Читать интересную книгу Капля смеха из океана юмора - Захар Захарин

class="p1">— Девяносто пять с Вас, господа! Петрович театрально протянул пачку, — остальные на чай, любезный!

Но через несколько секунд, пьяное сытое блаженство исчезло с их самодовольных лиц. Наглый любезный тыкал господам в морду и разбрасывал газетный огрызки из денежной пачки сторублёвок.

— Гады, куклу суют!!! — верещал он директору, — бей их аферистов, зови милицию!!!

— Расслабились, да я ему! — скулил Ванька, — гад, учёнокрученный!

— Дааа… — тянул с надрывом Петрович, — и по делам твоим воздастся тебе.

Любовница

Признаюсь, я любовницу завёл лет сорок тому назад, и горжусь что я у неё был первым, и она мне всегда была верна. Она для меня, за все годы наших отношений, как островок спокойствия, радости.

Я для неё ничего не жалею, отстегиваю с зарплаты, левые заработки, заначку, всё для неё. Она у мне послушная, покладистая, стоит рукой прикоснуться, готова из-под себя выскочить. Она в отношениях проста, не капризна, никогда ничего не попросит, да я сам вижу что надо. Между прочим, когда я на ней, то предохраняемся всеми известным способом. Недавно жена застукала в её домике, зашла и не слышали. Я на спине, на полу, она на мне, но правда без всякого скандала, без крика, мордобоя, только и прокричала: «-Маньяк, маньяк, не можешь склещиться с ней.» Она у меня чёрненькая, глаза большие, светлые с огоньком, все в ажуре, все при ней и задок и передок, правда ноги колесом. Да что говорить, в взаимоотношениях всякое бывало, каюсь раз два бил её, правда не сильно. Посещаю только когда сильно надо, настоящая, принципиальная любовница давно бы бросила, а эта на удивление спокойная, терпеливая.

Как-то в деревню к деду ездил, где родился и вырос, само собой отметили, по деревне с ней решили прогуляться. Она в одном месте гуся, в другом курицу приголубила, любит животных, а тут совсем вожжи распустила, мерина, местного бизнесмена слегка поцеловала. Хорошо бывший одноклассник оказался. Глядя на не врождённую красоту и ухоженность он не поверил что ей по пятьдесят. Она то сначала тарахтела, а потом заглохла, видя, что натворила. Стоит такая, вся виноватая.

И говорит хозяин коня, чтобы обиды не было, дай я ей разок овладею, а ты моего мерина можешь использовать. Я ему, нет уж спасибо, я к своей привык ты то давай попробуй, какая она у меня. Конечно, кощунство так предавать близких, ну вот такой я, не хороший. Она стоит такая, жалкая, обречённая, но он видать тот ещё проныра, подобрал к ней ключик, и она запела свои приятным голоском, и поехало у них, понеслось. Отвернулся я, а мысль одна свербит в мозгу, лишь бы не долго, да не ударил бы. Будто вечность прошла, подрулили, довольнёхонек и говорит: «-Давай на мерина махнём, или продай за денежки хорошие?»

А я ему говорю: «-Нет уж дружок, я свою Ладочку Копейку из Тольятти ни на что не променяю. Я себе жизнь без неё не представляю, она моя любовь, моя отдушина.

Критику с большой дороги

Многиминеуважаемая, деспоточтимая Ада Штык, с именем вашим всё ясно без слов. Да и многозначащая фамилия определяют вашу сущность, лишний раз боимся и произнести. Я так думаю, что вам ваша профессия была предначертана с пелёнок, скорее всего вы родились в тяжелую критическую годину, день и час для всей страны, наверное, в год козы, в созвездии скорпиона. В принципе, вам другая профессия не подойдёт, но, если только киллер, или палач. Ваши критические рецензии наполнены ядом ещё от скудоумия, вы же ничего не читаете, вам и сравнить не с чем. Одно клеймо, что не попадётся вам в когти, чушь на постном масле. Хочу опубликовать без вашего разрешения, как говорится, первый ваши шажки, становление вашему никому не нужное, первую вашу (не могло быть последнюю) рецензию на неизвестного вам поэта (к сожалению).

У лукоморья дуб зелёный;

Златая цепь на дубе том:

И днём и ночью кот учёный

Всё ходит по цепи кругом;

Я Ада Штык утверждаю, что это полнейшая чушь, где вы видели, чтобы дубы росли прямо у моря в песке и камнях? Да их же волной, штормом смоет, пальмы, куда не шло, а то дубы дубовые! И какой дурак запросто повесит золотую цепь, её же, глазом не успеешь моргнуть, сопрут. Кот то, что заводной, совсем не отдыхает, они как я знаю больше спят, и налево ходят с одной целью, как все самцы, и песня, у него ясно какая, выложи да дай.

Идёт направо — песнь заводит,

Налево — сказку говорит.

Там чудеса: там леший бродит,

Русалка на ветвях сидит;

Насчёт чудес, прав поэт, что не строчка то чудо чудное. Да, кот какой-то дёрганный, то налево, то направо и круголя выписывает, никак определиться не может. Да ещё и вдогонку сказки сказывает, и песнь поет из трёх букв: мур-мур-мур. А леший тоже, не лыком шит, как увидел, что русалка сменила место обитания, водоём на дерево, тут как тут, совсем ошалел, увидя диво дивное, полуголую русалку на ветке сидящую, хвостом призывно помахивающую, это тебе не дремучая баба Яга.

Там на неведомых дорожках

Следы невиданных зверей;

Избушка там на курьих ножках

Стоит без окон, без дверей;

Не могу понять, что за дорожки, про которые никто не знает, кроме зверюганов, которых никто не видел. И что за мастера такие слепили избушку, без фундамента, без окон, без дверей.

Там лес и дол видений полны;

Там о заре прихлынут волны

На брег песчаный и пустой,

И тридцать витязей прекрасных

Чредой из вод выходят ясных,

И с ними дядька их морской;

Этож сколько надо было употребить чего-то непонятного, чтобы привиделась всякая белиберда, как говорится галюники. Витязи морские, с дядькой водяным, скорее всего родственники русалки, сбежавшей от их от надоедливой опеки, на дуб дубовый к лешему.

Там королевич мимоходом

Пленяет грозного царя;

Там в облаках перед народом

Через леса, через моря

Колдун несёт богатыря;

Не только в рамки, но и в ворота не лезет, эта нескончаемая чушь. Какой-то непонятный королевич, шёл мимо царства Ивана Грозного, и так это, без всякого напряга, не глядя на слуг, опричников, войско, взял царя подмышку и удалился не спеша. Это уже точно светопреставление, народ на облаках, они что там, пашут или сеют, грех и смех, то витязи, то королевичи, то цари, то колдуны, то богатыри все в кучу пособирал.

В темнице там царевна тужит,

А бурый волк ей верно служит;

Там