— Это ключи от твоих оков и от вон той двери, — прошептала она, просовывая маленькую ладонь сквозь решетку и бросая три каких-то предмета на каменный пол рядом с Конаном.
— Какую ты ведешь игру? — спросил он. — Ты говоришь по-немедийски, а в Немедии у меня друзей нет. Какие еще гадости придумал твой господин? Послал тебя, чтобы посмеяться надо мной?
— Это не насмешка! — девушка дрожала так сильно, что ее браслеты и перстни громко стучали о прутья решетки, за которую она держалась. — Клянусь богом! Я украла эти ключи у чернокожих стражников этих подвалов. Каждый из них носит ключ только от одного замка. Мне удалось подпоить их. Того, которому ты разбил голову, унесли к цирюльнику, и его ключ я достать не смогла. Но все остальные — украла. Ах, пожалуйста, не звени цепями! В темноте за теми дверями могут водиться такие челюсти, что и в пекле не встретишь!
Немного повозившись, Конан с недоверием попробовал большие ключи, напряженно ожидая взрыва злого смеха. Однако его искренне удивил тот факт, что один из них не только высвободил его цепи из кольца в стене, но и вернул свободу рукам и ногам. Он быстро вскочил и сделал резкий шаг к двери, сомкнув свои железные пальцы на нежных ладонях девушки и прижав их к прутьям решетки. Она подняла голову и встретилась с его пытливым взглядом.
— Кто ты? — спросил он сурово.
— Меня зовут Зенобией, — промолвила она, стараясь справиться с дрожью. — Я служанка королевского дворца.
— Если только это не какая-то злая шутка, — буркнул Конан, — я не понимаю, почему ты это сделала.
Она опустила лицо, а когда вновь его подняла, на длинных девичьих ресницах блестели крупные слезы.
— Я служу в королевской свите, — произнесла она горько. — Но сам король меня не замечал, и не заметит. И я устала от тех скотов, что пристают ко мне в беседках… Я ведь тоже живое существо и не хочу быть простой забавой. Я тоже умею радоваться, ненавидеть, бояться и любить… Я полюбила тебя, мой король, когда ты несколько лет назад приезжал во главе своих рыцарей с визитом к королю Немедии. Мое сердце вырвалось из груди, чтобы упасть в пыль на мостовую перед копытами твоего скакуна.
Пока она это говорила, на щеках ее выступил румянец смущения, но глаза продолжали смотреть смело. Конан ничего не ответил. Он был по-настоящему диким, раскованным и необузданным, но ведь лишь только очень грубый и невоспитанный мужчина не испытает смущения, встретившись лицом к лицу с обнаженной девичьей душой.
А она тем временем наклонилась и прижалась губами к его пальцам, сжимавшим ее ладони. И только после этого, словно проснувшись, она вспомнила, что здесь происходит. В голосе ее вновь проснулось отчаянье.
— Поспеши! — горячо зашептала она. — Полночь уже минула. У тебя есть шанс уйти!
— А не поплатишься ли ты жизнью за то, что украла эти ключи?
— Никто об этом не узнает. Если чернокожие и припомнят наутро, кто давал им вино, они не посмеют кому-либо признаться в пропаже. К сожалению, ключ, открывающий эти двери, я достать не смогла, и твоя дорога на волю теперь пройдет через темноту казематов. Я не хочу загадывать, какие ужасы и опасности скрываются во мраке за теми дверями, но будет еще хуже, если ты останешься здесь, в темнице. Дело в том, что вернулся король Тараск…
— Что? Тараск?
— Да! Он вернулся тайно и тотчас спустился в подвалы, а вернулся весь белый и трясущийся, словно взглянул на ужасы ада. Я сама слышала— он говорил своему оруженосцу Аридею, что вопреки воле Ксальтотуна ты должен умереть.
— А что с Ксальтотуном? — спросил Конан и почувствовал, что девушка вновь задрожала.
— Не говори о нем! — попросила она. Один звук его имени, наверное, способен вызвать демонов! Слуги рассказывают, что все еще лежит в своей темной комнате и смотрит сны черного лотоса. Говорят — сам Тараск его боится, иначе он тебя уничтожил бы открыто. А так — он сегодня спускался в подвалы и одному богу известно, что там делал.
— Хм! А не Тараск ли собственной персоной возился у дверей моей темницы?.. — пробормотал про себя Конан.
— У тебя есть стилет! — произнесла она шепотом, указывая на что-то сквозь прутья решетки. Его пальцы освободили ее ладони и сомкнулись теперь на холодном предмете.
— Иди же скорее! За дверью свернешь налево и пойдешь вдоль клетей, пока не достигнешь каменных ступеней. Не сворачивай с дороги, если тебе дорога жизнь! Взойди по лестнице и открой дверь в ее конце — один из ключей должен подойти. Если господь будет милостив, я встречу тебя там. Иди!
Сказав это, она убежала, оставив после себя лишь легкое дуновение воздуха.
Конан встряхнулся и обернулся к указанному выходу. Было ясно, что там может скрываться какая-нибудь подстроенная Тараском дьявольская ловушка. Но прыжок навстречу опасности был ему более по душе, чем неподвижное ожидание грядущих событий. Наконец он осмотрел клинок, отданный ему девушкой, и удивленно усмехнулся: кем бы она ни была, она оказалась очень практичной и умной особой. Он держал в руке не маленький стилет, рукоять которого украшают золото и драгоценные камни, годящийся лишь для будуара знатной дамы да для устрашения. Это было настоящее боевое оружие с широким, длиною сантиметров пятнадцать лезвием, сужающимся к острому, как игла, концу.
Он удовлетворенно хмыкнул. Холод стали придал ему сил и уверенности в себе. Какие бы ни были расставлены вокруг него сети, какие бы ловушки ни стояли на его пути — у него теперь было настоящее оружие. Правая рука уже была готова наносить смертельные удары.
Толкнув решетку, он убедился, что она не заперта, — а ведь черный стражник делал это. И фигура, виденная им накануне, тоже не была охранником — иначе зачем ему делать что-то с замком? Здесь веяло чем-то зловещим. Но Конан не стал колебаться. Он отворил дверь и решительно шагнул в темноту.
Каменные плиты убегали вдаль, ограниченные справа и слева длинными рядами решеток, конца которым видно не было. Свет месяца тускло блестел на их прутьях, не в состоянии пробиться дальше, да и вообще, глаза, менее зоркие, чем у Конана, вряд ли различили бы и эти бледно-серые пятна света на полу возле каждой темницы. Свернув, как ему сказали, налево, он быстро пошел вдоль по коридору, не издавая ни единого звука, босыми ногами по каменному полу. Минуя каждую клеть, он окидывал ее быстрым взглядом. Все они были пусты, но, тем не менее, надежно заперты. На полу некоторых матово светились чьи-то обнаженные кости. Видно было, что эти подземелья, свидетельство глубокого прошлого, когда Бельверус еще не превратился из крепости в город, с успехом используются и теперь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});