По ходу дискуссий, в конце 1880—1890-х гг. протекционистские идеи приобретали все большее распространение, следуя общей тенденции развития имперской политики страны. Активная колониальная экспансия, широкое обсуждение проблемы имперской федерации, распространение в обществе идеи о «миссии белого человека» в колониях создали благоприятные условия для распространения идеи экономического союза Англии и самоуправляющихся колоний.
Одна из первых попыток вывести идею экономического союза на уровень реальной политики была предпринята на конференции представителей самоуправляющихся колоний, собравшихся в 1887 г. в Лондоне. Само по себе это мероприятие не имело прецедентов в имперской истории. Впервые представители колоний были допущены к обсуждению ряда актуальных проблем общеимперского значения, выработке стратегии развития империи. В ходе конференции стала очевидной вся неоднозначность проблемы имперского экономического союза. В своих выступлениях многие участники конференции так или иначе обращались к этой проблеме. Официально включить обсуждение имперского таможенного союза в повестку дня предлагали представители австралийской провинции Квинсленд и Капской колонии. Однако, несмотря на все инициативы, уже в своей речи на открытии конференции премьер-министр консервативного кабинета лорд Солсбери исключил саму возможность обсуждения вопроса о таможенном союзе как противоречившего всей фискальной политике Великобритании на протяжении 40 лет[121].
Таким образом, при широком распространении идеи экономического союза Англии и колоний в 1880-х гг. реального движения по этому пути не наблюдалось. Реализация этого проекта затронула бы интересы различных слоев населения. Для значительной части англичан протекционизм означал бы в первую очередь подорожание продуктов первой необходимости, снижение уровня жизни, а не гипотетическое усиление мощи и влияния Британской империи. Кроме того, как свидетельствовала статистика, каждое зависимое владение Великобритании устанавливало тарифы, исходя из собственных интересов, и не выказывало стремления жертвовать ими ради расплывчатых имперских идеалов или гегемонии метрополии, о чем неоднократно заявляли британские политики[122].
Возрождение интереса к проблеме экономического союза связано с деятельностью Дж. Чемберлена на посту министра колоний в 1895–1903 гг. Эволюция политических взглядов Чемберлена в определенной мере отражает и изменения, произошедшие в имперской идее в последние десятилетие XIX в. Выходец из деловых кругов Бирмингема и известный предприниматель, с 1873 г. Чемберлен стал мэром города и быстро приобрел широкую популярность благодаря серии социальных реформ. В своих выступлениях в 1870-х гг. он неоднократно называл себя приверженцем фритреда, критиковал экспансионистскую политику консервативного кабинета 1874–1880 гг. В 1886 г. Чемберлен покинул ряды либеральной партии и возглавил группу либерал-юнионистов, выступавших против намерения либералов предоставить самоуправление Ирландии. С этого времени политик выступал в альянсе с консервативной партией, объединив в своей программе социальное реформирование и активную колониальную политику. Именно юнионистская партия (так на рубеже XIX–XX вв. стали называть объединившиеся консервативную партию и группу либерал-юнионистов) стала носителем новой имперской идеи, базовым принципом которой стали консолидация и расширение империи. К середине 1880-х гг. относятся выступления Чемберлена с новой концепцией развития Британской империи, в которой экономическое, политическое и культурное направления были взаимосвязаны и взаимообусловлены. С одной стороны, имперский экономический союз рассматривался Чемберленом как основа для интеграции в политической и военной областях. В своей речи в столичном Канадском клубе 25 марта 1896 г. министр колоний определил приоритетное направление своей политики, заявив, что «подходить к вопросу имперского союза с практической стороны – значит подходить к нему с коммерческой стороны»[123]. Торговая уния являлась, по мнению Чемберлена, необходимым условием образования политической федерации Великобритании и самоуправляющихся колоний, образования единой системы имперской обороны.
С другой стороны, уже с начала 1890-х гг. в выступлениях Чемберлена имперская политика и расширение империи начинают связываться с решением не только экономических, но и социальных проблем Англии, вырисовывая контуры социал-империализма. Именно в активной колониальной политике он видел возможность решить социальные проблемы Великобритании. Чтобы ослабить социальную напряженность в Соединенном Королевстве сторонники этого идейного течения считали необходимым «завладеть новыми землями для помещения избытка населения, для приобретения новых областей сбыта товаров, производимых на фабриках и в рудниках»[124].
Таким образом, быстрая индустриализация и демократизация Англии заставляли правящие группы проявлять гибкость, приспосабливать существующие институты к новым требованиям. Социальное законодательство и имперские проблемы в последние десятилетия XIX в. представляли собой важнейшие вопросы, решение которых определяло будущее страны, и социал-империализм предлагал их решение в синтезе. Социал-империализм являлся своеобразной попыткой сглаживания противоречий между различными классами британского общества.
Это подтверждает высказывание одного из ведущих консервативных политиков, министра финансов в консервативном правительстве 1886–1892 гг. М. Хикс-Бича, который заявил о необходимости «объединить классы – богатых и бедных, высших и низших – узами социального и политического братства, не преследовать тех, кто может отличаться от нас, но объединяться и сотрудничать в деле обороны религии и наших владений, целостности и превосходства империи»[125].
Однако, как показывали события, в реальности в дискуссиях между протекционистами и фритредерами рабочие чаще выступали на стороне последних, обращавшихся к реалиям повседневной жизни. Угроза повышения цен на предметы первой необходимости, общего удорожания жизни воздействовали намного эффективнее, чем многочисленные заявления Чемберлена о том, что империя служит интересам рабочего класса.
Следует отметить ряд факторов, которые препятствовали практической реализации протеционистских идей, несмотря на огромную популярность Чемберлена и их широкую пропаганду. В частности, в середине 1890-х гг. эпоха «Великой Депрессии» закончилась, началось общее улучшение экономической конъюнктуры. В общественном мнении протекционизм по-прежнему ассоциировался с ухудшением условий жизни. Как признавал сам Чемберлен в 1896 г., «при современном состоянии общественного мнения в Англии она (тарифная реформа. – М. Г) никогда не осуществится»[126]. Кроме того, очевидной целью проекта превращения Британской империи в самообеспечивающийся организм было сохранение господства Англии над зависимыми от нее государствами. Премьер-министр Канады У. Лурье неоднократно указывал на то, что английских политиков во главе с Дж. Чемберленом волновали, прежде всего, интересы родной страны, а не империи в целом[127]. В сущности, идея имперского экономического союза стала вариантом решения внутренних английских проблем за счет использования потенциалов империи. Для того чтобы объединение империи осуществилось на практике, англичанам необходимо было также пойти на определенные жертвы. Однако в конце XIX в. общество оказалось еще не готовым к столь значительным переменам.
В ходе третьей колониальной конференции 1897 г. предложения Чемберлена, связанные с идеей экономического объединения, были встречены без энтузиазма. Однако именно в ходе конференции было принято решение, продемонстрировавшее рост влияния новых идей и имевшее большое пропагандистское значение. По просьбе канадских представителей английское правительство согласилось пойти на отмену торговых договоров с Бельгией и Германией, предоставлявших этим странам преференции в торговле с британскими колониями, аналогичные преференциям на товары английского происхождения. Необходимость отмены договоров была вызвана решением правительства Канады о значительном снижении пошлин только на британские товары. Предпочтение, оказанное Канадой метрополии, а также готовность Англии поставить под угрозу торговлю с Германией и Бельгией ради менее значительного товарооборота с Канадой имело большое значение для развития взаимоотношений метрополии и доминионов в первой половине XX в.
Таким образом, рассмотрение проблемы экономических преимуществ колониальных владений для Великобритании во второй половине XIX в. в значительной мере зависело от основных тенденций торгово-промышленной политики страны и ее участия в мировой конкурентной борьбе. Использовав результаты промышленной революции, в середине XIX в. Англия намного опередила континентальные державы по уровню технической оснащенности своих предприятий, установила контроль над морскими торговыми путями, практически монополизировала экспорт ряда товаров на континент. Принятие доктрины фритреда в этот период демонстрировало стремление к дешевой колониальной политике. В первую очередь предлагалось освободить метрополию от обязательства тратить средства на стимулирование экономического развития переселенческих и коронных колоний, на протекцию колониальных товаров, на развитие внутриимперской торговли.