Читать интересную книгу Профессия: переводчик - Геннадий Мирам

За исключением хрестоматийных случаев (предметы, единственные в своем роде, и повторное употребление од­ного и того же существительного) все остальное, что каса­ется определенного артикля, для меня, например, "вещь в себе". Впрочем, многие очень хорошие переводчики при­знавались мне в том же.

Самое же для меня непонятное это то, чему английский определенный артикль соответствует в русском языке. Я спрашивал лингвистов, пытался найти ответ в литературе -все напрасно: кроме шаманского бормотания про катего­рии определенности/неопределенности, ничего определен­ного я не услышал и не прочитал, а меня интересует вот что: если мы неправильно употребляем английский опре­деленный артикль, то чему (какому грамматическому или стилистическому нарушению) это соответствует в рус­ском?

Если, к примеру, неправильно употреблять немецкие или французские артикли, то в русском это будет пример­но соответствовать рассогласованным родовым и падеж­ным окончаниям, и мы будем говорить как "один большая друг русское народом". А если неправильно употреблять английские?

В одном учебнике по теории перевода16 английский ар­тикль связывают с инверсией: "Вошел человек" - "A man came in", а "Человек вошел" - "The man came in". Впрочем, и сам автор считает, что это случай далеко не универсаль­ный.

А Джон Ле Карре пишет, например, о "пролетарской манере говорить, без артиклей". Пролетарская манера раз­говора - это речь малообразованных людей, т.е. в речи об­разованных людей определенный артикль играет свою не­маловажную роль, которая нам, переводчикам, боюсь, не до конца ясна.

Я думаю, что по этой причине возникает неизбежная неточность при переводе с русского на английский, да и с английского на русский. (Едва ли в большинстве случаев, просто опуская артикль в русском переводе, мы полностью передаем его роль и значение!)

Хотя и принято говорить, что все языки в равной сте­пени могут передать своими средствами любое содержа­ние, мне все же кажется, что такие "эндемические" языко­вые средства, как артикли, не могут быть со всей полнотой переданы в тех языках, в которых они отсутствуют.

Похожая ситуация с переводом английского "you", как "вы" и как "ты". И хоть известно, что "англичане даже со­баку на "вы" называют", "ты" они все-таки говорят, но вот в каких случаях?

Как правило, необходимость "перейти на "ты" в перево­де нам подсказывает ситуация (ребенок, друг, товарищ и т.п.), но вот у меня, например, есть товарищ, которого я знаю лет двадцать, и мы с ним до сих пор на "вы", а я ведь далеко не англичанин...

Иными словами, в случае определенного артикля и ме­стоимения "you" наш предметный и языковой тезаурус, по-видимому, не полон, и в этих случаях перевод не передает всего содержания оригинала или передает его неправиль­но.

Но это, как говорится, полбеды. Сложность перевода, по крайней мере литературного, усугубляется еще и тем, что слова, словосочетания и даже отдельные звуки или бу­квы связаны в сознании носителей языка не только с опре­деленными значениями, но и с определенными ассоциа­циями и передать их в переводе, по-видимому, вообще не­возможно.

Различие "ассоциативных тезаурусов" автора и перево­дчика удобно показать на примере текста, в котором со­держания почти нет. Вот два небольших четверостишия из "Алисы в Зазеркалье":

Twas brillig, and the slithy toves Did gyre and gimble in the wabe; All mimsy were the borogoves And the mome raths outgrabe.

Beware the Jabberwock, my son! The jaws that bite, the claws that catch! Beware the Jubjub bird and shun The frumious Bundersnatch!

Варкалось. Хливкие шорьки Пырялись по наве, И хрюкотали зелюки, Как мюмзики в мове.

О бойся Бармаглота, сын! Он так свиреп и дик, А в глуще рымит исполин -Злопастный Брандашмыг!17

Здесь я привел очень талантливый перевод, и все же можем ли мы с полной уверенностью сказать, что "хливкие шорьки" вызывают у русских читателей те же ассоциации и будят такие же эмоции, как "slithy toves" у английских, или что "Бармаглот и злопастный Брандашмыг" так же пу­гают или смешат наших детей, как "Jabberwock" и "frumious Bundersnatch" английских?!

Я думаю, что в силу различий в воспитании, образе жизни и, как теперь говорят, "менталитете" ассоциации и эмоции у нас с англичанами и американцами нередко вы­зываются очень разными вербальными стимулами, а по­тому даже очень хороший, талантливый перевод этого от­рывка нельзя считать полным.

Давайте поставим такой опыт. Большинство слов в этом стишке ничего не значит, поэтому возьмем близкие к ним по звучанию - мне кажется, что на основе этих "фоне­тических соседей" и возникают ассоциации у русских и английских читателей. Конечно, результат, который мы получим, может служить лишь косвенным доказательст­вом. Составим такую таблицу:

Таблица 1

Английское слово

"Соседи"

Русское слово

"Соседи"

1

2

3

4

slithy

Slither (скользить, скатываться)

хливкие

хлипать, хлипкий

toves

Tow (бечевка, очески, пакля)

шорьки

шоркать, шо­рох, хорьки

Jabberwock

Jubber (болтать, тарабарщи­на)

Бармаглот

Бармалей, живоглот

frumious

Frumpish (сварливый)

злопастный

злая пасть

1

2

3

4

Bundersnatch

Bunder (набережная, порт) snatch

Брандашмыг

шмыгать

(хватать,

протягивать руки /чтобы схватить/)

Теперь судите сами. Мне кажется, что эмоции (смех или страх), вызываемые этим стишком, например, у англий­ских и русских детей, могут быть и одинаковы, но ассо­циации, на основе которых они возникают, явно разные, Т.е. на уровне ассоциаций перевод не соответствует и не может соответствовать оригиналу.

Вы можете справедливо мне возразить, что, мол, при­мер взят особый, что поэзия, мол, вообще штука специфи­ческая. Хорошо, приведем вполне прозаический пример.

Предположим, что мы перевели русское восклицание "Ах, ты, гад!" как "You, bastard!"

Можно заметить, что, несмотря на общую экспрессив­ность, ассоциации, вызываемые русским словом "гад" (ско­льзкий, ползучий, ядовитый) и английским "bastard" (неза­коннорожденный ребенок, ублюдок), различны. Такой пе­ревод, встречающийся довольно часто, строго говоря, нельзя считать полной передачей смысла.

Перед тем как завершить это достаточно поверхностное рассмотрение общих теорий перевода (дальше мы еще не раз будем возвращаться к отдельным аспектам разных теорий), я хочу немного рассказать об одной экстремаль­ной точке зрения на перевод, в которой, на мой взгляд, есть немалая доля истины.

Лингвист и философ У.Куайн18 утверждает, что значение определяется исключительно воздействием речевых форм на получателя сообщения и не существует вне речевого поведения в виде соответствия между языковой формой и ее мыслительным содержанием, которое, как вы помните, определяется конвенцией.

Объективно существует лишь "стимульное значение", т.е. значение как стимул к речевой или физической реак­ции или, наоборот, стимулируемое этой реакцией. Все ос­тальные значения субъективны. Например, "Иди!" может объективно означать лишь "побуждать к хождению", так как вызывает эту реакцию у всех носителей русского язы­ка.

Соответственно, объективный перевод (т.е. установле­ние соответствий между речевыми формами разных язы­ков) возможен только с неизвестного языка некоего зате­рянного в джунглях племени на известный язык путем на­блюдения и регистрации речевой реакции туземцев. Ска­жем, пробежал кролик, и туземцы что-то при этом сказа­ли, тогда сказанное может означать "кролик" либо "вот бе­жит кролик" и т.п.19

Любой же другой вид перевода является принципиаль­но неопределенным, и не стоит говорить о большей адек­ватности какого-либо перевода, поскольку это не доказуе­мо.

Есть, как видите, и такая крайняя точка зрения на пере­вод. Она во многом справедлива, но пусть это вас не пугает - перевод все-таки существует, и доказательство тому на­ша с вами деятельность. Более того, теории, о которых мы говорили, справедливы и достаточно объективно описы­вают процесс перевода, что же касается неоднозначности в языке и в переводе, то не будем забывать о таких мощных средствах ее устранения, как контекст и ситуация.