Внезапно Зак почувствовал, что ему совсем не хочется говорить о своем возвращении. И так же внезапно мысль о том, чтобы пережить все это еще раз, потерять еще год жизни, может, два, наполнила его какой-то необъяснимой, острой тоской.
Что, конечно, было чистейшей бессмыслицей.
На самом деле он очень любил Лос-Анджелес. Любил свою работу. Но ему не нравилось, как эта работа его использует, требуя всю его жизнь, без остатка, сводя на нет его личное существование.
Должен, непременно должен существовать какой-то иной, лучший способ совмещать жизнь и работу! Но какой именно — Зак не мог сообразить.
Говорить обо всем этом было бы тяжело, просто невыносимо.
— Разве нет? — настаивала она, ожидая ответа. — Ведь там опасно?
— Я осторожный, — вымолвил он наконец.
Ханна нетерпеливо хмыкнула.
— Чем может помочь осторожность в схватке с вооруженным бандитом?
— Так ты обо мне беспокоишься? — несколько удивленно спросил он.
— Я беспокоюсь обо всех, обо всем. О нашем приблудном коте, о том, что постояльцам не хватит полотенец, о том, что…
— И обо мне тоже?
Она помолчала, задумавшись, потом улыбнулась.
— Да. Кажется, я ничего не могу с этим поделать. Со своим беспокойством. Сначала Алекс начинает тревожиться, а потом это передается другим.
— Я люблю свою работу, Ханна.
— Я знаю.
Молодой человек решительно мотнул головой.
— Это бессмысленный разговор. Я хочу поговорить о другом.
— О другом?
— Да.
Лицо у нее стало внимательным и напряженным.
— Ханна, нам надо кое-что обсудить. Прошлую ночь. — В действительности Заку очень не хотелось этого делать. — Я не могу думать ни о чем другом, пока мы это не обсудим, — признался он.
На лице ее отразилось какое-то новое выражение.
— Правда?
— А ты считаешь, я могу просто взять и забыть?
Прежде чем она успела ответить, входная дверь магазина открылась. Вернулась Кэрри и остановилась на пороге, выжидающе наклонив голову.
— Перерыв закончился. Ваше время истекло.
Ханна сдула упавшую на глаза прядь волос и послала Заку быстрый досадливый взгляд.
— В моей жизни очень жесткий хронометраж, как ты можешь заметить.
Прядь шелковистых волос опять соскользнула ей на лицо, и он совершенно автоматически аккуратно отвел ее назад.
Девушка замерла на месте.
— Нам действительно надо поговорить, — тихо сказал он.
Она судорожно закусила нижнюю губу, но заставила себя приветливо кивнуть.
— Мне потребуется еще несколько часов. Нужно разобраться с запасами товара. А потом… потом некоторое время я буду свободна.
Уходи, не втягивайся в это дело, твердил Заку внутренний голос. Но, не слушая этих предостережений, он нежно провел пальцем возле ее уха, наслаждаясь пронзившим ее трепетом.
— Ты такая мягкая на ощупь. — Большим пальцем он обвел вокруг ее щеки и подбородка, и у девушки вырвался тихий вздох.
Этот вздох отозвался в душе Зака сладким трепетом, но одновременно почему-то наполнил душу тревогой. Зак отдернул руку.
Ханна улыбнулась ему, немного неуверенно, и, повинуясь неодолимому импульсу, он опять подался к ней ближе, собираясь всего лишь легонько коснуться губами щеки на прощанье. Но вышло так, что Ханна в это время тоже чуть подалась вперед, подняв к нему лицо.
И губы их встретились.
Поцелуй получился быстрым, теплым и невинным.
Зак не понимал, что все это значит, да и Ханна, судя по ее взгляду застигнутой врасплох, понимала не больше его. Это был такой поцелуй, который ему будет нелегко забыть.
Да и ей, пожалуй, тоже.
Глава седьмая
Жизнь в гостинице била ключом, поэтому Ханна сумела выкроить себе небольшой перерыв лишь через несколько часов. В обычный день Ханна была бы рада обслужить людей, дружески поболтать с ними, переброситься шутливыми репликами, но сегодня по окончании работы ее ожидало нечто особое, выходящее за рамки служебных обязанностей: сегодня ее ждал Зак.
Необычайность и фантастичность предстоящего так подействовали на Ханну, что она от волнения слопала две большие порции мороженого.
Ей пришлось напомнить себе: что бы ни предстояло, для Зака это была всего лишь романтическая интерлюдия, приятное разнообразие в его трудной и опасной жизни и так или иначе, но к этой жизни и к этой службе он все равно вернется.
В разгар этих размышлений, словно магически вызванный ими, за окнами магазина показался Зак. В руках у него была доска для серфинга. Он направлялся к пляжу.
Ханна не удержалась и с самозабвенным любопытством уткнулась носом в стекло.
Подойдя к воде, Зак сорвал с себя рубашку, потом джинсы и остался в коротких спортивных трусах, которые облегали тело как перчатка. Потом прошел несколько шагов вброд, положил доску на воду, и теперь стало заметно, что он инстинктивно оберегает правую сторону тела.
— На кого это ты любуешься?
Ханна от неожиданности стукнулась носом о стекло.
— Ни на кого. Абсолютно ни на кого, — ответила она, оборачиваясь с как можно более небрежным видом. Позади нее стояла Тэра.
— Угу. — Тэра взяла со стойки вазочку и положила себе изрядную порцию сливочной помадки. — Оттого-то ты и покраснела, — заметила она, щедро накладывая сверху горку взбитых сливок.
Ханна мысленно прокляла свою светлую кожу.
— Я всегда краснею.
— Это хорошо. — На мгновение Тэра смолкла, потому что, проглотив первую ложку, не смогла удержаться от блаженного стона. — Это хорошо, а не то, как бы мы с Алекс узнавали, что с тобой происходит?
— Я и так рассказываю все, что со мной происходит.
— Только внешние события, но отнюдь не самое главное. Не то, что по-настоящему интересно.
— Например?
— Например, почему ты наблюдаешь, как Зак занимается серфингом, а притворяешься, что тебя он не интересует.
— Ах, это…
— Не имеет ли это отношения к одному любопытному звонку, который я только что получила от Майкла?
Этого еще не хватало!
— Смотря к какому звонку.
— Насчет того, как сильно ты его всполошила.
— Даже так?
— Мне пришлось уговаривать Майкла не волноваться и не приезжать сюда сломя голову, чтобы хорошенько накостылять кое-кому.
— О господи! — нервно хохотнула Ханна, потом опустилась на стул и беспомощно уставилась на Тэру. — Но ты ведь, надеюсь, отговорила его от этого?
— Ага. Сказала ему, что ситуация под контролем. Сказала, что мы с Алекс сами накостыляем кому следует. С тебя причитается. Так что давай колись. Что происходит?
— Понимаешь, я, конечно, вела себя немного странно…