Читать интересную книгу Шесть черных свечей - Дес Диллон

— Мне дала их Богородица, — объявила Донна матушке.

— Что?

— Ну, Богородица… она дала мне их.

— Богородица? Какая еще Богородица?

Матушка подбоченилась и резко выставила одну ногу в сторону. Донна видала матушку в такой позе и раньше, такая поза означала важное дело. Донна принялась бешено жевать, и во рту прибавилось места для слов, и можно было проглотить большую порцию сладкой слюны и заговорить опять:

— Богородица… она была у алтаря. Она дала мне их.

Все глаза и уши обратились на Донну. Даже уголь на тележке, казалось, внимательно слушал. Матушка возвела глаза к небесам, глубоко вздохнула и осведомилась:

— И как она выглядела, эта самая Богородица?

Во рту у Донны оставался только маленький кусочек конфеты, вкусом больше напоминающий соль. Девочки уже пытались разжать ей пальцы, чтобы добраться до остальных конфет.

— Она, она сошла с алтаря…

— Господи! — покачала головой матушка.

— Я молилась на коленях… Она была в голубом, вся голубая.

— Господи, Боже мой…

— Я молилась Пресвятой Деве и Отче нашему и поставила свечку. И тут… и тут… я подняла глаза и увидела Деву…

— О, Иисус, Мария и Иосиф!

Дети переводили глаза с Донны на матушку и опять на Донну.

— Как она выглядела, девочка? — спросила матушка, протянула руку и опять пощупала Донне лоб.

— Она была вся в голубом, и она плавно спустилась вниз и спросила: «Почему ты молишься здесь, малышка?» А я и говорю: «Я молюсь, чтобы дождик кончился, а мои мама и сестры ждут за дверью».

— О, Иисус, Мария и Иосиф! Господи, спаси и сохрани нас, она умирает. Я знала, не надо было брать ее с собой в такую погоду.

Матушка взяла Донну за плечи, нагнулась и заглянула ей в глаза. Все мы, дети, тесной толпой окружили их, будто заговорщики какие.

— Скажи мне, девочка. Скажи, как она выглядела.

— Вся в голубом. Она появилась из ничего, вся в голубом, и плыла по воздуху. Горели свечи, и пламя их колыхалось от ветра, хотя ветра не было, но пламя все равно дрожало… и я молилась, как ты велела, а она и говорит: «О чем ты молишься, малышка?» А я говорю: «Я молюсь, чтобы дождик перестал мочить меня, и матушку, и сестер». А она говорит: «Пойди, и ты увидишь, что дождь кончился и сияет солнышко», и я поклонилась и сказала: «Благодарю тебя, Пресвятая Дева», и она улыбнулась такой хорошей улыбкой, и… и… и я поднялась с колен и направилась к выходу, и свечи мигали и гасли, и… и… она окликнула меня. Я повернулась, и она подплыла ко мне и всунула мне в руку три карамельки, а потом отдалилась, свечи замигали, и она исчезла.

— Да хранит нас Господь, у меня тут святая на руках, — произнесла матушка.

Ну, тут уж точно настало время помолиться. Матушка перекрестилась, и благословила нас, и все такое, и у Девочек вытянулись лица, и уголь в тележке валялся без чувств от удивления, и небо было голубое-голубое. Дождь совсем прошел, и солнце освещало нас вовсю. Мы были прямо средоточие света и изумления (Донна прожевывала вторую святую конфету), как вдруг:

— О ГОСПОДИ! ИИСУСМАРИЯИИОСИФ!!! — закричала матушка и замахала руками, словно отгоняя кого-то.

Дверь церкви приоткрылась, и на пороге показалась чья-то физиономия.

— О, привет, Алиса, — сказала физиономия. Остальные части тела не замедлили явиться. — Как насчет небольшого перекурчика?

Все Девочки упали на колени, фонтаном вознося молитву Пресвятой Деве. Матушка громко засмеялась, и закрывающаяся дверь церкви обрезала ленту эха. Уборщица порылась в карманах своего голубого халата и достала сигареты. Одну сигарету она протянула матушке. Они закурили, и к голубому небу вознесся дым.

Две вещи поразили Девочек:

1. Как могло получиться, что матушка так хорошо знакома с Пресвятой Девой?

2. Почему это Пресвятая Дева курит те же «Синиор Сервис», что и матушка?

Вот так впервые проявилась сверхъестественная подоплека Донны. И может быть, именно готическая архитектура церкви так повлияла на Донну, что она стала самовыражаться в духе семейки Аддамс. Кто знает?

Когда Донне исполнилось пятнадцать, матушка повела ее к доктору, чтобы выписать противозачаточные пилюли. Для католички это покажется дико, но уже столько сестер к тому времени успело забеременеть до свадьбы, что матушка решила: если ей удастся спасти хоть одну девочку от раннего замужества, то игра стоит свеч. Венди пошла с ними для оказания моральной поддержки. Она и Донна, как самые младшие, всегда держались вместе. Кто-то, может, и удивится, что Венди во всем заодно с Донной, но только не я.

Погода была хорошая, так что они пешком прошли весь Ленглоун и зашагали вдоль Западного парка. Цвели вишни. С этой точки Коутбридж смотрелся очень красиво: ветерок шевелил розовые и белые лепестки на фоне молодой травки. Поодаль виднелись фигуры игроков в кегли, катающих свои шары по зеленому полю. А еще дальше светлым пятном вырисовывался Блерхилл: дома из песчаника на одну и две семьи. Дома эти были построены для владельцев местных металлургических заводов и угольных шахт. Рабский труд ирландцев возвел их. До сих пор Блерхилл у одних вызывает почтение, у других — негодование. Хотя кое-кому из иммигрантов и удалось проникнуть туда, все равно Блерхилл остается крепостью, хорошо защищенной от чужаков.

Чем дальше они шли, тем страшнее казалось матушке идти к доктору за пилюлями для пятнадцатилетней девчонки. Чем страшнее матушке было, тем больше она злилась. Чем больше она злилась, тем энергичнее высказывалась.

— Только бы не этот Макмаллен дежурил сегодня. Он такой святоша, особенно на людях. Каждый день в церковь ходит. Если сегодня его дежурство и он начнет возникать, уж я ему задам.

— Он же не вправе отказать, если уж ты пришла, — сказала Венди.

К тому времени, когда они достигли главной улицы, матушка готова была выпустить Макмаллену кишки, едва завидев его.

— Богом клянусь, пусть только этот шкилет попробует не так на меня посмотреть, уж я ему покажу.

Венди удалось кое-как успокоить матушку.

Конечно, пока они дошли до главной улицы, навстречу попались целые толпы знакомого народу. Но матушка с дочерьми помалкивали насчет того, зачем идут к врачу.

— Привет, Алиса, куда это ты?

— Веду ее к доктору.

— Ничего серьезного, надеюсь?

— Женские дела.

— Цикл не устоялся, — уточняла Венди.

Затем разговор сворачивал на цены на продукты или на умерших на этой неделе. Если знакомый был слишком настойчив, матушка предлагала ему погадать на чаинках, и любопытный моментально переключался. Сразу начиналось — где, да когда, да в какое время. Когда матушка с дочерьми приблизилась к Джексон-стрит, она уже так торопилась, что отделывалась от знакомого, сказав только: «К доктору!»

Так случилось, что как раз в тот самый день в поликлинику должны были привезти стулья. Коробки со стульями доставили именно в тот момент, когда матушка, Венди и Донна были уже на подходе и со скоростью в несколько узлов бороздили главную улицу. Джоанна, медсестра из регистратуры, помогла внести коробки.

— Мы все уж прямо заждались, — мурлыкала она, как всегда хлопая своими черными глазищами под светлой челкой.

Когда грузчики наконец удалились (всех задержал самый юный из них, который должен был получить от Джоанны номер телефона), все бросились открывать коробки. Стулья были замечательные: спинка из поропласта, высота сиденья регулируется по желанию владельца (при этом стул издает свист), на всех трех ножках двойные колесики. На фоне жестяной коробки, из вежливости именуемой приемной поликлиники, стулья смотрелись прямо как дополнение к рекламе картофельного пюре «Кэдберри». Врачи, медсестры, секретарши принялись за сборку стульев.

К этому времени флотилия Матушка — Венди — Донна проплывала мимо супермаркета. Уже была видна крыша поликлиники. В общем, убрать перископ и полный вперед.

В своей уродской жестянке Макмаллен никак не мог взять в толк, как собрать стул. Тем более что собирал он его, не прекращая приема пациентов. Первым трем он, не тратя времени на разговоры, прописал амоксил. Колесики-то на ножках — вот они, но как правильно надеть спинку? Ничего не получалось.

Во всех прочих помещениях стулья уже давно были собраны, и коллеги уже вовсю раскатывали на них, отталкиваясь от шкафов и стен. В регистратуре служащие так и подлетали на скорости к крохотному сдвижному окошку, так и заговаривали с пациентами, пытаясь скрыть улыбку:

— Да?

— Мне назначено.

— Фамилия?

— Простите?

— Фамилия!!

— Джеймс Джонстон.

— Нет.

— Что?

— Вам не назначено. Следующий, пожалуйста!

Джоанна собрала стул, покачала его и покатала туда-сюда. Под обличьем глупенькой блондинки скрывался недюжинный ум. По правде говоря, коэффициент умственного развития у нее был повыше, чем у всех докторов жестяного дворца. Но она была рабочая девчонка из Эрдри. И, поскольку ей это было выгодно, Джоанна выпестовала свой имидж глупенькой блондинки, лучше, чем кто бы то ни было, зная, что у блондинок больше шарма.