Я даже не берусь описывать словами весь фейерверк собственных эмоций от его действий.
Заинтересовано рассматриваю его лицо, впиваясь взглядом в каждую суровую черточку красивого лица.
- Ночью ты будешь плавиться от моих прикосновений быстрее, чем кусочек льда. Кажется, я уже жду этого целую вечность.
Дамир забросил в раковину нагло скованную в кубике стихию, освободившейся рукой перехватив стакан со льдом, и, резко прижав меня пахом столу, впился в мои губы.
Ещё секунда и мужчина вскрикивает, словно от боли, ослабляя хватку и отпуская мои руки, а я мгновенно отстраняюсь, с ужасом наблюдая за неуверенно проступающей из кулака кровью.
Дёргаюсь, стараясь вытащить осколки, но мужчина мягко высвобождает свою кисть.
- Ничего страшного, просто чересчур сильно сжал стакан.
Я уже делаю шаг вперёд, чтобы настоять на своём и прочистить рану, но с криком: «Пап, ты чего?!», в кухню вбегает маленький ураган и, замерев, смотрит на кровь.
- Как ты умудрился?
Сын настойчиво тянет на себя отцовскую ладонь, внимательно рассматривает её и, едва касаясь, проводит подушечной пальца сверху.
- Давай помогу?
- Не волнуйся. Я случайно. И я сам рану обработаю.
Ивор застыл на секунду, упрямо продолжая держать отцовскую руку в своих маленьких ладошках.
- Говорю же, всё нормально. Иди лучше со стола убирай, помощник, - замечает отец с улыбкой на лице. - Я просто сжал стакан сильнее, чем он смог выдержать. Это случайность.
Через несколько минут Ивор возвращается со словами: «Давай всё же посмотрю, пап?»
- Да всё там нормально. Вы что, как дети малые? - я в скептически выгибаю одну бровь. Ивор всё же приближается и осторожно берёт уже очищенную от осколков ладонь в свои руки. - Порезов что ли не видели?!
Я пытаюсь хоть как-то незаметно помочь, чтобы рана не вызывала слишком уж большого дискомфорта. Но понимаю, что у меня ничего не выходит. У меня другая специфика, и справиться с взрослым организмом вряд ли получится.
Больше происшествий сегодня не было. Время пролетело незаметно, на улице уже давно потемнело. После ужина, Дамир, проверив, всё ли готово на завтра, отправляет малыша спать и идёт вслед рассказать сказку.
Это так необычно для меня. Проводить время с кем-то. Знать, что тебя ждут и скучают. Желать кому-то спокойной ночи. Чувствовать детские руки на своей шее. Странное ощущение. Настолько приятное и трепетное, насколько и невозможное для меня. Даже несмотря на то, что я сталкиваюсь с детьми почти каждый день.
Вдруг Ивор резко оборачивается и подбегает ко мне, вновь бросившись на шею. Он смотрит на меня умоляющим взглядом.
Я позволяю доверительно прошептать мне на ухо:
- Не уходи сегодня, пожалуйста.
И также тихо ему отвечаю:
- Сегодня останусь.
- Мне тревожно. Обещай быть с нами...
- Не волнуйся, малыш. Я рядом.
Мне боязно сейчас заглядывать ему в глаза. Это далеко не детский, а взрослый взгляд, потому что там, в глубине, слишком много такого, чего в других детях я не вижу и совершенно не чувствую. И объяснить всё это, увы, не в моих силах.
Ребёнок порывисто обнял меня и вернулся к отцу. А я столкнулась с одобрительным прищуром мужских глаз.
За мужчинами плавно закрылась дверь, и я устало откинулась на спинку дивана.
Как много в этом мире того, мимо чего сложно пройти. К примеру, искренние детские улыбки и смех.
Или цветы.
Медленно провожу подушечками пальцев по нежным распустившимся бутонам (которые Дамир, как оказалось, привёз в свой дом специально для меня), впитывая их нежность и гладкость. Эти бесконечно прекрасные и хрупкие создания буквально созданы для того, чтобы радовать глаз и заставлять сердце улыбаться. Они настолько безупречны и идеальны, что хочется подарить им частичку собственной энергии, чтобы они никогда не увядали.
Усилием воли концентрирую своё внимание на белоснежных бутонах, ощущая приливающий мягкий холодок в руке. Это спасёт от гибели, разумеется, ненадолго, но ещё несколько дней жизни цветам обеспечено.
Задумываюсь о том, что здесь много необычного. Восхитительно прекрасного. Такого, чего нет в моём мире.
Интересно, если бы у меня был выбор, хотела бы я здесь жить?
Мужские руки на своих плечах я почувствовала даже раньше, чем Дамир ко мне прикоснулся. Как подобное возможно? Существует ли такая необъяснимая связь?
Его дыхание опалило сначала щёку, потом шею. По спине побежали мурашки, а мужские пальцы уже легко пробежались по ключицам.
Ещё секунда, и я чувствую его горячие губы на своём затылке. Странное дело. От его прикосновений всё также исходит приятный холодок, который я ощущаю отчётливо, и, несмотря ни на что, отзывается во мне приливом тепла к коже.
Я даже не сразу сообразила, что мужчина уже успел поднять меня на руки и теперь молча, уверенным шагом направляется в свою спальню.
В его душе бушует пламя, в этом нет сомнений. Я даже вижу его цвет. А от жадного, голодного взгляда с привычными бархатисто-красными всплесками, которые различаю только я, и вовсе отворачиваюсь, потому что этот омут слишком глубок для меня.
Дамир аккуратно, словно ценную ношу, укладывает меня на ещё застеленную постель, ведя большим пальцем по моему подбородку ниже и ниже, чуть задерживаясь на шее.
- Эмма... - его дыхание вновь опаляет щёку. - Ты даже не представляешь, сколько раз я прокручивал в голове этот момент.
Его шершавая ладонь двинулась ещё ниже. Уже не помню, как я оказалась обнажённой сверху. Плевать. Хочу всегда чувствовать на себе его шершавые ладони и уже такие привычные, чуть холодящие прикосновения, несмотря на всю мужскую горячность.
Наслаждаюсь жгучими запретными ласками, легко подстраиваясь под ритм его ладоней. Упираясь локтями о постель, прогибаюсь в спине, желая