Читать интересную книгу Невротические стили - Дэвид Шапиро

Формальные качества подозрительного мышления и познания

Когда мы называем кого-то подозрительным, то обычно имеем в виду, что у него есть определенные идеи, ожидания, необоснованные страхи, например постоянное ожидание, что его обманут. Другими словами, обычно мы имеем в виду то, что он думает, содержание его мышления, или, на техническом языке, содержание его проекции. Но "подозрительность", особенно не случайная, а хроническая и привычная, относится и к способу мышления и познания. Она требует определенных общих моделей мышления и внимания, формальные качества которых можно описать независимо от их содержания. Например, очевидно, что подозрительное мышление в некоторых аспектах нереалистично. Однако можно заметить, что, хотя подозрительное мышление временами нереалистично, в другое время оно становится весьма точным. Я упомянул это лишь для того, чтобы предположить, что формальный анализ такого материала может выявить интересные факты о параноидном познании и параноидной деятельности в целом.

Формальный анализ помогает по-новому взглянуть и на другой аспект. Если мы рассматриваем подозрительность как черту или отношение, то мы будем склонны рассматривать ее динамически, в качестве последствия определенного аффективного состояния. Формальный же взгляд на подозрительность выявляет, что она включает в себя стабильные когнитивные модели, а отсюда следует, что подозрительность начинается с психологического облика и когнитивного развития параноидной личности, и поэтому ее нельзя объяснить только одним аффективным состоянием. Но эту проблему я не собираюсь разбирать подробно.

Прежде всего я хотел бы рассмотреть формальную черту подозрительного мышления, которая считается фундаментальной. Подозрительное мышление крайне ригидно. Объясню, что имеется в виду.

У подозрительного человека всегда на уме что-то есть. Он смотрит на мир с устойчивым предубеждением, постоянно занимаясь поисками подтверждений своим подозрениям. Уговорить его отбросить подозрения или основанный на них план просто невозможно. Наоборот, он не только не согласится с рациональными аргументами, но и найдет в них нечто подтверждающее его точку зрения. Любой, кто пытается повлиять на подозрительного человека, если у него не хватает ума вовремя прекратить свои попытки, неизбежно сам становится объектом подозрений.

Рассмотрим следующий пример. Молодой параноидный пациент разговаривает с другом в психиатрической больнице. Пациент планировал переехать в другой город, но после некоторой задержки был уведомлен доктором Р., что там нет подходящих условий. Однако из-за задержки пациент уже стал подозревать, что доктор просто не хочет допустить осуществления его плана.

П: ...мне плевать, что никто не хочет, чтобы я туда ехал. Я все равно поеду.

Д: Но это не так. Доктор Р. не пишет, что он не хочет, чтобы ты приехал. Он пишет, что тебе негде будет жить.

П: И ты тоже пытаешься меня отговорить!

Д: Я только говорю, что так уж получилось, что тебе там негде будет жить.

П: Конечно! Так я и знал! Ты тоже пытаешься меня остановить! Нет, и не думай. Я уезжаю! В этой западне я не останусь!

Если рассмотреть аспекты внимания и когнитивные процессы, задействованные в этом разговоре, то кое-что станет ясно. Этот человек не обращает внимания на новые факты, которые, с точки зрения логики, касаются его планов. Важно отметить, что он их не отрицает. Он просто не обращает на них внимания. Вернее, он обращает внимание, но делает это не так, как обычные люди. Он смотрит сквозь факты. Он игнорирует очевидные факты, вместо этого выискивая те аспекты, которые могут подтвердить его подозрения.

Обычно подозрительные люди не игнорируют информацию; наоборот, они очень внимательно ее изучают. Но изучают ее с крайним предубеждением, отбрасывая все, что опровергает их предположения, и хватаясь за все, что их подтверждает. Более того, фактически они активно и намеренно отбрасывают все, что их предположений не подтверждает. Они делают это принципиально, считая, что все противоречащее их предположениям "просто кажется". Они могут сказать, что хотят сорвать маску, разрушить видимость, добраться до скрытой истины. Но легко заметить, что скрытая истина оказывается именно тем, что они предполагали с самого начала.

Я хотел бы проанализировать составляющие модели подозрительного познания и мышления. Я попытаюсь показать, что подозрительность характеризуется крайним напряжением и направленностью внимания. Те же черты присутствуют и в обсессивно-компульсивном внимании, но у параноиков они выражены намного сильнее. Из ригидной направленности внимания возникают и жуткие неудачи, и блестящие удачи параноидного познания.

Подозрительные люди не просто боятся и "придумывают всякую всячину". На самом деле они пристально наблюдают. Они не только придумывают, но и ищут. А ищут они интенсивно, и внимание у них намного острее нормального. Например, психологи знают, что эти люди могут заметить малейшую асимметрию в чернильных пятнах Роршаха или незначительные детали в апперцептивном тесте ТАТ, не замеченные человеком, проводящим тест, которому казалось, что он знает эти картинки "наизусть". Таким образом, внимание этих людей не только необычайно острое и интенсивное, но и необычайно активное. Они не взвешивают и не изучают тщательно материал, как это делают обсессивно-компульсивные люди, но зато занимаются активными поисками. С этим знаком любой, попавший в поле зрения параноидного и подозрительного человека. От его внимания не ускользнут обычные вещи, и уж, конечно, не ускользнет ничего, что хотя бы отчасти связано с его предубеждением.

Один боявшийся гипноза пациент, едва войдя в кабинет врача, спросил о книге по гипнотерапии, которую "случайно заметил" в полном книг шкафу в двенадцати футах от себя.

Чем важно такое внимание? Что в нем необычного? Если войти в положение параноидной личности, можно сказать, что такая исключительная интенсивность внимания оказывается всего лишь реакцией на экстраординарные события, то есть на внешнюю угрозу или опасность, но перед лицом опасности будет бдительным любой. Однако, даже если признать наличие внешней опасности, неправильно полагать, что любой другой человек отреагировал бы на нее точно так же. Истерические личности, например, реагируют на внешнюю опасность совершенно иначе: они расфокусируют свое внимание; они не ищут внешней опасности, а стараются ее не заметить. К тому же внимание параноидных личностей не интенсифицируется, а фокусируется спонтанно и периодически; оно остается таким все время. Для параноиков характерна интенсивность внимания: и когда они изучают незнакомца, и когда решают арифметическую задачку или абстрактный тест на интеллект (где часто набирают максимальное количество очков). Иными словами, такое внимание позволяет проявиться модели познания. Эти люди не просто способны использовать активное, интенсивное, ищущее внимание; в сущности, они не способны ни на что другое. Они всегда внимательно ищут, всегда предельно сконцентрированы. Их внимание никогда не остается пассивным и никогда не блуждает без цели. Именно это я имел в виду, говоря о том, что подозрительное внимание постоянно, ригидно и напряженно направлено. У такого внимания всегда есть цель, оно всегда целенаправленно и зачем-то ищет. Можно сказать, что такое внимание находит свою поддержку в ригидном намерении.

С такой моделью познания связаны интересные и важные моменты. Подобное ригидно-направленное внимание, занятое интенсивными поисками, становится (в своем крайнем проявлении) предубеждением. Я объясню, что имеется в виду. Большинство людей смотрят на мир, имея некоторые представления и идеи, которые направляют их взгляд, и, в свою очередь, изменяются под влиянием того, что люди видят и, в особенности, того, что они не предполагали увидеть. Другие люди (обычно мы называем их "поддающимися внушению") смотрят на мир без твердых представлений и определенной точки зрения и легко попадают под влияние событий или мнений, с которыми сталкиваются на жизненном пути. Третьи же смотрят на мир именно с такой ригидной направленностью, установившимся интересом и точкой зрения, что факты на них повлиять не могут; наоборот, они приписывают фактам свои предубеждения.