Читать интересную книгу Неизвестная революция 1917-1921 - Всеволод Волин

Зубатова в Москве довольно быстро разоблачили. Сколь-нибудь значительных результатов он не добился. Но в Петербурге дела шли лучше. Гапон, очень ловкий и умело скрывавший свои истинные цели, сумел завоевать доверие и даже любовь рабочих. Талантливому агитатору и организатору, ему удалось создать так называемые «Рабочие секции», которыми он руководил с присущей ему энергией. К концу 1904 года этих секций было уже 11, по числу районов столицы, и они насчитывали несколько тысяч членов[18].

По вечерам рабочие охотно приходили в секции поговорить о своих делах, послушать выступления, почитать газеты и т. д. За входящими строго следили сами гапоновцы, активисты политических партий могли проникнуть в секции с очень большим трудом. И даже если им это удавалось, их быстро выявляли и выпроваживали.

Рабочие Санкт-Петербурга очень серьезно относились к своим секциям. Полностью доверяя Гапону, они делились с ним своими бедами и стремлениями, спорили о том, как улучшить свое положение, обсуждали способы борьбы против хозяев. Будучи сам сыном бедного крестьянина, живя среди тружеников, Гапон прекрасно понимал психологию своих собеседников. Он искусно делал вид, что все его симпатии — на стороне рабочих. Такова, в общих чертах, была его официальная миссия, особенно поначалу[19].

Правительство хотело внушить членам «Рабочих секций» примерно следующее: «Рабочие, вы можете улучшить свое положение, ведя систематическую легальную работу в секциях. Для этого вам вовсе не нужно заниматься политикой. Отстаивайте лишь свои конкретные, непосредственные личные интересы, и вскоре жизнь ваша станет лучше. Партии и политическая борьба, все то, что предлагают вам дурные пастыри — социалисты и революционеры, — не приведут вас ни к чему хорошему. Займитесь своими непосредственными экономическими интересами. Это вам дозволено, и только так вы реально улучшите свое положение. Правительство, заботящееся о вас, вас поддержит». Вот что Гапон и его помощники из рабочих проповедовали в секциях.

Рабочие не заставили себя ждать. Вскоре они разработали и сформулировали свои экономические требования. Гапон, оказавшись в более чем деликатной ситуации, был вынужден поддержать их. Если бы он этого не сделал, то тотчас бы вызвал недовольство рабочих, его почти наверняка обвинили бы в предательстве их интересов и поддержке хозяев. Он бы потерял популярность, и за этим могли последовать еще более тяжкие подозрения, так что все его дело потерпело бы крах. Ведя двойную игру, Гапон прежде всего должен был любой ценой сохранить завоеванные им симпатии. Он прекрасно понимал это и сделал вид, что полностью поддерживает рабочих, надеясь и в дальнейшем сохранить контроль над движением, манипулировать массами по своему усмотрению, руководить ими, определять их действия и направлять их в нужное русло.

Произошло прямо противоположное. Движение быстро вышло за намеченные для него рамки и достигло непредвиденного размаха, спутав все расчеты, разрушив все комбинации тех, кто стоял за ним. Вскоре оно вылилось в настоящую бурю, которая смела и самого Гапона.

В декабре 1904 года рабочие Путиловского завода, одного из самых крупных в столице, где у Гапона было немало сторонников и друзей, решили приступить к активным действиям. Получив одобрение Гапона, они составили и передали дирекции список требований экономического порядка, впрочем, весьма умеренных. В конце месяца они узнали, что дирекция «не сочла возможным выполнить их», а правительство не могло заставить ее пойти на уступки. Более того, она уволила нескольких рабочих, которых сочла зачинщиками. Остальные потребовали их восстановления на работе. Дирекция отказала.

Возмущение и гнев рабочих были безграничны; прежде всего потому, что их долгие и трудоемкие усилия пропали даром; а также, и это главное, потому, что им внушили веру в успех последних. Сам Гапон всячески поддерживал эту веру. И вот первый шаг по пути легальной борьбы обернулся обидной, ничем не оправданной неудачей. Рабочие почувствовали себя обманутыми и сочли своим нравственным долгом выступить в защиту уволенных товарищей.

Естественно, их взоры обратились к Гапону. Продолжая играть свою роль, тот притворился, что возмущен не меньше других и призвал рабочих Путиловского завода оказать решительное сопротивление. Что они и не замедлили сделать. Чувствуя поддержку секций и Гапона, они после нескольких бурных собраний решили объявить забастовку, ограничиваясь чисто экономическими требованиями. Правительство, доверяя Гапону, не вмешалось. Так в декабре 1904 года началась Путиловская стачка, первая массовая стачка в России.

Но движение на этом не прекратилось. Все рабочие секции взволновались и выступили в поддержку акции путиловцев. Они прекрасно поняли, что поражение последних стало бы их общим поражением. Разумеется, Гапон вынужден был поддержать секции. По вечерам он по очереди обходил их, выступая с призывами ко всем рабочим поддержать путиловцев.

Через несколько дней столичные рабочие массы охватило брожение. Они в стихийном порыве оставляли свои мастерские. Неподготовленная, не имевшая четких лозунгов и руководства забастовка на Путиловском заводе переросла в почти всеобщую стачку трудящихся Санкт-Петербурга.

Гроза разразилась. Массы бастующих устремлялись в секции, где, пренебрегая формальностями и попытками взять их под контроль, требовали незамедлительных и решительных действий.

И в самом деле, одна стачка — этого мало. Следовало действовать, делать что-нибудь — важное, решающее. Таков был общий настрой.

Именно тогда возникла — никому в точности неизвестно, когда и при каких обстоятельствах — фантастическая идея написать от имени несчастных рабочих и крестьян всей России «петицию» царю; организовать в ее поддержку массовое шествие к Зимнему Дворцу; через делегацию во главе с Гапоном передать петицию самому государю и потребовать от него прислушаться к народным нуждам. Эта наивная и парадоксальная идея моментально овладела умами петербургских рабочих и объединила их, вдохновила, исполнила энтузиазма. Она придала их движению смысл и цель.

Секции поддакивали массам. Они взяли организацию акции на себя. Составить петицию было поручено Гапону, который вновь был вынужден дать свое согласие. Так в силу вещей он стал вождем массового движения исторического масштаба.

В самом начале января 1905 года петиция была готова. Составленная в простых и одновременно трогательных выражениях, она была вместе с тем насквозь проникнута верноподданническим духом. Прочувствованно и искренне излагались в ней тяготы народа. Царя просили прислушаться к ним, положить начало действенным реформам и проследить за их осуществлением.

Удивительно, но не подлежит сомнению: гапоновская петиция — действительно волнующий, вдохновенно написанный документ.

Теперь ее необходимо было одобрить на всех секциях, донести до сведения широких масс и организовать шествие к Зимнему Дворцу.

Тем временем произошли новые события. Революционеры, входившие в политические партии (которые вплоть до последнего времени фактически держались в стороне от «гапоновцев»), вступили с Гапоном переговоры. Они стремились прежде всего воздействовать на него с целью придать петиции и действиям трудящихся менее «раболепный», более достойный и твердый, одним словом, более революционный характер. Таково же было и стремление рабочих. Гапон довольно охотно согласился с этим. Особенно тесный контакт установили с ним социалисты-революционеры. С обоюдного согласия он в последний момент переделал первоначальный текст петиции, значительно расширив ее и умерив ее верноподданнический дух.

В своей окончательной форме «петиция» представляет собой величайший исторический парадокс. При всей лояльности к царю от него требовалось ни более ни менее, как дозволить — и даже совершить — революцию, которая в конченом итоге лишила бы его власти. Действительно, в нее была целиком включена программа-минимум революционных партий. В частности, в качестве срочных мер предлагались: полная свобода печати, слова, совести, объединений и организации; право рабочих объединяться в профсоюзы и бастовать; аграрные законы, направленные на экспроприацию крупной земельной собственности в пользу крестьянских общин; наконец, немедленный созыв Учредительного Собрания, избранного в соответствии с демократическим законом о выборах. Решительно, это было приглашение к самоубийству.

Вот окончательный текст «петиции»:

«Государь! Мы, рабочие и жители С.-Петербурга разных сословий, наши жены, дети и беспомощные старцы-родители, пришли к тебе, государь, искать правды и защиты.