— Иначе тебе никогда не запастись достаточным пространством и временем для других изобретений. Время бежит слишком быстро, а жизнь слишком коротка, чтобы позволить им идти с той скоростью, которую запланировала Природа. Ты слушаешь меня, Хиггстон?
Но в этот момент вернулся сокол, неся в когтях горлицу. Бросив недовольный взгляд на нарушителя спокойствия, старик уже знал, что вся его затея под угрозой.
— Сажай же его на цепь, Хиггстон. Что за ребячество! Слушай же меня, балда великовозрастная, я расскажу тебе такое, что не расскажет никто и никогда! Я объясню, как научить соколов летать к звездам, вместо того чтобы валандаться здесь, над местными лугами и садами, все время возвращаясь на этот чертов пригорок.
— Но там же ничего нет, ради чего стоило бы забираться так высоко, — возразил юный Хиггстон.
— Есть! Там есть такое, что все твои сегодняшние забавы вмиг вылетят у тебя из головы! Говорю же тебе: лови своего сокола и держи его на цепи.
— Ну еще один раз! А пока он летает — выкладывай все, что у тебя есть.
И сокол снова взмыл в небо, молнией сверкнув в лучах нещадно палящего солнца.
А старик перешел к устройству космоса и раскрыл его перед юным Хиггстоном, как очищенную луковицу, — слой за слоем, попутно объясняя, как устроено мироздание и как там все крутится-вертится. После этого он вернулся к более прозаическим вещам: технике, коснувшись свойств пара, петро— и электромагнетизма, и объяснил, как эти три природные силы можно объединить на очень короткое мгновение, чтобы дать рождение стихии куда более мощной. Он рассказал о волнах, резонансе, трансмиссии, синтезе, полетах и тому подобных вещах. И еще о том, что вовсе не обязательно к каждой двери подбирать отдельный ключ: достаточно, чтобы к ней приблизился знающий секрет человек и легко повернул дверную ручку — и они распахнутся сами.
Юный Хиггстон был потрясен услышанным.
А затем сокол вернулся. И на сей раз он вынырнул из облаков с новой добычей — маленькой птичкой, которую в здешних местах называли дождевкой[2].
И тут глаза старика вспыхнули каким-то новым светом. Совсем не тем, что так поразил его молодого собеседника в начале знакомства.
— Никто добровольно не отказывается от настоящего счастья, — произнес старик странные слова, — зато тех, кто это сделал, ни на минуту не покидает грызущая мысль о том, что сделка, видимо, оказалась неудачной. Вот одно из таких упущений: за последние шестьдесят пять лет я ни разу не поохотился с соколом. На этот раз дай мне самому его запустить, Хиггстон.
— А вы сумеете?
— Я кое-что в этом смыслю. Даже когда-то изобрел новую модель перчатки для сокольничих — кажется, ее не совершенствовали со времен царя Нимрода.
— Знаешь, старик, и мне в голову тоже пришла идея, как ее улучшить!
— Знаю. Ты на верном пути — твоя находка окажется весьма практичной.
— Ну что ж, тогда пускай его.
И старый Хиггстон мастерски послал сокола в дымку облаков, и, пока тот не скрылся из виду, оба не отрываясь наблюдали за ним с самой вершины мира. А затем старик неожиданно исчез, оставив юного Хиггстона Рейнбёрда одного на вершине Чертовой Головы.
— Куда же он подевался? И, кстати, откуда пришел? Да был ли он здесь вообще?!. А машина его занятная — ни одного колесика снаружи, зато внутри столько всего, и если б хоть одна деталька знакомая. Кое-что явно сгодится — вот эти ручки, например, и часы, и медная проволока. Мне бы потребовались недели, чтобы выковать такую тонкую! Надо было более внимательно его слушать, но очень уж много содержимого он пытался влить в такое узкое горлышко. Вот если бы он загодя присмотрел более удобное место, где бы можно было поговорить обо всем обстоятельно, я бы, конечно, ушами не хлопал! И потом, уж слишком он наседал на меня с этой его навязчивой идеей. Надо же — навсегда покончить с соколиной охотой! Ну уж нет, я еще поохочусь до наступления темноты, и если завтрашний рассвет будет ясным, то снова приду сюда. А вот в воскресенье… Может быть, в воскресенье и выкрою пару часов, чтобы повозиться в сарае с искрометом или ростером для жарки каштанов!
* * *
Хиггстон Рейнбёрд прожил долгую достойную жизнь. Односельчане сохранили о нем память как об отменном охотнике и наезднике; что касается его славы изобретателя, то она докатилась до самого Бостона.
Его имя и сегодня известно ограниченному кругу специалистов, изучающих определенный период техники. Рейнбёрд интересен им как автор усовершенствованной модели плуга и кузнечных мехов, создатель безопасной терки для мускатного ореха, искромета (редко используемого) и, наконец, особого клина для колки дров («коготь дьявола»).
Все — более никаких новшеств за ним не числится.
Перевод Константина Михайлова
Роковая планета
I
Поскольку надежды больше не осталось и мне не исполнить свое предназначение, не вернуть авторитет в глазах команды, я буду записывать свои короткие мысли по мере их появления в расчете на то, что они принесут пользу какому-нибудь другому звездоплавателю. Девять долгих дней спора! Но решение однозначное. Команда высадит меня на безвестной планете. Я потерял всю власть над ними.
Кто бы мог подумать, что я продемонстрирую такое бессилие при пересечении барьера? Ожидалось, что я буду сильнейшим во всех тестах. Но заключительный тест преподнес сюрприз. Я потерпел неудачу.
Я лишь надеюсь, что планета, на которой меня высадят, будет комфортной и обитаемой…
Позже. Они приняли решение. Я больше не капитан, даже по имени. Правда, они сочувствуют мне. Они сделают все возможное, чтобы подсластить горькую пилюлю. Я уверен, что они уже выбрали «пустынный остров» — захолустную планету, на которой они оставят меня умирать. Буду надеяться на лучшее. Я больше не имею права голоса на их консилиумах.
Позже. Меня снабдят всего-навсего базовым комплектом для выживания. Это сфера и пусковая мортира, которая отправит мой последний завет в космос в галактический дрейф; небольшой космоскоп, так что я, по крайней мере, смогу ориентироваться на местности; одна замена крови; универсальный, но урезанный, языковой коррелятор; справочник по тысяче нерешенных философских вопросов для тренировки ума; небольшой флакон средства от насекомых.
Позже. Планета выбрана. Но мое сознание настолько деморализовано, что я даже не распознал планетную систему, хотя когда-то специализировался на этом регионе. Планета обитаема. Пригодная для дыхания атмосфера позволит обходиться без неудобного оборудования. В качестве наполнителя атмосферы выступает азот, однако это не имеет значения — мне уже приходилось дышать азотом прежде. Вода большей частью соленая, но и пресной воды достаточно. Никаких проблем с едой; перед высадкой мне сделают инъекции, которые поддержат организм до конца моей, возможно, не такой уж длинной жизни. Сила тяжести будет соответствовать моему телосложению.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});