– Нам бы справочку продлить…
– Голубушка! – воскликнул Иван Иванович. – Но вы и меня поймите! Строго говоря, ваш жираф поправился уже довольно давно. Из уважения к вам и входя в положение, я продлевал эту справку, сколько мог… дольше, чем имел право… но больше не могу… медицинская этика… Да любая комиссия докажет, что Федя – симулянт, а я выдаю липовые справки! Я не могу рисковать своей репутацией!
– Что же нам делать? – спросила Элеонора.
– Я вам уже говорил, – сердитым тоном ответил ей Иван Иванович. – Между прочим, я даже говорил о вас с директором самого лучшего зоопарка. Феоктист Рюрикович – мой давний и добрый друг. Он готов принять вашего жирафа и создать ему все условия. Поверьте, для Феди это единственный выход. Что вы будете делать, когда он вырастет? Ноги ему подкорачивать?
Максимилиан посмотрел на табуретку с отпиленным краем, которая теперь стояла в коридоре, и решительно замотал головой.
– Федя не вырастет! – закричал Гриша. – Я изобрёл лекарство!
Глаша кивнула, глядя на доктора умоляющими глазами.
– В самом деле? – Иван Иванович поправил очки. – Лекарство против роста? Имени «Алисы в Стране чудес»? «Съешь меня – выпей меня»? А впрочем… почему бы и нет? Антиростин! Очень интересно! Нуте-с, нуте-с, юный фармацевт! Докладывайте!
Гриша рассказал про своё изобретение.
Максимилиан и Элеонора просто рты раскрыли.
Иван Иванович слушал Гришу очень внимательно, а потом сказал:
– Молодой человек, из вас выйдет толк!
Гриша покраснел как помидор.
– Вам не откажешь в известной логике, вы способны делать самостоятельные умозаключения и обобщать информацию. Возможно, со временем вы даже станете моим коллегой. Но помните главную заповедь врача: «Не навреди!». Жирафу, как и детям, НУЖНЫ витамины! Он не может жить без фруктов и зелени! Иначе он серьёзно заболеет! А шоколадные конфеты жираф не ест, я даже удивляюсь, как вы сумели заставить его проглотить хоть кусочек. Наверное, он сделал это просто из любви к вам. Ведь он вас очень любит! Но если вы будете постоянно кормить его шоколадом, может быть, он и станет медленнее расти (Иван Иванович покосился на взрослых и отчего-то подмигнул им), но у него точно испортится печень, и вот тогда мне придётся его серьёзно и долго лечить. Вы меня поняли?
Глаша и Гриша стояли опустив головы.
Максимилиан и Элеонора с удивлением смотрели на внуков.
Иван Иванович открыл входную дверь.
– В общем, решайте, – сказал он. – Вот телефон. Феоктист Рюрикович ждёт вашего звонка! А меня уже давно ждут больные звери! Слишком давно! Честь имею!
И Иван Иванович скрылся за дверью.
– Доктор прав, – сказал Максимилиан. – Если мы любим Федю, мы должны в первую очередь думать о том, чтобы он был жив и здоров.
– У нас просто нет выхода, – вздохнула Элеонора.
Гриша схватил бумажку с телефоном директора зоопарка, скомкал её и швырнул на пол.
У Глаши дрожали губы.
Глава четырнадцатая
Спасение дорогой ценой
В эту ночь никто в доме не спал. Глаша и Гриша то и дело включали прикрытый платком ночник и смотрели на Федю, лежащего на коврике между их кроватями. Они слышали, как мама с папой ходят по коридору – кажется, среди ночи они вдруг решили пить чай; как кашляет Максимилиан, а Элеонора что-то говорит ему – тихо и быстро. Федя поднимал голову, удивлённо смотрел на детей, потом вытягивал шею и дотрагивался влажными губами до их горячих щёк, будто уговаривая не волноваться и спать.
И только они заснули, уже почти под утро, как их разбудила Элеонора – она быстрым шагом вошла в детскую и сказала, что пора вставать, потому что из зоопарка уже звонили и скоро приедут.
Директор зоопарка Феоктист Рюрикович был высокий, худой, с бородкой и усами – и чем-то неуловимо напоминал одновременно и дедушку Максимилиана, и доктора Ивана Ивановича.
– Извините, не мог удержаться, приехал лично! Марокканский пупырчатый жираф! Это же такая редкость! Не поверите, всю ночь не спал!
– Верим. Мы тоже, – уныло сказал Максимилиан.
А Глаша с Гришей не отрывали глаз от рабочих, которые вошли вслед за директором и принесли какие-то большие коробки.
– И то, что вы отказались от вознаграждения, это в наше время просто исключительно благородный поступок! – ликовал Феоктист Рюрикович, от нетерпения чуть не подпрыгивая на месте. – Достойно наивысших похвал! Но мы тоже в долгу не останемся и, со своей стороны, непременно вручим вам почётную грамоту и включим вас в список попечителей нашего зоопарка!
– Спасибо! – сказала Элеонора.
Феоктист Рюрикович участливо посмотрел на неё:
– Вы не волнуйтесь! У нас прекрасные условия. Чисто! Уютно! Звери содержатся в просторных вольерах! Почти как на воле! Даже лучше! Потому что на воле никому до них нет дела, а у нас о них заботятся! Живут как в санатории!
Элеонора кивнула.
– Но где же он, где наш Золотой Огонёк? – заторопился Феоктист Рюрикович, потирая руки.
– Какой Огонёк? – спросила Глаша. – У нас нет никакого Огонька!
– Вы, наверное, ошиблись! Вам не сюда! – обрадовался Гриша.
– Как же нет? – опешил директор зоосада. – А ваш жираф?
– Его зовут Федя, – сказала Глаша.
– Ну вот, – успокоился директор. – У меня так и записано: «Жираф марокканский пупырчатый. Самец. Кличка – „Фёдор“»! А по-французски, к вашему сведению, Feu d’or – это и значит Золотой Огонёк!
– Верно, – подтвердил Максимилиан. – Как-то я об этом не подумал. Вы что – француз?
– Нет, – сконфуженно пробормотал Феоктист Рюрикович, – мои предки вообще-то из Скандинавии. Но, понимаете, я учил в школе французский язык и в прошлом году мне довелось побывать на юге Франции, в Камарге. Какая страна! Там обитают розовые фламинго! Стоят себе на отмели в устье Роны – ну просто… взбитые сливки с земляникой посреди болота! А табуны бело-серых лошадей?! Дикие, свободные! Несутся как вихрь! Как бы я хотел их видеть в нашем зоопарке!
– Всех? – спросил Гриша.
– Всех! – признался Феоктист Рюрикович.
– Ну, что ж тут поделаешь! – вздохнул Максимилиан. – Это у вас профессиональное. Только, пожалуйста, не называйте Федю «Огоньком». Он – Федя. Какая разница, что это значит по-французски! Вот я же, например, не перевожу свою фамилию!
– А если перевести? – оживился Феоктист Рюрикович.
– Ну, «Фарр» по-русски значит маяк. А Трансформатский – вроде как Преображенский, – ответил Максимилиан. – Но при чём тут это?
– Ладно, пойдёмте к Феде, – вздохнула Элеонора. – Чего тянуть.
И все пошли в детскую.
– Превосходный экземпляр! Какие стати! – воскликнул Феоктист Рюрикович, увидев Федю. – Я вас поздравляю! И нас тоже! Ваш Огонёк станет украшением нашего зоопарка. А со временем, поверьте мне, он займёт достойное место в коллекции зоологического музея… то есть не он, конечно, а… Впрочем, до этого ещё далеко.
Максимилиан и Элеонора переглянулись.
А Федя недовольно фыркнул.
И вдруг Феоктист Рюрикович фыркнул тоже.
Тогда Федя вскинул голову и зафырчал.
Феоктист Рюрикович вытянул шею и зафырчал ещё громче.
Федя чмокнул губами и ударил копытом об пол.
Феоктист Рюрикович тоже чмокнул губами и притопнул ногой.
И вдруг Федя повернулся хвостом к своему собеседнику, подошёл к Элеоноре и уткнулся ей в юбку жёлтой мордочкой.
– Федя, невежливо! – сказала Глаша.
А Гриша ехидно посмотрел на директора зоопарка.
Но тот был так погружён в свои мысли, что вроде даже не заметил Фединой невоспитанности.
– Странно, – пробормотал Феоктист Рюрикович. – Очень странно. Ведь казалось бы – отличный экземпляр марокканского пупырчатого жирафа! А говорит нечисто! У него выраженный кенийский акцент! Откуда это?
Между тем рабочие, которые пришли с Феоктистом Рюриковичем, уже распечатали свои коробки. В них оказались какие-то сетчатые панели, скобки и шурупы. Быстро и ловко рабочие собрали из них клетку типа ловушки – одна стена как бы открыта, но, стоит в клетку кому-нибудь зайти, как сверху падает дверца. У клетки внизу были специальные ручки, чтобы удобно было её нести.
– Феоктист Рюрикович, мы готовы! – сказал один из рабочих.
– Сейчас-сейчас! – Директор зоопарка почесал бороду, как будто ища в ней ответ на мучающий его вопрос, потом достал из сумки апельсин и бросил его в клетку.
Федя покосился на жёлтый, сочный и пупырчатый марокканский апельсин, который катался по дну клетки, но с места не двинулся.
Директор бросил в клетку ещё и банан.
Федя теснее прижался к Элеоноре. Она слегка подтолкнула его в сторону клетки, но Федя отпрыгнул и посмотрел на неё с укоризной. Элеонора опустила глаза.
– Странно, – сказал Феоктист Рюрикович. – Почему он не идёт на приманку? Он что у вас, сытый, что ли? Мы же просили его два дня не кормить!