В философском смысле едва ли подлежит сомнению то, что справедливость – свойство права, что право по своему определению всегда справедливо и является носителем справедливости в социальном мире. Вместе с тем это утверждение в наибольшей мере относится к так называемому естественному (и отчасти идеальному) праву109, а применительно к позитивному праву110 выглядит излишне категоричным. Реальное право, в отличие от права-идеала (где действительно непозволительна постановка вопроса о его справедливости), может быть более или менее справедливым (пусть даже в границах одного качества), как и закон – более или менее правовым.
Помимо того, что большее или меньшее соответствие закона праву предполагает его большую или меньшую справедливость, наличие в той или иной мере справедливого законодательства предопределяет и реальность адекватного ему правового массива. Иначе речь можно было бы вести лишь об идеальном («спускаемом с неба» – М. П. Чубинский) образце совершенного права. Однако и Гегель, с одной стороны, характеризовал закон как «содержащий случайность», а с другой – видел в нем «заострение всеобщего», «позитивное», следовательно, справедливость и право в том числе.
Вряд ли можно также считать, что справедливость исключительно «категория и характеристика правовая», а «не моральная, нравственная, религиозная и т. д.». Если бы это было так, то справедливость утратила бы свое колоссальное значение, которое она имеет для права как раз потому, что соединяет право с другими сферами общественного сознания, укрепляет его моральным, нравственным и религиозным авторитетом.
Социальная справедливость, действительно включающая в себя «многообразные отношения взаимного, обменного, распределительного характера» и соответствующие им ценности (Г. В. Мальцев), тем самым охватывает фактически все сферы общественной жизни.
По мнению Л. С. Явича, справедливость «не превращается в свойство права, а тем более не должна трактоваться в качестве его сущности. Она есть именно принцип правовой системы, без наличия которого право не только теряет свое нравственное основание, но и оказывается дисгармоничным, несбалансированным, не может быть действенным распределителем жизненных благ – соответственно объективным потребностям данной общественно-экономической формации – и выражать интересы индивидов, социальных групп, классов, господствующих при данных отношениях. При этом речь идет, конечно, не о мифической вечной справедливости, а о той социальной справедливости, которая по своим конкретным требованиям исторически обусловлена так же, как и юридическая форма»111.
В целом при определении соотношения между позитивным (реальным) правом и справедливостью вполне можно исходить из его понимания как «системы нормативных установок, опирающихся на идеи человеческой справедливости и свободы, выраженной большей частью в законодательстве и регулирующей общественные отношения»112.
В соотношении между справедливостью и правом важен еще один аспект. «Справедливость в качестве оценки неотделима от ценности», – пишет З. А. Бербешкина, определяя при этом «справедливость как нравственную категорию следующим образом: справедливость есть понятие морального сознания, характеризующее меру воздействия и требований прав и благ личности или социальной общности, меру требовательности к личности, обществу, правомерность оценки экономических, политических, правовых явлений действительности и поступков людей (а также их самооценки) с позиций определенного класса или общества»113. «Справедливость, – указывает А. И. Экимов, – это нравственно обоснованный критерий для соизмерения действий субъекта, в соответствии с которым осуществляется воздаяние каждому за его поступки в виде наступления тех или иных последствий»114.
Следовательно, право тем эффективнее и крепче опирается на справедливость, чем ярче и полнее эта идея воплощена в его нормах и чем точнее используется этот выраженный в праве «нравственно обоснованный критерий».
Данное и другие из приведенных положений относятся и к такой отрасли права, как уголовное право. В уголовном праве справедливо отраженный и оцененный в его нормах тот или иной вид поведения человека также приобретает юридическую значимость (ценность) и, в свою очередь, выступает в качестве критерия справедливой оценки конкретных поступков людей, а «мера воздействия» и «мера воздаяния» находятся в сфере, включающей в себя и морально-нравственные понятия.
Специфика же уголовно-правового отражения справедливости прежде всего связана с охранительным характером уголовного права, где критерием справедливой оценки поведения гражданина является общественная опасность совершенного им деяния, а оценка такого поведения производится в негативной форме – виде и размере назначаемого виновному наказания.
В юридической литературе признается большое уголовноправовое значение социальной справедливости. Так, об этом пишет А. М. Яковлев: «Без принуждения уголовное правосудие было бы бессильным, без воспитания – бесчеловечным. Однако без справедливости правосудие вообще перестало бы существовать»115.
Как «неотъемлемые элементы социальной справедливости» рассматривают С. Г. Келина и В. Н. Кудрявцев принципы «равенства, гуманизма, законности, ответственности каждого перед обществом»116.
По мнению А. В. Наумова, «справедливость в уголовном праве аккумулирует в себе другие важнейшие принципы, и в первую очередь, принципы законности, демократизма (равенства граждан перед уголовным законом), индивидуализации ответственности и наказания, неотвратимости ответственности, гуманизма. Каждый из указанных принципов имеет свое специфическое, сугубо самостоятельное содержание. Вместе с тем каждый из этих принципов характеризует какую-то качественную сторону (или аспект) социальной справедливости в уголовном праве, без которой нет и не может быть справедливости в целом»117.
Позицию А. В. Наумова разделяет С. Н. Сабанин, отмечающий, что «есть все предпосылки для выделения “обобщающего”, “интегративного” принципа уголовного права – принципа справедливости», составными элементами которого «выступают принципы законности, гуманизма, демократизма, личной и виновной ответственности, дифференциации ответственности и ее индивидуализации»118.
«Социальная справедливость – категория универсальная, можно сказать всеобъемлющая, – приходит к выводу Ю. Ляпунов. – Однако в уголовном праве этот фундаментальный принцип имеет специфические формы проявления. К ним, в частности, относятся: определение законодателем минимально необходимого круга общественно опасных деяний, относимых к категории преступлений (процесс криминализации), и исключение из него деяний, борьба с которыми возможна иными средствами (процесс декриминализации); установление точного соответствия между тяжестью (опасностью) преступления и степенью строгости карательной санкции; назначение судом соразмерного наказания; социально обусловленное регламентирование в законодательстве освобождения от уголовной ответственности (процесс депенализации); наличие в нем институтов условного осуждения, отсрочки исполнения приговора, условнодосрочного освобождения от наказания или замены наказания более мягким. Все это, существенно демократизируя и гуманизируя сферу уголовно-правового регулирования, дает основания утверждать, что рассматриваемый принцип тесно взаимодействует с принципами социалистического демократизма, гуманизма, неотвратимости ответственности, ее дифференциации и индивидуализации наказания»119.
О социально-регулятивной роли справедливости, «принципе нормативного регулирования общественных отношений», пишет В. В. Похмелкин, выделяя при этом ее функции: 1) ценностносоизмерительную функцию; 2) социально-интегративную; 3) восстановительную; 4) уравнивающую; 5) дифференцирующую; 6) стимулирующую (предупредительную)120.
Он утверждает, что «как принцип нормативного регулирования в целом справедливость воплощается не в каком-то одном, а во всей системе уголовно-правовых принципов. В свою очередь, каждый принцип советского уголовного права служит критерием социалистической справедливости, выражает ее отдельные стороны и требования и направляет законодательную и правоприменительную практику на их реализацию. Отражая глубинные социальные закономерности и структуру социальных ценностей, справедливость наполняет принципы уголовного права социально-нравственным содержанием, раскрывает их внутреннее единство, определяет конкретно-историческую меру соотношения этих принципов и тем самым конкретизирует их. Как содержание справедливости советского уголовного права прежде всего проявляется в его принципах, так и диалектика принципов социалистической законности и целесообразности, равенства граждан перед законом и индивидуализация ответственности, неотвратимости ответственности и экономии уголовной репрессии не может быть в полной мере уяснена без обращения к идее справедливости»121.