Читать интересную книгу 33 счастья - Ольга Хмельницкая

– Его здесь нет, – сказала Колбасова.

Втроем они обошли кабинет, но не обнаружили ни следов ученого, ни признаков борьбы.

– В плохую погоду он всегда сидел в своем кабинете, – заметила директор, скрестив руки на груди и глядя в окно, в которое с силой ударял дождь. – Он выходил только поесть.

– Кстати, где его сумка? – спросила Виктория. – Он всегда выходил на улицу с сумкой, где у него лежал справочник и баночки для образцов.

Она принялась осматривать комнату с удвоенной энергией. Когда девушка наклонилась над столом, с ее носа упали очки, но, по счастью, не разбились. Колбасова открыла шкаф, заглянула туда, направила в его темное и пыльное нутро свет от настольной лампы, но также не нашла ничего, похожего на сумку.

– Нету, – сказала она, с разочарованием разводя руки в стороны.

Завхоз, пыхтя, полез под кровать, поднимая облака пыли. Считалось, что каждый из обитателей биостанции должен сам убирать свою комнату, но Курочкин, которого не интересовало ничего, кроме букашек разных типов и размеров, никогда этого не делал. Иванов чихнул и вылез из-под кровати.

– Отсутствие сумки говорит о том, что Курочкин, скорее всего, покинул комнату добровольно, – сказала Анастасия Геннадиевна.

– Может, он убил Шварца и сбежал? – предположил Василий Борисович, поднимаясь с пола. – Другого объяснения происходящему я найти не могу.

– Да вы что? – испугалась Виктория. – Наш Курочкин? Он же мухи не обидит!

– Э-э-э, тут вы не правы, – не согласился с ней завхоз, почесывая нос, куда тоже набилась пыль, – в этой комнате хранится несколько сотен обиженных мух.

Сушко беспомощно огляделась.

– Да, это так, – согласилась она, – но ведь убить насекомое и убить человека – это…

– Согласен, разные вещи, – кивнул Иванов, – но ведь Шварц мертв, это факт. А Курочкин пропал, прихватив сумку, это тоже факт.

Колбасова тяжело опустилась на стул и прижала руку к сердцу.

– Я не могу поверить, – простонала она, – Курочкин – человек абсолютно безобидный и искренне преданный науке! Он – вылитый Паганель из книги Жюля Верна. Он не может быть убийцей!

– Любой человек может стать убийцей при определенных обстоятельствах, – пожал плечами Иванов, – не обольщайтесь, Анастасия Геннадиевна.

Колбасова встала.

– Пойдемте вниз, – сказала директор после небольшой паузы. – Нам надо положить тело несчастного Шварца в холодильник, а потом позвонить в УВД города Туапсе. О случившемся нужно сообщить в милицию, и как можно быстрее.

Прикрыв снятой с петель дверью вход в кабинет ученого-энтомолога, троица принялась спускаться по лестнице.

– Почему отперта входная дверь? – вдруг испуганно воскликнула Колбасова. – Я же закрывала ее на засов!

Дверь была распахнута настежь. В проем хлестал дождь. На пол натекла уже приличная лужа. Часть воды попадала даже на тело убитого Шварца, лежавшее посреди холла.

– Не знаю, – пожал плечами Иванов, – когда я проходил здесь в последний раз, все было закрыто.

Викторию пронзил ужас.

– Здесь кто-то есть, – тихо сказала она, – на биостанции кто-то есть, и он убьет нас!

Колбасова поморщилась. Что-то беспокоило ее. На станции была странная, гулкая тишина, а ведь еще совсем недавно…

– Яйцо! – истошно закричала директор. – Яйцо!

Стука сердца маленького динозавра не было слышно.

Задыхаясь, директор ворвалась в комнату, где стояли лампы, гревшие яйцо красным, кровавым светом. Вслед за ней вбежали завхоз и Виктория. Яйца не было! Место, где оно обычно лежало, было пустым.

Ева тащила носилки, время от времени останавливаясь и изо всех сил растирая свои руки и ноги, которые сводило судорогами. Она уже ничего не понимала и ни о чем не думала, кроме как о том, что надо любой ценой идти вперед.

– Где же эта биостанция? Далеко ли еще? – спрашивала она вслух, еле шевеля непослушными побелевшими губами.

Полковник сзади кашлял и стонал, время от времени пытаясь уговорить Еву бросить его, но девушка даже не оборачивалась. Каждый разговор был потерей сил и времени, поэтому Ершова, превратившаяся в автомат, который может только шагать и шагать вперед, больше не смотрела назад и в дискуссии не вступала. Она радовалась, когда слышала голос Владимира Евгеньевича: это означало, что он в сознании и у него есть силы кричать на нее. Горы постепенно понижались: они входили в долину. Чуть дальше местность снова начинала подниматься вверх, к высоким снежным пикам. Еве хотелось сесть, а еще лучше – лечь, но она боялась останавливаться, зная, что ей вряд ли удастся снова встать.

В дополнение ко всем прочим проблемам девушке отчаянно хотелось есть. Будь у нее хоть плитка шоколада, хоть маленькая булочка, хоть краюшка хлеба, Еве удалось бы подбодриться и восстановить силы, которые таяли. На повороте девушка споткнулась, упала и потеряла сознание. Когда же она снова пришла в себя, то увидела ангела, смотревшего прямо на нее.

Ершова прищурилась, пытаясь различить человека сквозь дождь, который хлестал ей в лицо. У мужчины, глядевшего на нее, было круглое восточное лицо, очень открытое и благородное.

– Где Володя? – прохрипела Ева, давясь водой, которая все текла и текла с неба прямо ей в рот.

– Вот он, – ответил мужчина, показав куда-то в сторону.

У него был приятный низкий голос.

Девушка повернула голову в сторону. На сделанные ею из веток салазки был положен полиэтилен, а на нем лежал Рязанцев, одетый в сухую одежду и укрытый сверху плащ-палаткой.

– Привет, – сказал он Еве. – Спасибо тебе, дорогая. Я чуть не умер от разрыва сердца, когда ты потеряла сознание. Думал – все.

Мужчина с восточной внешностью улыбнулся и помог Еве подняться. Через несколько секунд в руках у девушки, шатавшейся от усталости, оказался горячий стаканчик ароматного кофе.

– У меня есть шоколад, бутерброды с колбасой и банка сгущенки, – сказал молодой человек. – Что вы будете?

Руки Ершовой так замерзли, что она еле-еле удерживала в руках обжигающе горячий стаканчик.

– Я все буду, – ответила Ева, отхлебывая кофе. – Мне кажется, я в раю!

Мужчина снова улыбнулся.

– Я дал вашему коллеге антибиотики, – сказал он, – видимо, у него бронхит или воспаление легких. А нога, к сожалению, действительно сломана, и, видимо, минимум в двух местах.

Не в силах стоять, Ева опустилась на колени прямо в воду и с наслаждением выпила ароматную жидкость, сладкую и горячую.

– У меня есть для вас сухая одежда, – сказал мужчина и протянул руку. – Юрий.

– Ева, – ответила девушка, пожимая его крепкую руку своей мокрой, холодной и покрытой ссадинами и царапинами ладошкой. – А это Владимир Евгеньевич, мой будущий муж.

– Очень приятно, – кивнул Бадмаев, – примите поздравления со скорой свадьбой.

– Спасибо! – откликнулся с носилок Рязанцев. – Будем надеяться, что у меня все до свадьбы заживет. Не поеду же я к алтарю на кресле-каталке!

Все трое засмеялись. Буря продолжала бушевать, но теперь это было совершенно не страшно.

– Тут неподалеку есть небольшая пещера, – сказал Юрий, – предлагаю переждать непогоду там. Но прежде переоденьтесь. Не хватало, чтобы вы тоже заболели.

Он протянул Еве пакет с одеждой и отвернулся. Девушка быстро сбросила промокший насквозь свитер и натянула сухую футболку, кофту, непромокаемую ветровку с капюшоном и такие же брюки. Потом Бадмаев извлек из своего рюкзака резиновые сапоги на четыре размера больше, чем у Евы, и пару носков.

Переодевшись, Ева почувствовала себя совершенно счастливой. Ей сразу же захотелось спать.

– Мокрую одежду придется выбросить, – сказал Юрий, – это лишняя тяжесть.

Ева кивнула. Полковник вновь закашлялся. Бадмаев взялся сильными руками за ветви и потащил салазки вперед. Ершова пошла рядом.

– Пещера примерно в пятистах метрах отсюда, – сказал Юрий, – когда мы дойдем, я свяжусь по рации с биостанцией и сообщу, что нашел вас. Мои коллеги, наверное, уже все извелись от ожидания.

Ева посмотрела на небо, пытаясь увидеть просвет в низких темных тучах, но ливень, казалось, заканчиваться не собирался. Неподалеку в дерево с громким треском ударила молния. Почти сразу же прогремел оглушительный гром. Непогода бушевала вовсю.

Кресла первого класса в самолете, летевшем по маршруту Москва – Вена, были до чрезвычайности удобными и располагались на довольно далеком расстоянии друг от друга.

– А когда вылетает самолет в Новосибирск? – волновался Слюнько. – Скоро? А аэропорты Анапы и Сочи еще не открылись?

– Аэропорты не открылись, гроза на Кавказе продолжается, – сказала Марьяна, – я только что слышала объявление по громкой связи. Неужели вы не слышали?

– Все мои мысли – только об бариониксе! – с пафосом проговорил профессор. – Я ничего не вижу и не слышу вокруг себя. Я сосредоточен на проблемах высиживания.

Бубнов сидел в своем удобном кресле, повесив голову. Лицо у него было страдальческим. Время от времени молодой человек приглаживал волосы, торчавшие вверх от невыразимой печали, наполнявшей его сердце. В иллюминатор он видел кусок взлетно-посадочной полосы, белый самолет авиакомпании «Сибирь», трап на колесиках, тележку, подвозившую к лайнеру еду и воду, а также снующих туда-сюда сотрудников аэропорта, всех как один занятых срочными делами.