Читать интересную книгу В мишуре и блестках - Найо Марш

Мистер Смит поставил пустой бокал, вытер рот рукой и подмигнул.

— Отличная штука, — удовлетворенно крякнул он. — Почему бы вам не навестить меня? Пусть Илли вас привезет. У меня есть парочка работ, которые вас могут заинтересовать. Старыми мастерами мы тоже помаленьку промышляем. Как только увижу что-нибудь, что мне приглянется, тут же покупаю. Что вы думаете о Блейке?

— О котором Блейке?

— О том, что «Тигра» сварганил.

— Великолепен.

— У меня есть его рисунок.

— Неужели?!

— Приезжайте и поохайте.

— С удовольствием, — согласилась Трой. — Спасибо.

Вошел Хилари, рассыпаясь в извинениях.

— Что вы, наверное, подумали обо мне! — воскликнул он. — Одна пакость за другой. Можете себе представить, как я удручен.

— Что еще приключилось? — спросил мистер Смит.

— Больше ничего, честное слово, кроме того, что Крессида страшно расстроена.

— Какая жалость. Но она уже приходит в себя, как я вижу.

— Что вы видите?

— Хорошо хоть в наши времена дамы не требуют скреплять клятву кровью. Но все равно, лучше стереть это алое клеймо.

— Какой вы все-таки жуткий старикан, дядя Берт! — Хилари вовсе не обиделся, но покраснел и вытер щеку Платком.

— Я отправляюсь на мое холостяцкое ложе. Если найду под дверью мерзкое послание, заору диким голосом. Спокойной ночи всем.

Они слышали, как довольный старик, насвистывая, поднялся по ступенькам.

— Неужто и вы тоже покинете меня? — обратился Хилари к Трой. — Пожалуйста, не надо, а то я подумаю, что вы обиделись.

— В таком случае я остаюсь.

— Как вы божественно невозмутимы. Это ужасно успокаивает. Выпьете чего-нибудь? Нет? А я выпью, мне необходимо. — Наливая себе, он спросил: — Вам до смерти хочется знать, что было написано в письме дяде Прыгу?

— Признаюсь, до смерти.

— Ничего особенно страшного.

— Не сомневаюсь, потому что вы едва удержались от смеха.

— А вы наблюдательная. Так вот, в записке коротко сообщалось, что дядя Прыг «раганосец», так и было написано, через два «а». Меня развеселила мысль о том, что тетя Трах, дожив до седых волос, наконец-то оправдала свое прозвище и в этом смысле. И с кем же она изменяет дяде? С Молтом, что ли?

— Неудивительно, что она рассвирепела.

— Голубушка, ничего подобного. В глубине души она была рада-радешенька. Вы не заметили, как резко она оборвала дядю, когда тот назвал записку глупой?

— Я не верю вам. — Трой хихикнула.

— А зря, уж я-то знаю. Конечно, она была бы в восторге, если б дядя Прыг схватился за плеть. Правда, я никогда не понимал, как порка практически осуществляется. Всегда легко сбежать и оставить мстителя размахивать плеткой по воздуху на манер циркового дрессировщика.

— Думаю, надо брать не плетку, а нечто вроде жокейского стека, а закончив, с треском разломать стек и презрительно швырнуть обломки в лицо жертве.

— По опыту судите?

— Я лишь домысливаю.

— Впрочем, мне сейчас не до шуток. Моя обожаемая Крессида огорчена и очень сердита. Видите ли, ей никогда не нравилась прислуга. Она готова была смириться, потому что они неплохо справляются со своими обязанностями. Но, к несчастью, до нее дошел слух о том, что люди недавно умершего греческого миллионера жаждут выехать в Англию, опасаясь «черных полковников». И теперь она убеждена, что записку написал Найджел, и настаивает на замене слуг.

— А вы думаете, что писал не Найджел?

— Нет. Не думаю, что он такой болван.

— Но если… Простите, но вы же сами говорили, что он сидел в сумасшедшем доме, в Бродмуре.

— Он здоров, как мы с вами. Полностью излечился. О, я знаю, записка, найденная Крессидой, написана в его стиле, но, полагаю, нас хотят сбить с толку.

— Вы так думаете?

— Да. Что касается послания дяде Прыгу, то оно состряпано в духе Катберта. Вы помните, Катберт зарезал красавчика коммивояжера, который был чересчур ласков с его женой. Похоже, Катберта сильно задело прозвище «рогоносец». Словечко то и дело всплывало в его показаниях.

— Как он его пишет?

— Понятия не имею.

— Какова же ваша трактовка?

— Крайне сомнительно, что Катберту и Найджелу вдруг независимо друг от друга пришла в голову идея написать подметные письма на одинаковой бумаге (она взята из библиотеки) и одинаковыми печатными буквами. Такое предположение не выдерживает критики.

«Плюс внезапно взбесившийся Мервин, — подумала Трой, — который в то же самое время устанавливает ловушку».

— Также маловероятно, — продолжал Хилари, — что кто-то из слуг написал записки, дабы очернить тех двоих. Они отлично ладят друг с другом. Все.

— Кто же тогда?

— А кто у нас остался? Я их не писал, вы, полагаю, тоже.

— Нет, не писала.

— Нет. Значит, мы зашли в тупик. Прыга, Трах, Крессиду, дядю Берта подозревать абсурдно.

— А Молта?

— Боже, — произнес Хилари. — Любимчик дяди Берта! Я забыл о нем. Итак, у нас есть еще Молт. Молт.

— Мистер Смит, кажется, считает…

— О, я догадываюсь. — Хилари явно испытывал неловкость. Он принялся шагать по комнате, словно раздумывая, что сказать. — Дядя Берт, — произнес он наконец, — курьезная личность. Он далеко не так прост, как кажется. Отнюдь.

— Разве?

— К примеру, он обожает разыгрывать из себя этакого прожженного малого, уроженца Ист-Энда, «человека из народа». Он и вправду вышел из низов, начинал старьевщиком на таратайке. Но теперь лишь играет в простонародность и, когда требуется, преспокойно выходит из роли, совершенно преображаясь. Видели бы вы его за столом переговоров. Он высказывается и ведет себя не менее цивилизованно, чем все остальные, а может быть, даже и более.

— Любопытно.

— Да. К тому же у него очень особенное чувство юмора, у нашего дяди Берта.

— Сильно смахивает на черный юмор.

— Он вполне мог бы быть автором этого жанра. Вместе с тем, — продолжал Хилари, — дядя Берт весьма проницательно судит о людях, и я… я не могу этого отрицать, однако… — Фраза осталась неоконченной. — Наряжу-ка я елку, — решил Хилари. — Успокаивает нервы.

Он открыл коробку, стоявшую рядом с елкой.

Мистер Смит оставил двойные двери гостиной, ведущие в большой холл, слегка приоткрытыми, и теперь из холла раздавался странный шум. Кто-то спотыкаясь бежал вниз по ступенькам, издавая причудливые звуки. Вот неизвестный поскользнулся, выругался, а затем затопал по холлу. Двери распахнулись, и в гостиную ввалился мистер Смит — он являл собой жалкое зрелище.

Одет он был в пижаму и пестрый халат. Одна нога была босая, другая обута в тапок. Редкие волосы растрепались, глаза едва не вылезали из орбит, а изо рта клочьями выступала пена.

Дядя Берт метался и жестикулировал, пытаясь заговорить.

— Отравили! — наконец выдавил он. — Меня отравили.

Переливающийся всеми цветами радуги пузырь оторвался от его губ и полетел к елке. Там он повисел немного, словно украшение, и, наткнувшись на ветку, лопнул.

2

— Мыло, — определил Хилари. — Это мыло, дядя Берт. Успокойтесь, ради бога, и пойдите прополощите рот. Туалетная комната здесь, рядом, прошу вас.

Мистер Смит незамедлительно бросился умываться.

— Не пойти ли вам с ним? — предложила Трой.

— Чем дальше, тем глупее! Какая отвратительная безвкусица! Однако, пожалуй, пойду.

Хилари удалился. Прошло довольно много времени, и Трой наконец услышала, как они пересекли холл и стали подниматься по лестнице. Вскоре Хилари вернулся, выглядел он глубоко обескураженным.

— В ячменной воде, — сказал он. — Сильнейший раствор мыла. Проклятье. Ему было ужасно плохо. Теперь все ясно.

— Ясно?..

— Нас пытаются самым возмутительным образом разыграть. Нет, это уж чересчур! А в кармане пижамной куртки лежала еще одна гнусная записка: «Почем нынче мышьяк?» Он мог умереть со страху.

— Как он все-таки?

— Вял, но приходит в себя и потихоньку начинает свирепеть.

— Его можно понять.

— Кто-то за это ответит, — пригрозил Хилари.

— Надеюсь, не новенький мальчик с кухни?

— Вряд ли, он ничего не знает об их прошлом. Тот, кто это делает, знает и о «порочной женщине» Найджела, и о промашке Винсента с мышьяковым раствором, уничтожающим сорняки, и о том, как Катберт побывал рогоносцем.

— И о ловушке Мервина, — нечаянно вырвалось у Трой.

Хилари уставился на нее.

— Уж не хотите ли вы сказать… И вас тоже?!

— Я обещала никому не рассказывать. Задумалась о том, что происходит, и, наверное, забылась… Ну хорошо, было дело. Но я уверена, что Мервин не имеет к происшедшему никакого отношения. И больше меня ни о чем не спрашивайте.

На некоторое время Хилари застыл в молчании. Затем, встрепенувшись, начал доставать елочные украшения из коробки.