Читать интересную книгу Одна ночь в Дубае - Хани Накшабанди

— Будем созваниваться. Может быть, придет день, встретимся.

— Придет день?! Ты хочешь сказать, мы можем и не встретиться?

— Посмотрим.

— Мне перезвонить тебе или ты позвонишь?

— Я сама.

— Я только и делал, что говорил. Ты ничего не рассказала о себе.

— Со временем узнаешь.

На этом первый разговор закончился. Он был открытым и активным, она же оставалась замкнутой и холодной, как кусок льда.

Первое, что пришло ей в голову по окончанию разговора, пресловутый вопрос: «Что же теперь будет?».

В тот момент было неясно, кому она задает этот вопрос — себе или Я. Она подумала, что Я во всяком случае ничего о ней пока еще не знает. И ей, взрослому человеку, совсем не обязательно думать о том, что последует за тривиальным, ни к чему не обязывающим разговором с человеком, которого она никогда не встречала. Она задумалась над тем, что будет дальше, и ей показалось, что не надо было ему звонить, что она совершила ошибку, обратив свое внимание на зрелого мужчину, преследующего девушек по телефону через bluetooth. В ней опять без всякого повода взрастало семя раскаяния, просто она необъяснимо верила в то, что серьезные и крепкие отношения не могут складываться подобным образом.

«Как же тогда должны развиваться нормальные отношения?» — спросила она себя, вспоминая слова Я, уверенного в себе до самообольщения. «Да… тщеславный». Еще до встречи с ним ей казалось: она знает его. Но когда она тщетно пыталась представить, как он выглядит, перед ней представал образ, совсем не похожий на зрелого мужчину.

Как бы там ни было, она посчитала, что разум обязывает не звонить ему больше, поскольку она не хочет, чтобы одиночество толкнуло ее совершить ошибку. А Салим, которого она представляла мертвой рыбой, должен испариться навсегда либо стать старым воспоминанием, как раньше, которое она запечатает десятью печатями.

Возможно, ей требовалось время и настойчивый Я был не к месту сейчас. Так она думала, когда ехала на машине домой. Последовали вопросы: «Почему он столь настойчив? От чего бежит? Что боится упустить?». Она догадывалась, что он, как она сама, в стремительно уходящем времени боится упустить свой шанс.

«Как, он сказал, его зовут? Умр? Амер?» Она перебрала несколько имен. Однако ей не надо было их повторять, ей довольно было того, что, каждый раз, вспоминая о нем, она называла его Я. И хотя она попросила его не звонить, а ждать звонка от нее, она была практически уверена, что он ждать не будет и скоро свяжется.

Тогда она еще не подозревала, какую роль этот странный человек сыграет в ее жизни, несмотря на его упорство, несмотря на то, что время от времени появлялся призрак Салима. Однако с того вечера она стала часто думать об обладателе мелодичного голоса, с которым случайно познакомилась по мобильному телефону.

Вечером она поставила машину на обычном месте на стоянке у дома. Бросив беглый взгляд на зеленое здание, она заметила, что все этажи до самого верха уже заняты жильцами. «Тот, который на самом верху, добрался ли он до своей истинной родины?» — съязвила она и вошла в свое здание.

За конторкой сидел другой охранник. Ясмин поздоровалась с ним и спросила об Эфтабе. На его лице она прочитала изумление. «Он будет здесь в восемь часов утра», — сказал он и предложил связаться с ним по телефону, если он ей нужен по неотложному делу. Эфтаб проживал в комнате, отведенной для охраны с обратной стороны здания. Ясмин не знала, что Эфтаб живет здесь же.

«Ничего. Увижу его утром». Она направилась к лифту, но, не дойдя до него, повернулась к охраннику:

— Где, вы сказали, живет Эфтаб?

Он проводил ее за здание. Эфтаб сидел там на ветхом деревянном стуле, держа у уха большой старый приемник. Казалось, он что-то внимательно слушает. Эфтаб не сдвинулся с места, когда увидел ее перед собой и ограничился улыбкой. С минуту он продолжал внимательно слушать приемник, прежде чем отложить его в сторону и встать, приветствуя гостью.

— Вы здесь один живете?

— Я делю комнату со сменщиком. Она большая и комфортная. По крайней мере, для меня.

Дверь была полуоткрыта, и Ясмин смогла разглядеть комнату, которую Эфтаб назвал большой. Она насчитала не более трех метров в длину и ширину. Как ее спальня, точно нора.

Пока она рассматривала комнату, он спросил ее:

— Вы прочитали бумагу?

Она кивнула и полушепотом сказала:

— Я пыталась услышать голос, о котором вы мне говорили.

Он молчал и только кивал.

— Но я ничего не услышала.

Он расплылся в улыбке:

— Я знаю. Что же вы можете услышать, когда вы так носитесь?

И продолжил с достоинством мудрого мужа:

— Вам надо хотя бы ненадолго остановиться. Жизнь дарит нам шанс, чтобы мы воспользовались им. Но на бегу это сделать не удастся. Когда ваша душа успокоится и вы начнете замечать красоту вокруг себя, придет голос.

— Каждый куда-то торопится. Я не одна такая. Ты сидишь здесь, мудрец, и не знаешь, что творится за стеклянной дверью.

— Они в поиске своих шансов. Но видят их только в деньгах, не ведая, что страсть к деньгам высасывает все соки из мозга, пока тот не усохнет.

— А вы не думаете, что они заложники прошлого и что к этому их толкает страх перед будущим, а вовсе не деньги?

— Возможно. Иногда взгляд в прошлое — лучший способ заглянуть в будущее.

Он поднялся со стула и сделал шаг в ее сторону.

— Что касается вас, то ваш страх из-за одиночества, госпожа. И это действительно печально.

Ее глаза вспыхнули, и она посмотрела на него:

— Я не хочу больше мучиться. Кончено. Не хочу издеваться над собой. И рядом никому не хочу причинять зла.

— Чувство справедливости дано человеку, чтобы судить самого себя, а не других. И пока у вас оно есть, вы никому не нанесете вред.

Ей показалось, что Эфтаб толкает ее на новый опыт. В ее глазах он мог легко прочитать, как она нуждается, чтобы рядом кто-то был. Стоя напротив него, она вопрошала: следует ли верить всему, что говорит этот низкорослый охранник-индиец? Откуда же он узнал, что в ее жизни кто-то будет? Наверное, он заглядывает в души или читает по глазам. Так она думала, наблюдая за тем, как он садится обратно на свой деревянный стул и прикладывает приемник к уху. Она почувствовала: на этом он хотел закончить разговор. Ей стало стыдно за то, что она потревожила человека в час отдыха, нарушив его уединение. Она попрощалась с ним и направилась ко входу здания, еще раз бросив взгляд на комнатку, похожую на нору. Вдруг она остановилась и вернулась:

— А как объяснить увиденную во сне мышь?

* * *

В ту ночь она не сомкнула глаз, размышляя о разговоре с Эфтабом, о его толковании сна, который ее преследовал. То она превращается в мышь, то танцует с этим зверьком. Она полагала, что мыши снятся не к добру, пока не спросила Эфтаба и не взяла в руки сонник.

— У каждой нации свои традиции объяснения сновидений. И толкования настолько же разные, насколько различаются культуры. У кого-то мышь может означать что-нибудь хорошее, а может быть, это развратница.

На этих словах она зажала рот рукой, чтобы подавить вырвавшийся крик. Охранник-индиец продолжил:

— Но вы не такая.

— Что же тогда значит этот сон?

— Сон надо толковать, исходя из реальности. Реальность объясняет сон, а не наоборот. Когда мы переживаем трудный период, именно наш опыт, а не фантазия, воспроизводит то, что мы видим ночью.

Она ненадолго задумалась, повторяя последнюю его фразу, и сказала:

— Когда из своей маленькой квартиры я увидела зеленое здание, забыла, как меня зовут. Я почувствовала, что теряю свое я. И меня вновь настигли причиняющие мне боль воспоминания. Это из-за нервов мне привиделось во сне такое?

— Есть куда более важная вещь, — ответил он. — Ощущение того, что человек внутри вас растворился. У мыши есть сходство с человеком, но это не человек. Мыши питаются как люди и болеют так же, поэтому их берут для экспериментов. Сегодня мы экспериментируем друг над другом на тему взаимного недоверия. Если бы мышь переполняли чувства, она стала бы человеком. А мы становимся мышами, когда теряем свою человеческую сущность. Однако…

— Однако что?

— Вы не мышь, вы Ясмин. Чтобы оставаться собой, вы должны поверить, что в ваших силах сделать свою жизнь такой, какой вы хотите.

— Но как?

— Внутри у вас страх и раскаяние. Мы ищем решение своих проблем, используя лишь разум. Однако разум иногда предает нас. Наши чувства должны учитываться при принятии решений. Чувства более искренне, чем разум. Вы помните, я говорил вам, что любовь превращает мертвое в живое? Вспомните, куда тянется телефон, когда вибрирует? Вот что с вами произошло: когда вы увидели зеленое здание, оно вам не понравилось, и вы ему тоже. Оно нагнало на вас такой страх, что вы забыли, как вас зовут. Тогда вам показалось, что вы потеряли свою человеческую сущность. Но имя — это не сущность. И национальность тоже не сущность, поскольку мы все живем на одной земле. И не семья тоже, поскольку мы все одна семья. И не религия, потому что религию скорее творит история, нежели небо. Суть, госпожа, заключается в одной правде: любви к тому, что внутри и вокруг нас. Когда вы любите место, где вы находитесь, в этом ваша личность. Если вы любите свою религию, то в ней ваша сущность. Если вы любите мужчину, ваша сущность связана с ним. Если вы любите себя, то это будете вы, но не мышь. Здесь можно только добавить, что вы не слишком любили свое имя, поэтому оно покинуло вас, но вернулось, чтобы снова дать вам шанс полюбить его. Это показывает, насколько вы любите прежде всего себя, а также окружающих.