Читать интересную книгу Два апреля - Алексей Кирносов

Утром, еще до подъема флага, - Овцын, только что побрившись, завязывал галстук, - пришел Борис Архипов, свежий, помолодевший и пахнущий терпкой, не цветочной парфюмерией.

- Ты тоже объявил выходной? - спросил Овцын, принюхиваясь к необычному и приятному запаху.

- Скажите, сэр, и каком ателье вам крахмалят рубахи и гладит брюки ? - насмешливо спросил Борис Архипов и уселся в кресло.

Овцын чувствовал, что наблюдательный друг догадывается, отчего у него последнее время столь презентабельный вид.

- Это ателье у меня дождется взбучки, - сказал он.

- За что?

- За конспирацию.

- Ах, вот как, - сказал Борис Архипов и вздохнул. - Да, я тоже объявил выходной. Передал все права старпому и сказал, что меня на судне нет. Предлагаю разгуляться.

- Ценное предложение, - сказал Овцын. - Как именно?

- Существуют пять способов, - сказал Борис Архипов. - Но мы выберем самый безобидный. Предлагаю поехать в какую-нибудь окрестность. Говорят, здесь живописные окрестности.

- Окрестность - это хорошо, - согласился Овцын. - Только чтобы была цивилизованная окрестность. С расчищенными дорожками, тавернами на пути и видом на море.

- Ты пижон, сынок, - сказал Борис Архипов.

- Да, этого у меня не отнимешь. Терпеть не могу сучки в волосах, комаров и промокшие туфли.

Он подошел к телефону, набрал номер каюты Соломона.

- Второй штурман Двоскин слушает, - строго ответил Соломон.

- С добрым утром, второй штурман Двоскин, - сказал Овцын. - С хорошей погодой. Кажется, сегодня хорошая погода?

- Тебе сверху виднее, - сказал Соломон. - А у меня иллюминатор

узкий.

- Ты еще и шторки не раздергивал, сонный краб, - сказа Овцын. -Вахту принял у старпома?

- Приму после завтрака.

- Ну, так слушай: меня на судне нет. Понял?

- Понял ясно, - сказал Соломон. - А кто за тебя?

- Ты. Решай все сам и будь здоров.

Он положил трубку, подумал и набрал номер салона. К телефону подошла Ксения.

- Вы очень заняты, Ксения Михайловна? - спросил он.

- Не очень, - ответила Ксения. - Я вам нужна?

- Мне нужен завтрак. На две персоны, - холодно произнес Овцын. - И попросите Алексея Гаврилыча, чтобы кофе сварил покрепче.

- Хорошо, - сказала Ксения.

Она пришла через двадцать минут, расстелила на столе накрахмаленную скатерть, расставила тарелочки и чашки. Борис Архипов раскрыл дверцу буфета и разглядывал этикетки бутылок. Он достал из буфета еще одну чашку и поставил на стол.

- Меня зовут Борис Никитич. Садитесь с нами. А капитана не бойтесь, Ксюшенька, при мне он вас не укусит.

- Мне неудобно, - сказала она, смутившись. - Ведь я на работе.

- Пустое, сегодня выходной день, - сказал Борис Архипов. Он взял ее за плечи и усадил. - Сегодня мы решили разгуляться. Имеем мы моральное право разгуляться перед плаванием?

- Я не знаю, как это у вас выглядит, - сказала Ксения.

- У нас это выглядит благопристойно, — улыбнулся Борис Архипов. -Мы уже в возрасте и глупостей себе не позволяем. Иван Андреевич, позволяем мы себе глупости?

- Бывает, - сказал Овцын. Он подумал, что усаживать за стол буфетчицу, которой сейчас надо накрывать завтрак в салоне, - это поступок не совсем умный. Ладно, Гаврилыч все поймет и накроет сам.

- Вот человек, никогда не даст соврать, - покачал головой Борис Архипов. - Весь прямолинейный, как меридианная сетка на карте Мерка тора. Ксения, не вздумайте влюбиться в своего капитана. Это все равно, что влюбиться в логарифмическую линейку, Лучше влюбитесь в меня. Я человек любезный, покладистый и добрый, как дед-мороз. Помнишь, сынок, мимо нас проскользнуло видение и долго еще в воздухе оставался тонкий запах духов? Ты, конечно, по внутреннему развитию стоишь не выше палубного кнехта, у тебя квадратное сердце, ты ничего не почувствовал в тот незабываемый миг. А я, больной и чувствительный старикашка, сразу постиг связь. Глазами души. Мне открылось будущее, я тогда уже знал, что мы будем сидеть за этим столом и прекрасная Ксюшенька будет наливать нам кофе.

Овцын слушал и посмеивался. Похоже, что отец увлекся этой Ксенией. Шутки шутками, а необыкновенный блеск глаз не скроешь. Просто так, от выходного дня этого не бывает. Он и сам ощущал в сердце некоторое томление, когда глядел на буфетчицу. Очень приятно было глядеть на Ксению. Приятно было слышать ее голос, напоминающий звук какого-то инструмента, сразу не сообразить какого, но специально придуманного, чтобы трогать за душу.

- Разговорился ты, отче, - покачал головой Овцын.

- Лучше я пойду работать, - сказала Ксения. - А то капитан рассердится и уволит меня.

- Снимайте передник, - сказал Овцын. - И не надо говорить о работе, а то я и в самом деле рассержусь.

- Кто же за меня все сделает?

- Повар.

- Мне неловко, - сказала она. - Он и так смотрит на меня косо.

- Пустяки. В плавании расквитаетесь. Вам еще не раз придется обеды готовить.

- Я умею, - сказала Ксения. - Хорошо, я сниму передник, если вы разрешаете.

- Сынок, Ксению мы берем с собой, - заявил Борис Архипов. -Ксюшенька, вы знаете здешние окрестности. Нам нужна живописная окрестность с расчищенными дорожками и видом на море.

- Надо ехать в Ясногорск, - сказала она. - Там очень красиво. Но это далеко, километров сорок. Туда ходит автобус.

- А ты спросил у Ксаны, хочет ли она с нами ехать?

Он назвал ее Ксаной и пожалел. Лучше было бы не терять дистанции. Сидеть вместе за столом - это можно. Форма обращения - это уже другое. Вдруг она назовет его Ванюшей?! Что тогда делать?..

- Ксюшенька очень хочет с нами поехать, - сказал Борис Архипов и пристально поглядел на нее. - Верно, Ксюшенька? Ведь вы очень хотите с нами поехать?

- Как Иван Андреевич, - сказала Ксения, и Овцын облегченно вздохнул. Ваней она его не называет. - Если Иван Андреевич хочет, чтобы я поехала, я поеду.

- А если Иван Андреевич не хочет, но я хочу? - спросил Борис Архипов.

- Тогда я не поеду, - сказала Ксения.

8

Машина мчалась по бетонированному, рассчитанному на танки шоссе, шофер попался лихой, на частых н крутых поворотах он почти не сбавлял скорости. Ксению бросало то на Бориса Архипова, то на Овцына, и им нравилась эта болтанка, нравилась скорость, нравилось пустое шоссе, а когда навстречу ревел какой-нибудь самосвал, нравилось еще больше, потому что шофер не сбавлял скорость, и катастрофа казалась неизбежной, но не происходила. Машина пролетала в девяти сантиметрах от ревущего дизелем

самосвала, и снова была тишина и пустое шоссе.

Вокруг распластывались в разных плоскостях не вспаханные еще поля, возникали вдруг дома с островерхими крышами, вставали черные рощи, засвеченные сверху раскрывающимися почками и солнцем. Все это было красиво, и рядом сидел красивый человек Ксения, и, глядя на светло-зеленую дымку оживающих рощ, Овцын одновременно видел и Ксению, и не жалел, что они сейчас вместе. Пришла какая-то новая жизнь, не имеющая корней в прошлом, и каждый был самим собой, а не тем, кем его заставляли быть.

Когда приехали в Ясногорск, шофер, получив денег больше, чем указал счетчик, любезно сообщил:

- До войны здесь была дача Геринга.

Можно было представить себе, что летом этот тихий старинный городок совсем теряется в зелени парка, парк врывается в улицы, и палисадники перед непохожими один на другой домами тоже кажутся островками парка, а в просвете широкой, наверное, главной улицы виден кусок моря, выбеленный полуденным солнцем.

Ксения повела их в парк, который скоро стал лесом, но лесом прибранным, с извилистыми тропинками, посыпанными белым морским песком. Попадались скамейки, скрытые в нишах из кустов сирени. На перекрестках тропинок стояли затейливые деревянные грибы, под которыми можно укрыться от дождя. Столбы этих грибов были покрыты писаными и резаными мемориалами типа «Коля и Маша здесь были...». На одном столбе Овцын прочел: «Сидел здесь весь вечер первого мая и тосковал. Ты не пришла! Боря». Ниже было приписано корявым почерком: «Эх, Боря! Выпей с горя».

- Юность, - вздохнул Борис Архипов. - Может, это я написал лет двадцать пять тому назад? У меня так было. Сидел весь вечер, ждал, тосковал, а она не пришла. Нет, это не я, - покачал он головой. - Никогда не писал на стенках. И пил с горя, не дожидаясь совета. Я много упустил в молодости потому, что пил с горя. Сынок, ты не пьешь с горя?

- У меня горя не бывает, - сказал Овцын.

- Борис Никитич, почему вы так часто говорите о старости ? - спросила Ксения. - Сколько же вам лет?

- Придем в Ленинград, и стукнет сорок, - скачал Борис Архипов. - Это ли не старость? Интересно, о чем вы, Ксюшенька, будете часто говорить, когда вам стукнет сорок лет?

- О детях.

- Много их у вас будет?

- Много. Две девочки и мальчик.

- Кошмар, - сказал Борис Архипов. - Представляю, сколько будет разговоров.