— То есть ты не знаешь, как снять заклятие?
— Конечно, нет. Никто не знает. Даже бабушка…
— А в этой твоей… Академии? Куратор? Ректор? Маги, архимаги… Кто-нибудь должен же знать, как это делается?
— Госпожа ведьма Наташа, — вздохнула принцесса, — с того самого момента, как прокляли наше несчастное королевство, заклятие пытаются снять. Маги. Пришлые маги. Прадед, дед, отец — они не скупились, обещали озолотить того, кто сможет победить колдовство, и многие пытались, только… Только не вышло ничего.
— Бабушка считает, что сама суть заклятия противоречит магической науке, — проговорила Агата. — Чтобы пожелания сбывались вот так, на ходу, без ритуала и артефактов… Та ведьма, что много лет назад притворилась нищенкой, была очень могущественной колдуньей не из нашего мира. В Академии тоже так считают.
«Сбывались вот так, на ходу, без ритуалов и артефактов», говоришь? Было дело недавно, вот только делать-то мне теперь что? Люди — без горячей вкусной еды, кучер — с раздутым языком (мычит, бедняга, слова сказать не может), охранник дрожит на печи под тремя одеялами, шпионка изрыгает жареных слизняков, и всё это противоречит магической науке — ни больше, ни меньше…
— Магия — наука, — продолжала Агата, — Чтобы сварить зелье, нужны ингредиенты. Расчёты. Правильное время по лунному календарю. Заклинание. Так просто колдовство не происходит!
Принцесса кивнула и добавила:
— Возможно, у ведьмы были артефакты…
— И с ними тоже нужно уметь обращаться, — девчонки переглянулись вполне миролюбиво, что лично меня не могло не радовать, молодцы! — Метла-домовик — и та требует сноровки и опыта, не те векторы — и вместо уборки пыли получите развалины замка.
— Стоп, стоп! Не так быстро, я всё-таки человек новый, — подняла руки вверх, стараясь прекратить этот нескончаемый шквал новой информации, чувствуя, что голова сейчас просто лопнет. — Итак… Насколько я понимаю, магия на территории королевства всё-таки действует?
— Конечно, — с удивлением посмотрела на меня принцесса. — Мы бы по-другому не выжили. Драгоценные камни, руду, соль — их невозможно добывать без магии.
Мда… «Всё чудесатее и чудесатее…»
Глава шестая
Мы вышли из лавки гостеприимной Агаты. Паж, дав понять, что будет рядом, слился с толпой — так мы будем меньше привлекать внимания. Я же решила, что самое время отвлечь принцессу от грустных мыслей — то, что Злата думает о том, что никогда не станет студенткой Академии, читалось так явно и горько, что сердце сжималось. Я ведь всё-таки педагог, хоть и ведьма…
— Расскажи, как всё началось? — попросила я принцессу. — Жизнь после того, как все поняли, что что-то не так, что прокляты и не приготовить еду?
— Ну… Сперва многие бежали. Кому приятно так жить? До соседей быстро дошла молва о том, что случилось в королевстве, — голос Златы наполнился презрением. — Они решили захватить наши территории, особенно залежи соли, что близко к границе. Если бы это произошло, мы бы враз стали лёгкой добычей, соль — самое дорогое, что у нас есть.
Я задумалась над её словами. А ведь и правда — без соли невозможно сохранить продукты, законсервировать их.
— На нас напала Аления. Прадедушка, — зелёные глаза загорелись. — Он был… Король из королей! Маг. Он расставил в соляных пещерах засады и лично руководил военной компанией. Мой отец родился как раз в то время, когда дед держал столицу и побережье. Это было трудно, но королевство выстояло. Артефакты создавали круглые сутки — некоторые маги потеряли силу навсегда, но остались на попечении королевства как герои.
Я кивнула. Война есть война — неважно, в каком мире. Непонятно другое — горем королевства воспользовались. Стало быть, эти олени из Алении, мягко говоря, добрыми соседями отнюдь не являются. Тогда почему Стефан хочет женить Злату на оле… На принце из Алении (ну и название, честное слово!)? Никогда не любила политику — мерзкая штука.
— Прадедушка умер сразу после заключения мира, — Злата нахмурилась, — Стало немного легче, многие вернулись — на чужбине не так сладко, как казалось в начале. Потом королем стал папа. А моя мама ушла. Не выдержала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мне захотелось погладить рыжие волосы, но я так и не решилась. Как можно было оставить дочь? Не понимаю. Конечно, жизнь в про́клятом королевстве не сахар, да и у Стефана характер тот ещё, но…
— Яблоки! Яблоки! Сладкие яблоки!
— Груша садовая, спелая, медовая!
Так, за невесёлыми разговорами, в раздумьях и воспоминаниях, мы обе не заметили, как пришли на рынок.
Чего тут только не было! Фрукты, овощи, зелень… Эдакий вегетарианский рай, чтоб его…
Какая-то старушка вынесла в корзинке тоненькие ломтики хлеба (кажется, даже с колбасой) — лакомство разобрали так быстро — мы не успели даже взглянуть!
— Сын посылает, — рассказывала она женщине, которая слушала, быстро скармливая бутерброд мальчишке лет семи. — Он печёт хлеб в деревне возле самой границы. Все сбережения потратил на артефакты, вот благодаря им, могу привозить… Он у меня знатный пекарь, дело своё любит всей душой! Мечтает вернуться, булочную открыть, как было заведено в семье нашей, да какой там…
Когда от бутерброда осталась половина, сын настоял, чтобы мама его съела.
— Нет, Лесик! Ешь. Я правда, не хочу, сынок.
— Не спорь, — только и сказал мальчишка, и женщина покорилась — слишком упрямый был у него взгляд.
— А почему нельзя наладить поставку готовой еды, чтобы всем хватало? — спросила я у принцессы.
— Потому что она исчезает, обращается в прах, — вздохнула принцесса. — Лишь у немногих получается. Думаю, дело в артефактах. А может, и в самих магах — у этой женщины сын — очень сильный пекарь, настоящий волшебник!
— То есть поварское дело — тоже магия?
— Конечно! С тестом нужно договориться. У Дерека хлеб доезжает, и продукты не портятся дольше остальных. Отец вложился в его производство, нанял охрану, чтобы еда доходила до столицы.
— Дерек — сын этой женщины?
— Да.
— То есть на окраинах с едой лучше?
— Снабжение проще подтянуть, — пожала плечами принцесса.
Я смотрела по сторонам — шумел рынок, сновали мальчишки, предлагая хозяйкам дотащить корзинки с покупками. Лесик был в первых рядах. Одеты — по-разному, но никого в лохмотьях я не заметила.
Что мне это даёт? Пожалуй, что и ничего. С первого взгляда всё вполне себе благолепно. И люди совсем не злые, хоть и голодные…
— А бедные как решают вопрос с едой? — повернулась я к принцессе. — Она ведь очень дорогая?
— Бедные? — удивилась она.
— Ну да. Нищие, обездоленные, те, что по каким-либо причинам остались без денег и крыши над головой.
— Не знаю, — нахмурилась девочка. — У нас вроде таких и нет. Все много трудятся, получают за это хорошие деньги.
— А сироты?
— На попечении государства, — гордо проговорила принцесса. — Хотя многих берут в те же гильдии, в которой были родители.
— Допустим.
Я хотела спросить о том, как найти сирот и поговорить с ними, может быть, посетить те самые государственные приюты — наверняка выстроится более реалистичная картинка, но меня отвлекла толпа. Люди вдруг заволновались, в центр площади выкатили бочку, на которую тут же забрался проворный худой веснушчатый паренёк с весёлыми, хитрыми глазами.
— Последние новости! — заорал он, картинно кланяясь почтенной публике на все четыре стороны.
— Шёл бы ты, Мираш! — выкрикнул кто-то. — Из дворца сказывали — принцесса с охраной вышла, услышат, не ровен час.
— А пускай слышат! Или уши вянут от шуток под бубенцами? — бесстрашно рассмеялся мальчишка.
Я прислушалась. А ведь он прав — вся знать здесь ходит в огромных бархатных беретах с бубенчиками, и это очень…странно! Самих себя выставлять шутами? Какой в этом смысл?
— Лучше яблочко съешь, горемычный, — вздохнула одна из торговок.
— Забудь о голодном брюхе,
О каше горячей стоны,
Послушай меня — расскажу о чём,