— И как это связано со списками?
— В них нет ни одного бура.
Блэйлок пожал плечами и снова сосредоточился на бумагах. Кэтрин Раффин, урожденная Катерина Бекинд, держала перед собой список фамилий и, поджав губы, снова просматривала его.
— Вообще ни одного африканера. Англо-ирландские имена все до одного.
Блэйлок резко вскинул голову.
— Повторите, пожалуйста, — сказал он.
Она была права. Агент дважды внимательно прочел список имен и убедился в том, что в нем были лишь откровенно англосаксонские или ирландские фамилии. В этом, казалось, не было никакого смысла, как, впрочем, и в том факте, открытом тоже Кэтрин Раффин, продолжавшей анализ списка, используя в качестве ключа подход с точки зрения фамилий, что негров в списке тоже не оказалось.
— В этом нет смысла, ровно никакого смысла, — заявил Блэйлок, стиснув пачку листов в руке и сердито потрясая ею в воздухе. — Какая может быть причина для того, чтобы проводить именно такие преднамеренные акции?
— Может быть, вы неправильно ставите вопрос? Что, если вместо того, чтобы спрашивать, почему некоторые имена оказываются в списке устраненных, задать вопрос по-другому: почему в этом списке не появляются другие фамилии. Например, африканеров.
— А они вообще есть в списках доноров оплодотворенных эмбрионов?
— Конечно. И африканеры, и итальянцы, и немцы, и многие другие.
— Да, пожалуй, нужно будет задать этот вопрос, — сказал Блэйлок, снова склоняясь над списками.
Это оказался тот самый вопрос, который требовалось отыскать.
Экстренное совещание руководства Совета по генетическому управлению созвали в одиннадцать часов вечера. Как всегда, Ливермор опоздал. Возле большого мраморного стола поставили дополнительный стул, на который уселся Блэйлок, аккуратной стопкой положив перед собой компьютерные распечатки. Кэтрин Раффин включила диктофон и сразу же объявила дату и время проведения совещания, а Стертевант громко закашлялся, погасил свою безвредную травяную сигарету и тут же закурил новую.
— Этот горящий компост когда-нибудь все же прикончит вас, — сказал Ливермор. Кэтрин Раффин поспешила вмешаться, чтобы не дать начаться традиционной перепалке.
— Это совещание собрали по требованию мистера Блэйлока, представителя Федерального бюро расследований, прибывшего сюда, чтобы разобраться в причинах многочисленных аварий с колбами и очевидном вредительстве. В данный момент он готов сделать сообщение.
— Как раз вовремя, — сказал Ливермор. — И как же, удалось вам узнать, кто же вредитель?
— Да, — бесцветным голосом ответил Блэйлок. — Вы, доктор Ливермор.
— Ну-ну, похоже, мальчик расхвастался. Но вам придется сначала представить какие-нибудь доказательства и только потом пытаться выжать из меня признание.
— Я думаю, что мне удастся это сделать. С тех пор, как началось вредительство, и даже раньше, чем оно было замечено, несчастные случаи происходили с каждой десятой колбой. Этот процент известен под названием десятины, что показательно, так как говорит о состоянии умов и настроений. Он также в десять раз выше, чем в других лабораториях, где количество неудач обычно ограничивается одним процентом. И в качестве следующего доказательства приведу тот факт, что все пострадавшие колбы содержали эмбрионы от доноров ирландского или англосаксонского происхождения.
Ливермор громко фыркнул.
— Довольно несерьезное доказательство. А какое отношение оно имеет ко мне?
— У меня имеется множество расшифровок стенограмм заседаний этого совета, на которых вы недвусмысленно выступали против того, что называли дискриминацией в процессе отбора. Вы, похоже, считаете себя защитником меньшинств, высказывая в разное время обвинения по поводу предвзятого отношения к неграм, евреям, итальянцам, индейцам и многим другим группам. Из документов о ходе работы становится ясно, что ни одна колба, поименованная фамилиями доноров, принадлежащих к какой-либо из этих групп, ни разу не пострадала от несчастного случая или преднамеренного повреждения. Связь с вами кажется столь же очевидной, как и тот факт, что вы являетесь одним из немногих людей, имеющих свободный доступ к колбам, а также специфические знания, которые позволяют вам совершать вредительские действия.
— Лично мне кажется, что это гораздо больше походит на случайные совпадения, чем на факты. Вы намерены вынести эти данные на публичные слушания или открытый судебный процесс, неважно, как это будет называться?
— Да, намерен.
— В таком случае ваши данные укажут также и на случайную или сознательную дискриминацию, практикующуюся при осуществлении применяемых в настоящее время методик генетического отбора, поскольку из них станет ясно, сколько из этих групп-меньшинств не включено в отобранный материал.
— Мне ничего об этом не известно.
— Зато мне известно. В таком случае, учитывая все перечисленные вами факты, я могу признаться во всех действиях, в которых вы меня обвинили. Я сделал все это.
После его слов в зале воцарилась тишина. Кэтрин Раффин помотала головой, пытаясь привести в порядок мысли.
— Но почему? Я не понимаю, зачем вы все это делали, — сказала она.
— Неужели, Кэтрин? Я всегда считал вас гораздо умнее. Я сделал все, что было в моих силах, чтобы изменить порочную политику верховного руководства нашего совета и всех остальных таких советов по всей стране. Нигде мне не удалось ничего добиться. После того как естественная рождаемость почти полностью ушла в прошлое, все будущие граждане этой страны будут получены из генетического фонда, образованного донорскими яйцеклетками и спермой. При существующих в настоящее время методиках отбора мы будем лишаться меньшинств, одного за другим, а с их исчезновением и бесчисленное множество генов, потерять которые мы просто не имеем права, все же окажутся утраченными навсегда. Возможно, вашим представлениям об идеальном обществе отвечает мир белокожих, голубоглазых, белокурых и мускулистых англосаксонских протестантов. Но это не является моим идеалом, и вряд ли такой мир должен показаться очень уж привлекательным людям, имеющим цветную кожу, потешные обычаи, необычно звучащие имена и носы странной формы. Они заслуживают выживания в ничуть не меньшей степени, чем мы, причем именно в этой стране, называющейся Соединенными Штатами Америки. Так что не говорите мне о генофондах итальянцев и израильтян, созданных в их родных странах. Единственными настоящими американцами, полностью заслуживающими этого наименования, являются американские индейцы, но они тоже выброшены из генетического фонда. Совершается преступление. Я знал об этом, но так и не смог никого убедить в его наличии. До тех пор пока не выбрал этот чрезвычайно драматичный способ, чтобы обострить ситуацию. В ходе судебного процесса надо мной эти факты будут оглашены, а после этого вся политика должна будет подвергнуться пересмотру и изменению.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});