Читать интересную книгу Осада Будапешта. 100 дней Второй мировой войны - Кристиан Унгвари

Немецкое командование сумело своевременно разгадать замысел советской стороны. Управление зарубежными армиями (Восток) (Abteilung Fremde Heere Ost) рассчитывало, что начало советского наступления запланировано на 12 декабря 1944 г., о чем доложило вышестоящему командованию. Спустя два дня командующий немецкой 6-й армией генерал-полковник Максимилиан Фреттер-Пико предупредил, что 36-километровый участок рубежа «Маргит» между озером Веленце и Будапештом, который обороняли всего 2250 немецких и венгерских солдат, будет прорван после первого же удара советских войск.

Немецкое командование уже направило за Дунай значительные силы, намереваясь вернуть потерянные территории и создать вдоль Дуная устойчивую линию фронта, для удержания которой можно будет обойтись меньшим количеством войск. При этом Гудериан здесь руководствовался всего лишь соображениями сохранения жизней солдат, поскольку он всегда считал Венгрию второстепенным театром. Всего немцы сосредоточили здесь три отдельных танковых батальона, 4-ю кавалерийскую бригаду, а также 3, 6 и 8-ю танковые дивизии – всего примерно 40 тысяч солдат и офицеров и 400 танков. Позднее в этом же районе планировалось развернуть венгерскую дивизию «Сент-Ласло» («Святой Владислав»). В принципе у группировки были серьезные шансы на успех, поскольку после наступления советских войск на данном участке образовался чрезвычайно уязвимый выступ. И хотя обсуждались различные варианты действий, немецкое командование, выполняя приказы Гитлера, отдало предпочтение операции с кодовым названием Spätlese («Поздний урожай»), местом проведения которой должны были стать озера Балатон и Веленце. От идеи наступления в северо-восточном направлении пришлось отказаться, так как к тому времени плацдарм в районе Пешта стал считаться ненадежным. Из-за плохой погоды, недостатка горючего и боеприпасов наступление вынуждены были перенести сначала на 20-е, а затем на 22 декабря.

Успешные действия 2-го Украинского фронта в районе реки Ипель еще больше ослабили шансы немецкого наступления на успех. Это заставило Гудериана направить на север 8-ю танковую дивизию, а также те части дивизии «Сент-Ласло», что успели прибыть к месту развертывания, и приданные им подразделения штурмовой артиллерии. Так неожиданно эти дивизии оказались раздробленными по приказу самого Гудериана. Моторизованные войска получили задачу не допустить прорыва в районе реки Ипель, в то время как оставшиеся близ Секешфехервара танки должны были с наступлением подходящего момента вмешаться в ход боев. 4-ю кавалерийскую бригаду оставили на южной оконечности озера Балатон в качестве резерва на случай чрезвычайных ситуаций. Тем самым к середине месяца основной силой в наступающей группировке стала пехота, а войска, отправленные севернее, должны были поддерживать ее действия, скорее обороняясь на своих участках, чем ведя бои в наступлении.

Позже как сами бывшие участники тех боев, так и военные историки раскритиковали Гудериана за его действия. После этого стал сказываться важный недостаток, когда переброшенные с обжитых позиций танковые и пехотные части были вынуждены вести бои в непривычной неблагоприятной обстановке и при незнакомом командовании. Основным козырем танковой дивизии является сочетание маневра и огневой мощи, но максимального эффекта в этом можно достичь только при налаженном взаимодействии с пехотой. Ведь только она способна удержать захваченные территории. Кроме того, бронированные машины могут действовать самостоятельно, имея на борту пехоту, только в действительно наступательном бою. Гудериан почему-то решил отказаться от всех этих преимуществ своих войск, и этому нет какого-либо логичного объяснения, разве что ему просто приказали так поступить. Но и в немецком Верховном командовании должны были знать, что этих сил было недостаточно для того, чтобы, с одной стороны, остановить советское наступление на Будапешт на рубеже «Маргит», а с другой стороны, не допустить прорыва советских войск в сторону Вены из долины реки Ипель. В данных обстоятельствах Гудериану оставалось лишь надеяться на чудо, которое позволит ему выиграть время и позднее самому перейти в наступление.

Но советские генералы не оставили ему этого времени. Пользуясь преимуществом большей маневренности на поле боя советских танков Т-34, они 20 декабря бросили свои войска вперед, не обращая внимания на плохую погоду. Севернее Дуная 7-я гвардейская армия 2-го Украинского фронта Малиновского уже в первый день наступления начала движение на Эстергом, а 6-я гвардейская танковая армия под командованием генерал-полковника А.Г. Кравченко захватила город Девице и форсировала реку Трон уже на второй день.

Штурм войсками 3-го Украинского фронта рубежа «Маргит» начался в 9.20 20 декабря после 40-минутной артиллерийской подготовки. 3-й Украинский фронт имел на решающих направлениях подавляющее превосходство над войсками противостоящей стороны: в пехоте и артиллерии – в 5 раз, в танках и САУ – в 3,5 раза (в пехоте в 3,3 раза, в артиллерии в 4,8 раза. – Ред.). Для командования армейской группы «Фреттер-Пико» советское наступление не было неожиданным, но в силу малого количества пехоты оно имело ограниченные возможности для подготовки к его отражению. Командующий венгерскими войсками в районе между озером Веленце и Барачкой генерал-майор Ласло Кессеё, скорее всего, тоже правильно оценивал обстановку, потому что 19 декабря он сложил с себя командование и отбыл в неизвестном направлении.

Каждый километр фронта находился под огнем от 99 до 160 орудий и минометов. Как записано в боевом журнале 1-й гусарской дивизии, во время прорыва в районе Капольнашнека, на направлении главного удара, советские генералы отправляли свою же пехоту под ураганный огонь, и тех из гусаров, которые «пытались укрыться в окопах, отковыривали оттуда русские», и «не было возможности даже выскочить из домов, которые один за другим рушились, погребая всех, кто находился внутри».

20 декабря, вопреки первоначальному замыслу, ширина прорыва на участке, где прошла советская пехота, составила всего 5–6 км. Расширить прорыв и развить наступление не позволили согласованные контратаки немецких танков. И все же яростный удар советских стрелковых корпусов подточил силу обороны немцев, у которых было слишком мало пехоты, чтобы контролировать всю занятую ими территорию. 21 декабря Толбухин отдал приказ о введении в бой механизированных соединений. 22 декабря в прорыв на участке между городом Эрд и озером Веленце устремились 82 танка 2-го гвардейского механизированного корпуса и 228 танков 18-го танкового корпуса. В результате была захвачена территория шириной 60 и глубиной 30 км. В тот же день 20-й и 31-й гвардейские корпуса, а также 7-й механизированный корпус из состава 4-й армии, в котором имелось 107 танков и САУ, нанесли удар на Секешфехервар, на улицах которого развернулись жестокие бои. На стороне оборонявшихся действовало несколько подразделений диверсантов, которые использовали захваченное советское обмундирование и танки Т-34. Все это первоначально приберегалось для запланированного немецкого наступления. Но даже эта военная хитрость не смогла надолго задержать наступающего противника. Огромные потери, которые несло советское командование, хладнокровно бросавшее своих солдат в бесчисленные атаки, можно объяснить советским менталитетом. Несмотря на провозглашенный коммунистами хорошо всем известный лозунг «Высшей ценностью при социализме является человек», человеческая жизнь сама по себе ничего не значила для сталинского руководства. В отличие от американцев или англичан Сталину не приходилось у себя в стране оглядываться на общественное мнение, а в отличие от немцев советская сторона не испытывала серьезного недостатка в солдатах. Лейтенант артиллерии Дьёрдь Турочь вспоминает:

«Перед передовой позицией находилось ясно различимое заграждение из двух рядов колючей проволоки, а перед ним – целые ряды русских солдат в самых невообразимых позах. Все они стали жертвой этой бездарно проведенной неизвестно какой по счету атаки… Выйдя из бокового ответвления в траншею, я увидел, как двое артиллеристов вытаскивают из груды мертвых тел очередную человеческую фигуру. Наверное, они порезали участок колючей проволоки и теперь волокут судорожно подергивающееся тело и укладывают его на внешний край траншеи. Молодой солдат с бритой головой и монголоидными чертами лица лежит на спине. Двигается лишь его рот. У него нет обеих ног и кистей рук. Обрубки покрыты толстым слоем грязи, смешанной с кровью и травой. Я наклонился к нему. «Будапешт… Будапешт…» – шептал он, подергиваясь в судорогах… В моей голове возникает мысль: должно быть, при слове «Будапешт» он представлял себе город с богатой добычей, красивыми женщинами. Потом, сам себе удивляясь, я вынул пистолет, дослал патрон и, прижав ствол к виску умирающего, выстрелил».