где могли находиться (и действительно находились) рейнджеры Оноли.
— Место, господин полковник, выбрано просто замечательно. Я бы тоже здесь держался против черта, против дьявола, пока патронов хватит. Только вот, знаете, насчет отхода, если придется, не до конца продумано. Вот здесь я бы поставил в три линии минное заграждение типа «лягушка». Помните, нам показывали? Против двадцатипудовых, причем безмозглых монстров — в самый раз.
Басманов, разумеется, помнил. Хорошие мины. Срабатывают как часы, выстреливая на двухметровую высоту килограммовый стакан из термита, наполненный сотней убойных элементов, разбрасываемых в радиусе двухсот метров разрывным зарядом. Да и сами термитные осколки способны и автомашину, и бронетранспортер зажечь, а уж что бывает при попадании в живой организм — говорить не хочется.
Только, к сожалению, в их арсенале таких мин не было. К оборонительной войне они не готовились. Ну что ж, всего не предусмотришь.
Немного приотстав от колонны, полковник свистком вызвал к себе Оноли.
— Выражаю, поручик, очередное благоволение. Нормально расположился. Что слышно?
— Пока ничего. Разведчик еще не вернулся.
— Давно ушел?
— Скоро час.
— И стрельбы не слышно было?
— Нет, Михаил Федорович. Да он, если что, больше руками и ножом поработает. Стрелять — в крайнем случае.
— Ну мы поехали. Если что — на тебя отходить будем. Я сейчас свою разведку тоже вышлю.
— Да зачем оно вам, господин полковник? Оставайтесь здесь, вместе ждать будем. Чего зря суетиться, подковы бить?
— Я не для себя. Мне нужно, чтобы буры прочувствовали…
— Тогда бог в помощь.
Два робота, шпорами горяча коней, унеслись вперед хорошим галопом, напомнив Басманову своей статью и манерой посадки кадровых кавалергардов четырнадцатого года, в развернутом строю атаковавших немцев под Каушеном.
Чуткими локаторами, настроенными на поиск и распознавание своих, разведчики через три километра засекли «Иванова», бежавшего в хорошем темпе распадком между поросших бурым кустарником холмиков полуверстой западнее. Выехали ему наперерез.
Следуя программе и исполняемой роли (в данном случае — волонтеров в небольших офицерских чинах), роботы общались между собой на русском языке, причем — в нужной стилистике. Единственное, что они позволяли себе в отсутствие поблизости настоящих людей, так это намного ускоренный темп речи.
— Что-то видел?
— Все, что приказано. Существа типа «монстр» в количестве до пятисот особей. Существ других разновидностей не обнаружил. Механических средств, воздушных и сухопутных, при них нет. Доступные диапазоны эфира чистые.
— Чем занимаются?
— Закончили привал, готовятся к началу движения. Свидетели доложили верно. Они сожрали половину стада. Вторую половину оставили в живых. Двенадцать существ собираются гнать скот на северо-запад. Очевидно, там у них тыловая база, где требуется продовольствие.
— Как далеко до передового отряда?
— Передового отряда нет. Идут сплошной ордой. Последнее измерение — девять километров четыреста пятьдесят два метра до головной особи.
— Скорость на марше?
— От десяти до пятнадцати километров в час.
— Возвращайся к командиру, доложи. А мы проедем вперед. Твои сведения не полные. Посмотрим, как они реагируют на наше оружие.
Оба держали поперек седельных лук тяжелые снайперские винтовки «Взломщик», под патрон 12,7 мм, придуманный еще в тридцатые годы для «вечного» и в XXI веке надежно работающего в любом конце света пулемета «ДШК»[12]. Подольше служит, чем тот же «калашников», между прочим.
— Мне было разрешено вступать в бой только в крайних обстоятельствах.
— Тебя никто не упрекает. А мы своим делом займемся. Как макеты на полигоне, отстреляем всеми калибрами на всех дистанциях и под разными углами. И составим карточки-схемы. Это важно. У большинства буров стволы от 7 до 9 миллиметров. Ненадежно.
— Я пойду?
— Иди. По дороге встретишь командира Басманова, скажи, что ему лучше вернуться на позицию командира Оноли. Если мы не сумеем отогнать монстров, в открытом поле у людей меньше шансов, чем на высотах.
«Иванов» убежал, а конники, «Артем» и «Аскольд» (Белли с Карцевым, флотские офицеры, при именовании роботов не затрудняли себя оригинальными изысками. Начали называть их по алфавитному списку кораблей Российского флота), двинулись дальше.
Они действительно имели, кроме «Взломщиков», по «ли-метфорду» и «маузеру», основные винтовки англичан и буров, а также пистолеты «М-96», как написано в рекламе — «лучшее оружие для спортсменов и путешественников».
Хорошо тогда жилось «туристам». Вздумал постранствовать по миру — не нужно идти в агентство за путевкой и в ОВИР за паспортом, вместо этого — первым делом в оружейный магазин или к товарищу вроде лорда Джона Рокстона, который от щедрот снабдит тебя магазинкой с оптическим прицелом. И езжай хоть со станковым пулеметом через все границы, никто не удивится. Только в самых экзотических странах, вроде Андорры, могут ввозную пошлину попросить. Не заплатишь — и так пропустят, если докажешь необходимость.
Выслушав доклад «Иванова», Басманов подъехал к Девету.
— Через полчаса вы будете иметь возможность увидеть интересующие нас объекты. Мой разведчик советует для встречи отойти на пригодную для обороны позицию. Мы ее только что миновали. Разведчик и я сомневаемся, что ваши люди сохранят присутствие духа при встрече с врагом в чистом поле.
— Лично вы сомневаетесь? — В голосе генерала прозвучали агрессивные нотки.
— Минхер Христиан, я уже десятки раз говорил вам, Деларею, Кронье и самому президенту — мне ваши эмоции безразличны. Хотя бы вы в состоянии такое понять? Я не настоятель монастыря и не воспитатель евангелистской школы. Я помогаю людям, чье дело считаю справедливым. Но ни я, ни мои люди не собираемся заставлять вас делать то, чего вы делать не хотите. Если чудовища, несовместимые с вашей картиной мира, перебьют солдат, которых вы ведете, кое-кого сожрут, живыми или мертвыми, пожалуйста, не говорите, что в этом виноват я и мои офицеры, не сумевшие вас защитить и спасти. А прежде — убедить.
— Об этом не беспокойтесь. Мы благодарны всем, кто нам помогает, но свои проблемы позвольте нам самим и решать.
— Отлично, — в голосе Басманова прозвучало не совсем соответствующее моменту веселье. Что за беда? Товарищи по оружию очевидным образом полезли в бутылку. Как горцы какие-то, услышавшие поперек сказанное слово.
Теперь «будем посмотреть». С чистой совестью.
Он привстал на стременах. Голосом, легко перекрывавшим в былые времена беглый огонь батареи и звуки разрывов вражеских снарядов, скомандовал: