Рассчитываю на ваше благоразумие в этом вопросе, сэр Кэрридан. И искренне надеюсь, на то что вы не совершите роковой ошибки, и не откажетесь из‑за своего необычайно рыцарского характера пойти навстречу всем заинтересованным сторонам, желающих миром завершить длящуюся много лет кровную вражду между семействами ди Самери и ди Сейт, унесшую так много людских жизней, и уж тем более не втянете во всё это ещё и ди Мэнс…
И ещё один момент, сэр Кэрридан, который, возможно поможет вам принять правильное решение… Несмотря на то, что леди Энжель трижды перепроверена нашими лучшими менталистами на предмет отсутствия у неё желания каким‑то образом навредить вам или леди Кейтлин, а так же нахождения в сокрытых областях её разума низкоуровневых ментальных закладок — «подарков» от наших аквитанских друзей, я всё же не могу унять своего беспокойства касательно того, что данная особа окажется вскоре близ вас и вашей невесты. Я постоянно задаюсь вопросом, почему мои коллеги так запросто выпустили из своих рук подготовленного мага боя в лице леди Энжель, даже не попытавшись её остановить… Несмотря на явную самоубийственность такого поступка ди Самери, а таким образом — бесцельную трату драгоценного времени и немалых средств на её обучение и подготовку… Что‑то здесь не так… И, боюсь, вполне вероятен такой вариант, что наш противник замыслил какое‑то немыслимое коварство… Ведь я, к моему превеликому сожалению, не воспринял ваше предложение по вытаскиванию леди Энжель из Аквитании как реальное, и необходимые операции сокрытия поведены не были… Так что не исключено, что моими заморскими коллегами был достоверно установлен тот факт, что вы находитесь на свободе и никакая казнь вас не ждёт. Что давало им возможность начать свою игру… К примеру, полагая, что удавшееся однажды её копии, тем более получится провернуть и самой ди Самери, они могли сделать ставку на ещё одну любовную аферу. (На мой взгляд это наиболее вероятно). Главное, вас в неё втянуть, а там сразу появятся варианты развития сложившейся ситуации к их вящей выгоде. Но если ди Самери окажется под вашей полной опекой, то вольное или невольное использование девушки в таком плане против вас окажется попросту невозможным… Иначе же, боюсь, попыткам втянуть вас через ди Самери в какую‑нибудь афёру не будет конца… А вам такая головная боль в доме, полагаю, совсем не нужна…
В общем, единственно верным вашим решением в данных обстоятельствах, на мой взгляд, является — принять всё как есть. И взять леди Энжель под полную опеку. Так явно будет лучше как для неё, так и для вас…
Эрих Кован.
— Но Энжель же никогда не согласится на такое условие её освобождения и ни за что не примет полную опеку! — с отчётливым отчаянием воскликнул я, порывисто поднимаясь и сминая прочтённое письмо.
— Не согласится поменять каторгу на свободу? — насмешливо хмыкнул эйр Риатис. После чего, как‑то по отечески мне улыбнувшись, проникновенно сообщил: — Сэр Кэрридан, знаете, кого у нас тут только нет среди осужденных… Есть: и карманницы, и разбойницы, и мошенницы, и убийцы, и даже три контрабандистки… — Прервавшись на миг, он выдержал интригующую паузу, а затем убедительно продолжил. — А вот дур… Тех нет ни одной! — И руками развёл, как бы выказывая таким образом искреннее сожаление по этому поводу.
— Нет! — от избытка чувств заходив по кабинету туда — сюда, несогласно замотал я головой. — Нет, так нельзя! — И, остановившись как вкопанный у стены, в дальнем углу, решительно произнёс, обращаясь к начальнику каторги: — Нужно сделать всё иначе. Раз уж опека леди Энжель необходима, давайте оформим не полную, а обычную.
— Нет, сэр Кэрридан, — не менее решительно ответил эйр Риатис, отстраняясь от стола и несогласно покачивая головой. — Боюсь, пойти на такой подлог я не могу. Ибо имею на сей счёт прямой и недвусмысленный приказ. Полученный под роспись. Нарушать который, как сами понимаете, чревато. Так что если вас что‑то не устраивает, то решайте вопрос со своим покровителем. А крошка ди Самери пока побудет у нас… — И, сложив руки, с искренним недоумением признался: — Хотя я, сознаться, не понимаю, что вас смущает в полной опеке…
С отчаянием прикинув, сколько времени займут возможные мытарства по поиску Кована, которого в столице может банально не быть, и людей принимавших решение по данному вопросу, и попытках убедить всех заинтересованных лиц всё переиграть, я чуть за голову не схватился. Это ж месяцы может занять!
Неимоверным усилием воли взяв себя в руки, я резко выдохнул, разжимая судорожно стиснутые зубы. И, малость успокоившись, решил не рубить с плеча, а для начала поговорить с Энжель. Объяснить ей сложившуюся не по моей вине ситуацию, успокоить и попросить ещё немножко подождать своего освобождения с каторги…
Пока я размышлял так, её и привели…
Короткий стук и, приоткрыв дверь, в кабинет сунула голову какая‑то женщина — надзирательница. Вопросительно посмотрела на эйра Риатиса, а тот сразу ей рукой замахал — давай, мол, сюда. И она исчезла. На миг. Затем дверь полностью открылась и надзирательница зашла к нам. Введя под локоток сложившую руки за спиной и опустившую голову хрупкую девушку, в сильно ношенном сером платье, с парой тщательно, но несколько неумело заштопанных прорех, в старых, разбитых башмачках, и в застиранном почти до белизны платке… Энжель… С настолько осунувшимся, усталым лицом, что я немедля проникся неимоверным сочувствием к ней.
— Осужденная четыреста один дробь семь по вашему распоряжению доставлена, — бодро отрапортовала словно и не замечающая угнетённого состояния девушки надзирательница. И несильно ткнула в бок молчащую, понурившуюся Энж. Отчего та, неохотно раскрыв ротик, тихо выговорила, с отчётливо пробивающимися нотками отчаяния: — Осужденная Энжель ди Самери, убийство с отягчающими. Срок — двадцать лет…
— Свободны пока, — сказал эйр Риатис надзирательнице. И та, кивнув, и бросив на Энж строгий взгляд, поправила пояс с висящим на ней короткой тонкой дубинкой, обмотанной крест — накрест серебряной нитью, — несомненно несущей какой‑то эффектор магического воздействия — скорей всего парализующий или ошеломляющий, и направилась к дверям.
А я, сглотнув вязкий комок, возникший в горле при виде измученной каторжной жизнью девушки, тихо позвал её: — Энжель…
Та застыла. А затем, медленно — медленно, словно не поверив до конца своему слуху и оттого боясь ошибиться и увидеть кого‑то иного вместо меня, голову подняла. Но когда всё же взглянула и удостоверилась, что в углу, у стены, стою я… То её изрядно потускневшие с момента нашей последней встречи голубые глаза, полыхнули такой неимоверной радостью и отчаянной надеждой… Что меня пробрало до самой глубины души. И я отчётливо осознал, что просто не смогу предложить Энжель остаться на каторге ещё на какое‑то время, пока улаживаю вопрос с её опекой. У меня даже язык не повернётся предложить ей такое…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});