Читать интересную книгу Берлинский Маринеско - Сергей Горбачёв

Свидетели — 17 человек подтвердили на суде непричастность Береста к недостаче. Но 14 апреля 1953 года районный суд приговорил Береста «за хищение» к десяти годам заключения. На основании амнистии от 27 марта 1953 года срок сократили вдвое. Он не стал просить о помиловании. Жене писал в письме: «Проси от себя. Мне нельзя: я себя виноватым не признаю… Значит, мне судилось просидеть в этом аду и побывать в этом уголовном мире… Я ни перед кем на коленях не стоял и никогда не стану». Только лет через двадцать жена нашла того следователя, и он признался, что на него давили сверху — «или он сядет, или ты вылетишь с работы».

П. Цуканов:

— Когда шло следствие, Алексея Прокопьича держали в таганрогской тюрьме, а на допросы возили сюда. Я его конвоировал с автоматом, и он все не мог привыкнуть: «Надо же, ты меня ведешь…». И когда его отправляли уже в лагерь, я сопровождал его до вагонзака… Отправили Алексея Прокофьевича в пермские лагеря, на лесоповал.

Вспоминает Ирина Алексеевна Берест:

— Мать решила тогда, что она свое отжила. А раз она, то и мы вместе с ней. Мы залезли на печь, холодную, нетопленую. Мама укрыла нас одеялом, обняла. В студеной хате мы с братом пролежали, прижавшись к матери, три дня. Соседи заметили, что дымка над трубой нет, третьи сутки не открывается дверь, и заподозрили неладное. Выломали дверь, а мы уже едва Богу души не отдали. Отец так ничего и не узнал об этом куске нашей жизни без него.

Берест писал в письмах домой: «Сфотографируйтесь все вместе, я очень соскучился. Ты спрашиваешь, какой я здесь стал. Я стал очень спокойным. Чем страшнее, тем спокойнее я становЛюсь».

После возвращения Береста из «мест не столь отдаленных» семья жила в черте Ростова в поселке Фрунзе. Работал Алексей Прокофьевич грузчиком на ростовском мельзаводе № 3, завальщиком на заводе «Главпродмаш»… В конце концов устроился на «Ростсельмаше», пескоструйщиком в стальцехе. Работа не из легких…

Квартиру построил «горьковским», или, как тогда говорили, «кровавым» методом: после смены работал на стройке дома, отпахал сотни часов.

Вспоминает Ирина Алексеевна Берест:

— Квартира была ужасная. На первом этаже двухэтажного дома. Под квартирой была котельная — шум от моторов, а главное — угарный газ поднимался к нам…

Как все могучие люди, отец был очень добр — до наивности. У них в бригаде появился новый слесарь — солдат из армии. Невеста беременная, а он не женится: «Жить негде». Отец поселил их, молодых, в нашей комнате, прописал. Парень, когда выпьет, — дурной был, а отец его жалел. Родилась у них девочка. Они у нас 4 года жили. Потом исчезли, а в нашу квартиру приезжает вдруг семья — из Свердловска. Оказывается, парень наш потихоньку обменял нашу комнату на квартиру в Свердловске. У нас стало четверо соседей. Но отец и с этой семьей подружился… В шестидесятых годах несколько раз приезжал к нам Неустроев: «Что ж ты в коммуналке живешь, в таких скотских условиях?» Не то, чтобы с сожалением, а с каким-то чувством… самодовольства, что ли: «У тебя что же, даже телефона нет?». А как выпьют, Неустроев снимает свою Золотую Звезду и протягивает отцу: «Леша — на, она — твоя». Отец отвечает: «Ну, хватит…». Отцу это было неприятно, больно. Он до конца жизни страдал. Когда по телевизору показывали военные праздники или парады, он его выключал…

Однажды жена все-таки уговорила его пойти в райисполком: «Дальше так жить нельзя». Он пошел. Вернулся: «Там, в приемной, две старушки сидят, плачут — в подвале живут. Люся, ну мы же с тобой не в подвале живем…».

Имя Алексея Береста в 60-е в Ростове многими произносилось с восторгом и душевным трепетом, мальчишки поселка Сельмаш бегали за ним по улицам, сопровождая на работу и встречая с работы, и все не могли наглядеться! Еще бы! Ведь это он, Алексей Берест, ходил парламентером в «логово» — рейхстаг. Это он, Алексей Берест, вместе с Михаилом Егоровым и Мелитоном Кантария поднимался под огнем врага на купол рейхстага со Знаменем Победы. Вот только, как в «Книге про бойца» писал Александр Твардовский, «не известно почему, спрашивать не стали, почему ему тогда не дали медали…». Только в данном случае имеется в виду медаль «Золотая Звезда».

Кто больше всего чувствует доброту? Животные и дети.

Алексей Прокофьевич держал дома ворону с перебитым крылом. Еще были овчарка Альфа и кот Боцман. Один раз жена замахнулась на него полотенцем, овчарка кинулась и перехватила руку… А кот провожал Алексея Прокофьевича на работу до автобусной остановки и возвращался домой.

Во дворе Берест вставал на четвереньки, дети залезали на его огромную спину, с полдесятка, больше, и он катал их…Однажды, накануне того, что случилось потом, ему приснилось, что он умирает. Не просто умирает, а погибает, раненный в бою, он даже задыхался ночью…

3 ноября 1970 года Алексей Прокофьевич вел внука, пятилетнего Алешу, из детского сада. Было семь часов вечера, темно. На разъезде «Сельмаш» они переходили железнодорожные пути. Впереди шла женщина с девочкой. Подходила электричка, и огромная толпа людей кинулась к платформе — безумное стадо… Кто-то толкнул девочку на рельсы. А по параллельному пути мчался скорый поезд «Москва — Баку». Раздался многоголосый крик… Наверное, мало кто оглянулся, те, кто увидел, — застыли. А Берест кинулся под поезд.

Девочку спас…Удар был настолько сильный, что Береста отбросило далеко на перрон. Он лежал, потом попытался сесть, позвал: «Алеша!». Это последнее, что он произнес. Алеша плакал, кричал: «Дедушка!..», потом один, сам, нашел автобусную остановку и приехал домой.

Ирина Алексеевна Берест:

— Мы сидим. Открывается дверь. Алеша: «Мама, а дедушку поезд переехал». Мы с мамой кинулись в больницу. Отец лежал на операционном столе абсолютно белый. На наших глазах вынесли громадный таз крови. Отец попытался поднять голову — в шоке. Мама, она же медик, сказала: «Отца больше нет».

Он умер в четыре утра. Валил снег. Он умер, а часы на руке громко тикали в тишине, отсчитывая чужое время. Было ему 49 лет.

Патологоанатом сказал:

— Он бы еще сто лет прожил. Внутренние органы все здоровые…

Берест лежал в гробу со странной полуулыбкой, словно давал знак: он сделал то, что должен был сделать именно он, и никто больше.

Ирина Алексеевна Берест:

— Накануне мама сказала отцу: «Ты мне почти никогда не дарил цветов». А он ответил: «На этот день рождения у тебя их будет много». У мамы день рождения 7 ноября, а накануне, 6-го, мы хоронили отца, и все комнаты были завалены цветами…

О таких, как Алексей Берест, говорят: «Им бы при жизни памятники ставить». Ему поставили после смерти. Но и при жизни существовал памятник, как будто «сделанный с Береста», хотя его прототипом стал сержант Масалов, а скульптору Евгению Вучетичу позировал гвардии ефрейтор Иван Азарченко.

Стоит этот памятник в берлинском Трептов-парке. Памятник советскому воину-освободителю. В нем угадываются черты Алексея Береста: и богатырский рост, и спокойствие державного взгляда, и плащ-накидка на широких плечах. И меч в одной руке, и спасенная девочка — в другой.

За ходатайством — отказ

…Домыслы, версии, предположения… Навряд ли когда-нибудь станет известна истинная причина того, что Алексею Бересту не было присвоено звание Героя. Однако несомненно одно: природа отказа в награждении — в характере этого человека. Говорил — что думал. Поступал — как считал нужным.

К счастью, нашлись люди, и сегодня не только считающие его достойным высокого звания, но и действующие в соответствии со своими убеждениями. Однажды в ростовской молодежной газете «Комсомолец» в коротенькой информации Берест был назван Героем Советского Союза. Конечно, назван ошибочно. Но эта ошибка весьма красноречива — многим давно очевидно то, что он им должен быть. К сожалению, эту очевидность в разное время не замечали те, от кого зависело присвоение звания Героя.

Много раз представители общественности по этому поводу обращались и к К. Е. Ворошилову, и к Н. С. Хрущеву, и к Л. И. Брежневу. Однако ответ был стереотипен: дважды за один подвиг не награждают. Однако это не так: боевых наград удостаивались многие участники штурма рейхстага. В том числе и будущие Герои Советского Союза. И потому награждение А. П. Береста орденом Красного Знамени — не факт, отрицающий возможность присвоения звания.

Письма-ходатайства направлялись и в адрес руководителей Российской Федерации, ставшей правопреемницей Советского Союза, ибо практика присвоения самого высокого в стране звания в 90-е годы была продолжена. К слову, за послевоенные годы Героями стали десятки наших сограждан, которым Золотые Звезды «за войну» вручали при жизни или посмертно: и полководцы, и военачальники разных рангов, и рядовые бойцы, и даже пионеры-герои. Не обделяли себя и власть предержащие. Так, например, трижды Герой Социалистического Труда (1954, 1957, 1961) Никита Сергеевич Хрущев 16 апреля 1964 года к своему «иконостасу» накануне 70-летнего юбилея добавил Золотую Звезду Героя Советского Союза. Четырежды Героем Советского Союза (1966, 1976, 1978, 1981) стал и Герой Социалистического Труда Леонид Ильич Брежнев…