– Э-э-э… – Пенелопа сделала вид, что очень занята выковыриванием картофельного глазка. Вчера Рэйф сделал с ней не только это, но, как бы Пенелопа ни любила Мэгги, она была не в силах признаться ей в таких вещах. Уж Пенелопа знала, что происходит, когда разочаровываешь людей своими поступками, – они перестают тебя любить.
«Представляю, что было бы, узнай бабушка про то, что было у нас с Рэйфом», – подумала она.
Получится ли сегодня вечером скрыть от Луизы Коллинз свою тайну? Прежде стоило всего лишь подумать о чем-то, находящемся под запретом, как бабушка всегда это чувствовала и добивалась от внучки признания. «Впрочем, я уже давно не ребенок. Не пора ли перестать бояться бабушкиных упреков?» – попыталась подбодрить себя Пенелопа.
Это одно из самых классных соло на саксофоне всех времен и народов! Рэйф впервые услышал композицию «Бейкер-стрит» Джерри Рафферти будучи озлобленным, лишенным иллюзий шестнадцатилетним подростком, и эта музыка тронула его душу. А узнав, что она была написана в тысяча девятьсот семьдесят восьмом, в год его рождения, он прикипел к ней всем сердцем. Рэйф стал считать эту песню «своей», и ему захотелось научиться играть на саксофоне для того, чтобы эта музыка лилась из-под его пальцев.
И вот теперь, двадцать лет спустя, он может сыграть ее с закрытыми глазами. Сыграть так, словно саксофон – продолжение его тела, его голос, печальный плач, в котором звучат ноты протеста и надежды. Рэйф настолько сроднился с этим инструментом, что даже если порой месяцами не было времени достать его из кофра, все равно слышал в голове его звук и ждал, когда появится возможность сыграть.
И до чего же ему хотелось это сделать сегодня, чтобы избавиться, наконец, от терзающего душу непонятного чувства. Оно не проходило, как Рэйф ни старался отвлечь себя работой: собирал обуглившиеся остатки картонных трубок от фейерверков, разбирал плавучую платформу на озере. Но при этом он все равно понимал: воспоминания о том салюте, который должен был ознаменовать его вступление во владение Локсбери-Холл, теперь навсегда будут в его памяти связаны с Пенелопой. С женщиной, которую он не ожидал встретить в своей жизни и больше никогда не встретит.
Ну и подумаешь! Теперь он сможет о ней забыть. «Бейкер-стрит», только что сыгранная, снова сотворила чудо.
– Это было круто, чувак! – воскликнул Неряха, который и сам выложился на все сто, исполняя свою партию ударных. Впрочем, классно сыграли и остальные музыканты «Отклонения»: гитаристы и клавишник Стефан. Теперь можно было насладиться холодным пивом, сидя на одном из старых диванов, которых хватало на заброшенном складе. В этом здании группа репетировала и устраивала вечеринки.
– Из всех наших каверов «Бейкер-стрит» – лучший, – согласился Стефан. – Но пора снова начать работу над собственными песнями.
Рэйф сделал большой глоток пива и заявил:
– Кстати, я тут подумываю: не открыть ли мне фирму звукозаписи.
У Стефана отвисла челюсть, и он застыл, так и не донеся бутылку пива до рта, а потом посмотрел на Неряху, который покачал головой. «Неужели эти слова опять увеличили между нами дистанцию?» – подумал Рэйф. Да, у него появились деньги. Такие, о которых большинство может только мечтать. Но разве он стал другим? Он по-прежнему любит своих старых друзей.
Рэйф пожал плечами и произнес небрежно:
– Можно было бы заняться новым бизнесом. Взрывать всякие штуки – уже не так популярно, как прежде.
Это было неправдой, но сегодня, когда Рэйф понял, насколько тесно переплелись в его сознании мысли о фейерверках и Пенелопе, ему неожиданно захотелось оставить профессию пиротехника.
– Поменяй круто жизнь, – улыбнулся справившийся с оторопью Неряха. – Снова вернись в группу и наслаждайся исполнением разных каверов на именинах и свадьбах. И, как мы, тоже сможешь выучить наизусть все песни «АББЫ».
Дружный смех эхом отразился от стропил склада. Похоже, друзья простили Рэйфу то, что он так изменился. И до чего же здорово было это понимать!
Одна из туикнемских близняшек, симпатичная блондинка в ковбойской шляпе, юбке из шотландки и расстегнутой рубашке, завязанной на животе узлом, плюхнулась рядом с Рэйфом на диван и сказала с недовольной гримасой:
– А чем вам не нравится «АББА»? Под нее классно танцевать.
– Верно, детка. – Вторая двойняшка, похожая на сестру как две капли воды, уселась по другую руку от Рэйфа и предложила ему: – Пойдем потанцуем?
Гости уже вовсю отплясывали под звуки проигрывателя с автоматической сменой треков. Под потолком висел дым от сигарет с марихуаной. Вечеринка была в самом разгаре, и, похоже, продлится до самого утра.
«Боже правый, неужели я становлюсь слишком старым для подобных развлечений?» – Эта мысль вызвала приступ усталости, и Рэйф произнес:
– Мне сегодня надо уйти пораньше. Завтра с утра заседание правления. Мы подаем заявку на проведение новогоднего фейерверка в Лондоне. Это большой заказ.
– Ну вот, – проворчал Неряха. – Мы только что тебя нашли, и ты уже опять собираешься исчезнуть?
– Ни за что. Я тут неподалеку купил дом.
– Правда?
– Да. Учитывая то, как я жил до этого, мне показалось, что пришла пора где-нибудь осесть.
Разумеется, Рэйф не собирался пока рассказывать друзьям, какой именно дом купил, чтобы не пугать их размерами своего состояния.
Стефан рассмеялся:
– Значит, сначала появится дом, а после жена и дети, а?
Я не настолько глуп, чтобы жениться, – фыркнул Рэйф.
Близняшки прижались к нему с обеих сторон.
– Не делай этого, Рэйфи. Жена не захочет играть с тобой в те игры, в которых мы мастерицы.
Это точно. При слове «жена» перед глазами сразу возник образ женщины, желающей держать все под контролем, требующей, чтобы все было так, как хочет она.
Вроде Пенелопы Коллинз.
Мягкие полушария грудей двух близняшек, способные привести в восторг любого мужчину, сейчас почему-то не привлекали Рэйфа. Да, девицы не прочь переспать с ним. Не исключено, секс будет неплохим, но, скорее всего, покажется неинтересным, приевшимся. Тем более после той ночи в Локсбери-Холл, когда стало ясно, что секс с женщиной может снова быть таким восхитительным, поражающим новизной.
Рэйф вздохнул: проклятое гнетущее чувство опять вернулось.
В наступившей тишине Неряха вдруг заявил:
– Между прочим, не только у тебя дела идут в гору. В следующем месяце мы выступаем хэдлайнерами на фестивале.
– Музыкальный фестиваль Локсбери? – Рэйф присвистнул. – Респект, чувак. – И тут же нахмурился. – Я думал, эту тусовку прикрыли много лет назад. Сейчас полно более крупных фестивалей типа того, что в Гластонбери.