Читать интересную книгу Russendisko. Рассказы - Владимир Каминер

А торговля между тем шла бойко. У нас было множество постоянных покупателей, например вечно томимые жаждой свидетели Иеговы или гладко отутюженные сайентологи, которые встречали все поезда из Восточной Европы и дружно набрасывались на растерянных иностранцев, чтобы побыстрее обратить их в свою веру. Путешественники, впервые причалившие к берегам капитализма, принимали этих шутов Господних за его неотъемлемую часть. Эти растерянные иностранцы были нашими лучшими покупателями, а еще цыгане и африканцы, у которых на вокзале тоже был свой бизнес. Да и, чтобы не забыть, — японские туристы.

У нас с Мишей не хватало терпения. Заниматься бизнесом больше часа нам не хотелось, у нас часто бывали скидки и сезонные распродажи, а нераспроданное пиво мы выпивали сами и возвращались в Марцан с чувством глубокого облегчения. Поэтому вместо денег у нас бывала резь в желудке, а вместо прибыли — легкое похмелье.

У Андрея же все было совсем по-другому. Сам он никогда не пил, но из-за двух последних банок мог простоять на вокзале полночи. Когда дела шли совсем плохо, он даже повышал цену с 1,80 до 2,50 марки. У Андрея была своя рыночная стратегия. Он все время экспериментировал с ассортиментом. То он покупал в Альди килограмм жвачки, то две дюжины шоколадок Duplo, которые он скромно раскладывал на полу рядом с пивом и продавал по 50 пфеннигов за штуку. Он экономил, питался исключительно мюсли и вел книгу учета доходов и расходов. Вскоре он накопил на свой первый телевизор, который самолично отвез поездом в Польшу на рынок. Назад он вернулся с выручкой в сто марок. В следующую поездку он прихватил с собой еще и стереосистему.

Через год мы с Мишей все еще бренчали на кухне на гитаре, а Андрей уже открыл свой первый продовольственный магазин на Димитроффштрассе и приобрел автомобиль «Фольксваген». К бизнесу он подошел по-научному и первым делом провел в окрестностях магазина опрос с целью выяснить, что именно ему следует продавать. В соответствии с полученными данными в его ассортименте оказалось три основных наименования: шнапс «Егерьмейстер», пиво «Берлинер Пильзнер» и газета «Бильд ам Зоннтаг». Но ему хотелось большего, и он в конце концов начал торговать самыми разными предметами, например электрическими лампочками и материалами для кройки и шитья. Потом к ним добавились русские продукты.

Через некоторое время Андрей женился на женщине из Санкт-Петербурга, и она родила ему сына, которого он назвал Марк. Нам он рассказывал, что мечтает о большой семье и хочет иметь много детей. На это Миша заметил, что своего второго сына Андрей, по всей видимости, назовет Пфенниг. Но похоже, что при нынешних обстоятельствах второго ребенка все же будут звать Доллар.

Перевод Н. Клименюка

Сталинград

В одночасье у русских, живущих в Берлине, появилась возможность заработать. Своей нечаянной удачей они обязаны Сталинграду. В данном случае в форме художественного фильма.

В фильме Жан-Жака Анно с бюджетом в 180 миллионов марок русские играют русских. И хотя Анно платит статистам самые низкие гонорары в Европе, желающих сниматься хоть отбавляй. Надо штурмовать Сталинград, который построили под Потсдамом. Несколько знакомых актеров уверяли, что Анно пригласил их на главную роль «снайпера Василия». Им выпала честь лично побеседовать с маэстро, и время съемки было назначено. Все без исключения берлинские фирмы шоу-бизнеса были заняты набором статистов для «Сталинграда». Мне тоже звонили. «Пришлите нам, пожалуйста, свою черно-белую фотографию 30 х 40», — настаивал женский голос. «Но я же совсем не актер», — отмежевывался я. «А кто же вы тогда?» — в голосе зазвучало удивление, сотрудница фирмы была убеждена, что все русские — актеры. «Я — управдом», — ответил я в знак протеста. «Ну ладно, тогда пришлите черно-белую фотографию 24 х 30.

Между прочим, вы не знаете настоящую русскую старушку, лет так под девяносто?» Старушку я знал, но и она тоже ее знала…

Фильм вызвал большой ажиотаж еще до начала съемок. И не только в Берлине. Из Москвы мне сообщили, что Никита Михалков собирается ответить Анно военным фильмом всех времен «Взятие Берлина» и занят сейчас поиском денег, оформлением разрешений и налаживанием контактов в правительстве и армии. Разрушенный Берлин построят в Грозном, ветераны войны смогут принять участие в съемках бесплатно. Денег в России, конечно, не много, зато есть настоящие пушки и настоящее мирное население, которое для пущего реализма можно по-настоящему расстреливать. У Михалкова в России такие возможности, которые Анно даже и не снились.

Кассовый успех обеим картинам обеспечен. Людей, падких на такие фильмы, предостаточно. Например, в Америке. А вчера это подтвердила моя знакомая, бывшая актриса, а теперь служащая берлинской фирмы «Русский секс по телефону». Иногда ей звонят и немцы. Вот недавно позвонил один дедушка. «Русский телефонный секс? — спросил он. — Отлично! Только, пожалуйста, без всех этих „о! какой ты сладкий!“ и „я уже снимаю трусики“. Мне этого дерьма не надо! Слушай внимательно: у нас 1943 год, минное поле под Сталинградом. Холод собачий, воздух пахнет порохом. Вдали слышна канонада. Тебя зовут Клава, ты толстая, белобрысая, лежишь на снегу. На тебе только сапоги и пилотка. Я, в форме штурмбанфюрера СС, набрасываюсь на тебя. Поехали!!!»

Перевод Н. Клименюка

Как я был актером

Надо помочь немецкому кинопроизводству, думали мы. Вместе мы — сила: режиссер Анно, женщина-мумия, «влюбленный Шекспир», частный детектив из «Кролика Роджера», болгарский фокусник, двести статистов и я — все, кто участвует в съемках «Сталинграда».

В пять утра мы собираемся на Фербеллинер Платц, оттуда нас автобусами везут в Крампниц, в штаб Хрущева. Хрущева я знаю, это комик из фильма про кролика Роджера. Он в полном одиночестве сидит в холле на табуретке и скучает. Я подхожу к нему: «How are you? Как поживает кролик Роджер?» Ассистентка режиссера тут же изгоняет меня из помещения. Статисты не имеют права обращаться с вопросами к звездам. Что за бред! Делать сегодня нечего, человек сорок статистов, в основном русские, бесцельно слоняются по съемочной площадке. Снимают любовную сцену, объясняют они мне. Уже третью за эту неделю. Все уже поняли: этот фильм вовсе не про войну. Танки и самолеты — всего лишь декорация запутанной любовной истории — женщина-мумия по имени Таня любит снайпера Василия, а спит с «влюбленным Шекспиром», причем именно тогда, когда бои становятся особенно ожесточенными. В это время Кролик Роджер томится от одиночества. Он тоже любит Таню и постоянно бранит Сталина, как будто тот виноват, что Роджер одинок.

Я чуть не пропустил завтрак. С шести утра на столах — яичница с ветчиной, бутерброды, чай и кофе. Довольные статисты устраиваются поудобнее — ждать придется долго. Как правило, русские участвуют в съемках всей семьей. Мужчины сражаются, женщины изображают секретарш в штабе Хрущева, дети просто болтаются под ногами.

Прежде чем приступить к съемке любовной сцены, штаб подвергают бомбардировке. В Сталинграде так принято. В это время я должен спрятаться за большой буфет и бояться. Буфет, старинный и очень ценный, до отказа набит пакетами с лавровым листом советского производства. В данном контексте «лавровый лист» совершенно лишен смысла, но дама-декоратор русского языка не знает. Главное — по-русски написано.

Бомбят с применением изощренных технологий: один техник трясет буфет, другой посыпает меня пылью. Ассистентка режиссера недовольна. «Вы плохо боитесь, — заявляет она, — представьте себе — это последний день вашей жизни. Убедительнее! Вы что, не можете принять соответствующее выражение лица?» — «По-вашему, за тринадцать марок в час я должен еще и кривляться? — протестую я. — Хватит и того, что я сижу, весь в пыли, за этим лавровым шкафом. Пусть Кролик Роджер кривляется». Разгорается производственный конфликт. В конце концов меня переводят к другим статистам, которые играют в карты снаружи.

Любовную сцену снимают сквозь палатку, как в театре теней. Рядом с палаткой мы, солдаты, режемся в карты. Болгарский фокусник показывает карточные трюки и рассказывает, как правительство ФРГ выкупило его из болгарской тюрьмы за 35 тысяч марок. С точки зрения болгарина, отличная сделка. «Деньги на ветер», — возражает его немецкий коллега. Подходит ассистентка режиссера и спрашивает, не согласится ли кто-нибудь за дополнительные 250 марок обнажить в кадре задницу — нужна попа русского солдата крупным планом. Русские и болгарин отказались, а немец согласился. И вот уже его снимают без штанов двумя камерами — в трех измерениях. Дескать, дикие у русских нравы: пока женщина-мумия и «влюбленный Шекспир» погружаются в палатке в пучину страсти, картежники развлекаются на свой манер. Проигравший должен, пукнув, погасить сразу пять свечек. Предполагается, что тридцать солдат веселятся при этом до упаду, но все почему-то только стесняются.