Читать интересную книгу Командир особого отряда. Повести и рассказы - Юрий Третьяков

— Ну-ка, покажите, какие у вас яблоки! — приказала пленная, будто не в плену находилась, а у кого-нибудь в гостях.

Рядовой Перфишка, которого обычно никуда не дошлешься, тут, даже не спросив разрешения у командующего, побежал и принес ей кучу разных яблок. Она высыпала их себе в подол и с громким хрустом начала поедать одно за другим, бесстрашно озирая все вокруг своими отчаянными светлыми глазами.

Тем временем Шурка подготовлялся к допросу-пленной.

— Где мой блокнот? А также карандашик? — спрашивал он, роясь в кучах оружия и всякого снаряжения. Блокнот, содержащий боевые планы против «кирпичей», секретные карты и разные военные чертежи, был в целях предосторожности оставлен перед боем в штабе и теперь вот куда-то задевался, а карандашик или закатился в неизвестное место, или вовсе был потерян в бою…

— Вон торчит! — вмиг углядела зоркая, как настоящий диверсант, девчонка уголок блокнота, провалившегося в щель между столом и стенкой.

Наконец и карандашик нашелся под столом. Весь этот беспорядок наблюдала пленная, хрустя яблоком и усмехаясь своим большим ртом.

— Что за безобразие! — гневался командующий. — Прямо базар! Опять ничего не найдешь! Сколько раз говорить! Кто дежурный? Вот закачу пару нарядов вне очереди…

Бойцы, сидя на своей длинной скамейке напротив пленницы, будто она им кино, промолчали.

По причине беспрерывных боев в штабе, конечно, не было настоящего порядка. Везде валялось недоделанное оружие: фанерные щиты, копья, кривые бумеранги для метания их кому-нибудь по ногам, веревочки и прочее. Пол был усыпан стружками, опилками, а также огрызками яблок, косточками от вишен и слив, которыми бойцы подкрепляли свои силы в перерывах между боями. Тут же лежали инструменты, нужные для улучшения боевой техники, потому что те войны были маленькие, а скоро должна начаться большая.

— Ну и штаб! — продолжала критиковать пленная. — Хуже свинарника! Хоть бы подмели…

— Подметем… — буркнул командир и обратился к Зубану и Головану, которые, стоя в дверях, глазели на пленную: — Возьмите вон веник… — показал он на огрызок веника, случайно завалявшийся в углу, — Подметите получше!

— Ху-у-у… — заныли гордые разведчики и начали торговаться.

— А я собаке относил! — припомнил Зубан.

— И я! — присоединился к нему Голован. — Он миску нес, а я куски…

— Тогда почему околачиваетесь тут? Марш на пост!

— Ху-у-у… А нам посмотреть? Мы ее ловили, ловили, а теперь прогоняют!..

— Кому приказано! — повысил голос Шурка. — Выполнять! А то сейчас из разведки отчислю!

— Их самих надо помыть! — посоветовала пленная.

Черные как трубочисты от своей дымовой завесы, Зубан и Голован, услышав про мытье, моментально выскочили наружу и отправились на пост, но далеко не пошли, устроив свой пост рядом с беседкой, а потом по очереди то и дело прибегали, чтобы в который раз взглянуть на свою пленную. Наконец Перфишка взял веничный огрызок, рассмотрел со всех сторон, будто собрался из него стрелять, и выискивал, какую тут нужно нажать штуковину, чтобы выстрелило, несколько раз провел им по полу, без толку перегоняя мусор с места на место.

— Безрукий! — воскликнула пленная, выхватила у него веник и мигом вымела из штаба весь сор наружу. Шурка не возражал, считая, что такое занятие для пленных — в самый раз.

А она опять села, сказав:

— Мне у вас нравится… Но больше у меня огрызков тут не раскидывать!..

Рядовой Дед, который, доев яблоко, уже размахнулся, чтобы запустить огрызок куда попало, испуганно взглянул на нее и зажал свой огрызок в кулаке.

Шурка приступил к допросу, прохаживаясь с блокнотом в руках по штабу, потому что его командирское место нахально заняла пленная.

— Значит, так… Фамилия, имя, отчество?

— Привет! — дерзко ответила пленная. — Так я и стану говорить! Вот так новости!

— Выясним… — пробормотал Шурка, делая в блокнотике загадочную пометку. — Это мы выясним… А также — какая насчитывается численность «кирпичей», их военные планы… и прочее!

— Сто раз тебе говорить! Я к ним не отношусь! Я сама живу! Балда!

— Раз по-хорошему не сознаешься, можем по-другому… — запугивал ее Шурка, но пленная не дрогнула.

— По-другому только фашисты делают! — заявила она. — Это они пленных мучают! А вы фашисты, что ль?

— Нет, что ты… — смутился Шурка. — Мы пленных никогда не мучаем… У нас им хорошо… Все довольны! — И, чтобы подтвердить правоту своих слов, приказал Перфишке: — Перфильев! Не видишь — пленная уже все яблоки поела? Принеси ей… побольше!

— На, и огрызки выкинь! — добавила пленная, которая чистоплотно складывала огрызки прямо на разостланную карту. Это была карта настолько секретная, что даже сам командующий не всегда мог в ней разобраться: на вид кажется, что просто разные каракули и вилюшки там изображены, а на самом деле это удары по позициям «кирпичей» с фронта, с тыла, с флангов и со всех других сторон. Забрав огрызки, Перфишка ушел, а в дверях замаячили Зубан и Голован, которые с таинственным видом махали командиру руками, вызывая его выйти наружу.

— Караульте тут, чтобы не убежала! — распорядился Шурка и вышел к разведчикам, которые, оказывается, имели важное сообщение.

— Это знаешь кто? — зашептали они. — Наташка!

— Напротив больницы они живут!

— Домик желтенький!..

— Гуси у них!..

Объявив разведчикам благодарность за бдительную службу, Шурка вернулся в беседку довольный. Ведь этих военнопленных только с виду интересно в плен забирать, а свяжись — так хлопот не оберешься! Ловить их трудно, держать негде, а отпустить жалко: жди потом, когда другой поймается… Но теперь все разъяснилось, и пленную, хочешь не хочешь, а нужно отпускать, как взятую по ошибке.

— Значит, не желаешь сознаваться? — обратился он к пленной. — Ну и не нужно! Мы про одну личность и так знаем: кого Наташкой звать, местожительство желтенькое! С гусями!

— Откуда знаете? — удивилась Наташка.

— Нам все известно! — торжествовал Шурка. — Согласно разведданных!

Тут явился Перфишка с яблоками и сразу ляпнул:

— Знаете, что я придумал? Ее можно у «кирпичей» на заслонку обменять! Мы им — пленную, а они нам пускай заслонку обратно отдают! Ну как, хорошо я придумал?

Домовитый Перфишка потерю заслонки переживал сильнее самого хозяина, потому и придумал такой план — очень интересный, если, конечно, «кирпичи» согласятся отдать заслонку за не известную им пленную…

Но сама она вдруг заупрямилась и капризно воскликнула:

— Вот еще! Стану я вам на какую-то заслонку обмениваться! И не ждите! А какая это заслонка? Зачем она у «кирпичей»?

— Настоящая, из печки вынута, взамен щита… — начал разглашать военные тайны Перфишка, но Шурка ему не дал:

— Не разбалтывать!

Однако девчонка уже успела все сообразить и злорадно захихикала:

— А я и так поняла! Теперь вам влетит от матери!

— Не влетит… — буркнул Шурка. — До зимы далеко, а летом она печку не топит…

Сделав в блокноте кое-какие пометки, он объявил:

— Значит, ты признана невиновной… к «кирпичам» непричастна и можешь быть свободной!

Но пленная продолжала сидеть как ни в чем не бывало.

— Чего расселась? Слышала, что говорю?

— Что?

— Свободной можешь быть! Значит, иди куда хочешь!

— Вот так новости! — с возмущением тряхнула косичками пленная. — Какие-то вы прямо… То в плен тащат, то обратно прогоняют, ничего не поймешь! Не пойду вот! Девочек, если хотите знать, вообще ниоткуда насильно не прогоняют, это невежливо! Сначала вот босоножек почините — ремешок порвался, когда с вами боролась… Были бы настоящие мальчишки, давно бы починили!..

— Сапожники тут тебе… — заворчал Шурка, но опять вылез Перфишка, мастер на хозяйственные дела:

— Починим! — заверил он, взглянув на порванный ремешок. — Пара пустяков! Сейчас принесу иголку и дратву!

И убежал.

— Чините где-нибудь еще! — предупредил Шурка. — В штабе не место!

— Почему? — допытывалась пленная.

— Будет секретное совещание… при закрытых дверях? Только мы с моим начштаба, больше никто! Всем посторонним выйти!

Бойцы потянулись к выходу, одна пленная продолжала сидеть.

— Дежурный! — позвал командир, — Дедов и… еще кто-нибудь! Удалить ее из помещения!

Дед и Роман схватили девчонку под руки и потащили из беседки, хоть она сильно упиралась и хотела кусаться.

В штабе остался только командующий и его начштаба Калиныч, которые закрыли за девчонкой дверь и начали совещание.

— Вот навязалась! — пожаловался Шурка, садясь на свое освободившееся место. — Беспорядок тут развела!

— И зачем только брали… — поддакнул начштаба.

— Ну-ка выгляни… Может, ушла?

Калиныч осторожно выглянул в просвет между листьями дикого винограда, увивавшего беседку: