крошева, точно так же, как недавно из лунок, начали выпрыгивать рыбины, только теперь они падали не на лёд, а на головы продолжавших вынужденное купание рыболовов. В том числе и на голову Ниночки. Рыбины не просто падали, их пасти смыкались на ушах, носах, губах людей, на их показывающихся на поверхности руках.
— Человекалка! — Павел подскочил к Шишигину и схватил его за горло. — Гад! Так ты об этом договаривался со своим подлёдным королём?
Ефим оказался сильнее знатного рыболова, легко оторвал от себя его руки и оттолкнул, после чего неуклюже прыгнул в воду. Вынырнув, сразу принялся отчаянно грести по направлению к захлёбывающейся дочке. Но вокруг него тоже начали выпрыгивать рыбины и яростно атаковать ничем не защищённую голову.
Одновременно с этим бревенчатый настил, на котором остались Павел и Геннадий, и без того непрочный, потряс ещё один удар в дно, и из досок выскочила очередная скоба. Теперь, чтобы не упасть, необходимо было, широко расставив ноги, сдерживать неумолимо расползающиеся брёвна. Для лучшего сохранения равновесия Павел воспользовался своим ледобуром, а Геннадий схватился за шаткий столик, с которого до сих пор почему-то не свалились ящик с несколькими бутылками водки и кастрюлька с капустой. И тот, и другой отчётливо сознавали, что, окажись они в воде, с жизнью можно прощаться. Прощаться совсем недолго, но зато в жутких в мучениях, погибая так же, как Ефим Шишигин, его дочь и другие рыболовы, на которых набрасывались разъярённые форели, щуки и окуни.
После очередного мощного удара настил как таковой перестал существовать. Освободившиеся от последних скоб брёвна получили самостоятельность, и никакие старания Павла и Вакиридзе не смогли заставить их соседствовать друг с другом. Ножки столика провалились в образовавшиеся щели, кастрюлька с капустой и ящик с водкой опрокинулись, но Геннадий, лёгший на поверхность стола грудью, всётаки успел непонятно зачем схватить за горлышко одну бутылку. Столик провалился очень удачно — между его ножками оказалось два бревна, и если не дёргаться и сохранять равновесие, Вакиридзе можно было на что-то надеяться.
Павел не нашёл ничего лучшего, как оседлать лежащую на боку бочку, но она, соскользнув с брёвен, начала неумолимо погружаться. Он быстро перебрался на ствол ёлки, к несчастью, слишком тонкий. Но всё-таки благодаря разлапистым ветвям, за которые ухватился рыболов, тонула ёлка медленно. Что делать дальше, Павел не представлял.
Сильно постаравшись, он смог бы доплыть до ближнего края полыньи, но взбесившиеся рыбы наверняка успеют с ним расправиться, как расправились с теми, от кого на поверхности ледяного крошева остались лишь шапки и рыболовные ящики. Была среди них и голубенькая шапочка Снегурочки. Несколько рыбаков всё-таки выбрались на твёрдый лёд, они что-то кричали ему, но реально помочь вряд ли смогли бы… Совсем рядом с Павлом из воды выпрыгнула форель, ещё одна. Он перехватил ледобур за ручку и, взмахнув, попал по очередной выпрыгнувшей рыбине. Это была щука. Подброшенная вверх, она упала на еловые ветви и, зацепившись жабрами, повисла на них, словно ещё одно украшение.
— Так их, Паша! — крикнул Вакиридзе. — Бей тварей!
Геннадий умудрился принять сидячее положение и отмахивался от прыгающих вокруг рыб бутылкой, но пока безуспешно. Павел не очень вовремя вспомнил, как, бывало, идя по берегу реки со спиннингом и одну за другой вылавливая щук, тут же умертвлял их ударом по голове специальной колотушкой. Он делал это машинально, без эмоций прекращая рыбьи мучения. Это была рыбалка. А сейчас — человекалка? Ёлка погружалась медленно, но верно.
Вода дошла до самого края сапог, когда прямо перед Павлом с громким всплеском вывернулся широченный рыбий хвост. В следующую секунду из воды высунулась рука, протянулась к продолжавшей висеть на ёлочной ветке щуке, бережно её сняла и отпустила в родную стихию. Павел отказывался верить глазам, но тут что-то крепко сжало его коленку.
Он, не глядя, ударил ледобуром вниз и только потом посмотрел, куда пришёлся удар. Коленку сжимала ещё одна рука, но Павел попал не по ней, а прямо по смотревшему на него из-под воды лицу — старческому лицу, обрамленному колышущимися, словно водоросли, седыми прядями. Острые ножи ледобура рассекли наискосок бровь и переносицу, но кровь из ран почему-то не хлынула. Павел схватился за ручку ледобура второй рукой и резко его крутанул, словно засверливал в сырой лёд. Ещё один оборот сделать не получилось, — под ногами взбурлила красная пена, там, где только что было старческое лицо, вновь вывернулся широченный рыбий хвост, ударивший по воде и тут же исчезнувший.
И сразу после этого вода мгновенно стала льдом. Сначала тонким, но тут же утолщившимся настолько, что Павел с трудом вырвал из него ногу. Потеряв равновесие, он упал лицом вперёд, пробив настоящую полынью.
— Паша, держи! — заорал Вакиридзе, бросая ему верёвку, одна из петель которой всё ещё была у него на запястье.
Если бы они промедлили ещё какие-то мгновения, то Павел так и остался бы наполовину вмёрзшим в лёд. Но знатный рыболов успел выбраться на спасительный стол, лёд вокруг которого становился всё толще и толще.
***
Бутылка водки, которой непонятно зачем завладел Вакиридзе, каким-то чудом не утонула и не разбилась. И теперь она очень даже пригодилась. Павел и Генка без проблем перешли по наросшему в полынье льду на основную твердь, где их встретили другие спасшиеся рыболовы. Они открыли и пустили бутылку по кругу.
Вообще-то всем надо было срочно в тепло. Сухим из них был только Лыжник, который только что закончил перевязывать кровоточащую ступню Бердску, потерявшему сапоги. Но уходить никто не спешил. Рыбаки молча, отупело передавали друг другу бутылку и смотрели на свежий лёд, в который наполовину вмёрзла поваленная ёлка, ящики, шапки…
Последний глоток достался Генке Вакиридзе. Он бросил пустую бутылку в центр бывшей полыньи и попал прямо в спасшую его и Павла крышку стола, о которую она и разбилась, брызнув во все стороны осколками.
— Меткость рук, — нарушил молчание Вакиридзе и хлюпнул носом. А потом добавил:
— Знаете, мужики, что самое интересное? Самое интересное то, что, благодаря пойманной мной форельке я теперь имею право на этом водоёме круглый год без лицензии рыбачить…
Олег Пелипейченко http://pelipejchenko.livejournal.com
Тянись, ниточка…
От редакции: Представитель редкого для нашего диска (да и вообще для фантастики) поджанра — ритмической прозы. Уже хорошо знакомый читателям диска «МФ» автор продолжает находить в знакомых сюжетах альтернативные способы прочтения и раскрывать смыслы, до того таившиеся от читателя. В