Читать интересную книгу Жаркое рождество в Дубае - Данил Корецкий

Расторопный Мухаммед протянул саблю, и они старательно омыли клинок. Полированная сталь заблестела первозданной чистотой. Так кисть художника, отмытая после окончания работы, готова накладывать новые краски на следующие картины. Мухаммед тщательно вытер саблю и вложил ее в ножны.

Через несколько минут ничто не напоминало о совершенной экзекуции. Упавших привели в чувство, толпа разошлась, площадь опустела. Саид поднялся с коврика, в это время к нему подбежал широко улыбающийся Ахмед. Братья радостно обнялись, троекратно соприкоснулись щеками.

Выждав момент, я подошел поближе, и Ахмед представил меня Саиду на арабском, тут же повторив по-английски уже для меня:

– Это мой друг, он порядочный человек, и я хочу, чтобы вы познакомились.

Саид доброжелательно улыбнулся и протянул руку. И хотя правосудие он свершил левой, а мне протянул правую, я невольно замешкался и, только сделав над собой усилие, пожал широкую тяжелую кисть. Не знаю, заметил ли Саид эту заминку, но виду он не подал.

Мухаммед, по-хозяйски скатав коврик, деликатно замер, выжидая, пока старшие уделят ему внимание. Ахмед погладил племянника по плечу и прижал к себе. Все-таки у них была хорошая, дружная семья.

* * *

Ночь в ущелье черна, как антрацит. Кругом нависают черные скалы, которые усугубляют это впечатление. Вверху глубокое черное небо с крупными звездами и острым желто-красным полумесяцем, напоминающим клинок сабли. Той самой, которую осторожно, как настройщик скрипку, держит Саид, нежно касаясь бритвенного лезвия то одной, то другой стороной алмазного точильного бруска. У него чуткие пальцы музыканта. Короткие, ювелирно точные движения сопровождаются тихим скрежетом: «Вж… Вж… Вж…»

Трогательная картина, на язык так и просится газетный шаблон социалистических времен, что-то типа: передовой слесарь дядя Вася готовит рабочий инструмент к новым трудовым свершениям…

«Вж… Вж… Вж…»

Часа два мы ехали по узкой и совершенно пустынной дороге, вьющейся по дну Черного ущелья. Это была первая увиденная мною дорога без покрытия: неровные базальтовые пласты, какая-то щебенка, валуны на обочинах… Ничего зловещего и устрашающего вокруг не было: ущелье как ущелье.

Братья переоделись: теперь на них были просторные брюки, цивильные шведки и прочные жилеты со множеством карманов, тяжелые ботинки на толстой подошве.

– В пещерах могут быть змеи, – пояснил Ахмед, перехватив мой взгляд.

– Ядовитые?!

Он кивнул.

– Мы с Саидом будем искать, а ты стой у входа. Так будет лучше.

Действительно, так будет лучше. Элегантный светлый костюм, галстук и дырчатые туфли хороши для асфальта и кондиционированных офисов, но не для дикой природы. Однако, отправляясь в командировку, я и представить не мог, что придется лазать по кишащим змеями диким пещерам. Зато братья экипировались со знанием дела и выглядят как заправские туристы. Только клетчатые платки на головах выдают в них коренных жителей пустыни.

«Паджеро» мягко затормозил. Ахмед достал из багажника длинную палку, пару фонарей и по каменной осыпи полез вверх, к зияющей черной расщелине. За ним ловко устремился Саид. Конечно, рифленые подошвы армейских ботинок куда надежней тонкой гладкой кожи модельных туфель. Скользя и падая на руки, я полз следом. Острые камешки кололи ступни и струйками катились из-под ног. Ладони покрылись кровоточащими царапинами. Те слова, которые рвались наружу, не могли украсить сотрудника российской разведки, но то, что их удавалось сдерживать, характеризовало меня положительно.

Тыча перед собой палкой, как сапер миноискателем, Ахмед пролез в расщелину. Брат ящерицей скользнул за ним. Тяжело дыша, я отряхнулся и заглянул в пещеру. В непроглядном мраке метались два световых луча. Мне показалось, что из темноты доносится угрожающее шипение. В детстве и юности я панически боялся змей. Работа притупила этот страх, как и многие другие, но без крайней необходимости я бы не стал туда заходить.

Я перевел взгляд вниз, на дорогу. Перепад высот метров восемь-десять, а спускаться всегда труднее, чем подниматься…

Слева на скалах что-то шевельнулось. Я всмотрелся, но ничего не увидел. Прищурившись, с минуту внимательно вглядывался в подозрительный участок, но шевеление не повторялось. Может, качнулся камень, проскользнуло какое-то животное, или просто свет сменился тенью… Когда после темноты смотришь на свет, всякое может померещиться… Но камни сами по себе не шевелятся, крупные животные здесь, по-моему, не водятся, даже тени просто так не играют! Разве что бесплотный черный всадник… Но я материалист! Если бы в руках был бинокль, а еще лучше – оптический прицел, надетый на что положено, можно было бы разрешить свои сомнения, а во втором случае – сразу и устранить их причину. Но если бы да кабы – известно, что бы и где выросло…

Братья вышли из расщелины через сорок минут, причем с пустыми руками. Нет, не совсем с пустыми: фонари и палочка у них остались, но ничего нового не прибавилось.

– Не нашли, это не та пещера, – пояснил Ахмед, хотя все было ясно и без пояснений.

– Жалко! – совершенно искренне сказал я.

Он пожал плечами.

– Ветер всегда дует не туда, куда хотят корабли…

Оценив всю глубину восточной мудрости, я в очередной раз впился взглядом ему в лицо.

– Здесь есть какие-нибудь животные?

Агент равнодушно пожал плечами.

– Ящерицы, змеи, тушканчики… А что?

– По-моему, я видел какое-то движение на той стороне. Кто это мог быть?

Ахмед улыбнулся и махнул рукой.

– Никто. Показалось.

Когда человек врет, у него чуть плотнее сжимаются губы, слегка прищуриваются глаза, четче очерчиваются носогубные складки. Эти изменения нелегко заметить, но я проходил специальную подготовку… И должен признать, что выражение лица Ахмеда осталось совершенно спокойным. Мимика лжи никак себя не проявила. Интересно, если бы я спросил про пистолет, он бы сумел совладать с собой?

Не буду описывать спуск к машине, скажу только, что половину пути я катился колобком, и мой щегольской костюм теперь больше подходил не для преуспевающего российского бизнесмена, а для огородного пугала. Потом мы поехали дальше, я внимательно смотрел по сторонам, и обилие пещер приводило меня в уныние: какой-то швейцарский сыр, только черный. Сколько же времени уйдет на поиски?

Но Саид вел себя довольно уверенно: он знал, с какой стороны расположена нужная пещера, помнил сопутствующие приметы и не отвлекался зря. Второй раз джип остановился у похожей каменной осыпи, ведущей к такой же, как первая, расщелине.

На этот раз русский бизнесмен Горин остался внизу, вознамерившись подремать на удобном кожаном сиденье для восстановления сил. Его плачевный вид вполне оправдывал это желание.

Когда братья скрылись в пещере, я в очередной раз внимательно осмотрел окрестности. Потом, подчиняясь внезапно пришедшей мысли, открыл перчаточный ящик и осторожно извлек тяжелый «Дезерт Игл» на свет божий.

Тусклый блеск и завораживающие обводы совершенной машины убийства гипнотизировали, пальцы непроизвольно сжали рифленую рукоятку. По привычке чуть оттянув затвор, я увидел матово-желтый цилиндр патрона. Однако! Только отчаянные, привыкшие к оружию люди досылают патрон в ствол, чтобы сэкономить несколько секунд для первого выстрела. Так делают те, которые ходят «по краю», постоянно рискуют своей шкурой… Или готовятся к тому, чтобы отобрать чужую жизнь…

Мысли бежали быстро, а руки действовали сами по себе, подчиняясь выработанным рефлексам. Через мгновенье «ускоряющий» патрон оказался у меня в кармане. Зачем? Этого я и сам точно не знал. Просто чтобы изменить ситуацию, которая потенциально может представлять угрозу. Так когда-то учил дядя Витя в учебном спецкурсе «Тактика оперативно-разведывательных действий». Нарушить тщательно выстроенные кем-то планы всегда полезно. Этим ты повышаешь свои шансы и, соответственно, уменьшаешь шансы того, кто играет против тебя.

Я полез за платком, чтобы обтереть пистолет.

– Э-гей! Э-э-ге-гей! – раздался крик сверху. – Э-ге-ге-гей!

Клич привлечения внимания на всех языках звучит одинаково и понятен без перевода, как универсальный, но так никем и не выученный язык эсперанто.

«Дезерт Игл» мгновенно оказался в «бардачке», крышка ящика мягко захлопнулась, а выведенный из дремы Игорь Андреевич Горин, протирая глаза, неловко выбрался из автомобиля.

Ахмед Табба, он же Анри, он же неизвестно кто, обладающий запрещенным оружием, приготовленным к мгновенному использованию, выбрался из пещеры и, широко улыбаясь, размахивал брезентовым свертком. Рядом стоял Саид. Его лицо было невозмутимым, как и полагается при такой профессии…

Довольно ловко братья спустились вниз, и я, отойдя в сторону, с трепетом развернул брезентовый прямоугольник. Можно было подумать, что внутри икона или картина размером двадцать на пятнадцать сантиметров. Но «объект номер ноль» был чем-то похож на медовую соту светло-желтого цвета, только ячейки наполнены не медом, а прозрачными кристалликами… Это было совершенно необычное вещество, твердое и легкое. Очень легкое… Если оно действительно заменяет свинец десятисантиметровой толщины, то его применение на подводном крейсере даст выигрыш в весе не меньше, чем несколько тонн! А это скорость, маневренность, дополнительное вооружение… Да и для космического дела весьма перспективно. А может, и еще для чего-то, недаром же в Центре вдруг встрепенулись!