Читать интересную книгу Дело взято из архива - Евгений Ивин

— У него было две фамилии: все его знали как Лапина, а настоящая его фамилия была… Как же это? — Таська запнулась.

А Петренко, сдерживая волнение, затаил дыхание и с безразличным видом провел ладонью по скатерти.

— Вот которые дают кровь. Он еще мне всегда говорил: «У меня фамилия, будто я даю кровь, а я ее у других беру».

— Конечно, Доноров, — безразличным голосом подсказал Петренко.

— Во, во. Доноров! — обрадовалась Таська.

— Но я не об этом вас хотел спросить. Не помните, не говорил он, где у него остался отец?

— Там, на родине, и остался, где Мишка жил, в Псковской области, не то деревня Жердовка, не то Жадовка, а может, еще как. Все-таки два десятка лет прошло, выскочило из головы. Но что первая буква «Ж», так я запомнила. Там и отец и два брата у него были.

— Встретили бы Мишку, узнали бы?

— Узнала бы? Да я бы его и слепой узнала! — со злостью, непонятной для капитана, выпалила женщина.

Ей уже не хотелось соблазнять этого парня. Ей хотелось просто вот так посидеть напротив него за столом, как она сидит сейчас, и хоть один раз рассказать все, что она перечувствовала, когда увидела в руке у Мишки пистолет, направленный ей в затылок. Доля секунды решила ее жизнь. Они вылезли из телеги возле госпиталя, и Мишка пошел к стене, где всегда расстреливал людей. Он крутился там под стеной, что-то искал, потом позвал Таську. Она подошла и, не понимая, что он ищет, стала осматриваться по сторонам. В этот момент ей показалось, что Мишка вздохнул у нее за спиной. Таська обернулась, и ужас сковал ее тело: Мишка, ее Мишка, с которым она полтора года прожила душа в душу, хотел ее застрелить. Все это продолжалось одну секунду, потом Таська с отборной руганью, как матрос царского флота, бросилась к Мишке, вырвала у него пистолет и стала колотить его по чем попало. Так накануне отступления немцев Лапин ушел от Таськи, а спустя неделю и совсем исчез из города, затерявшись в потоке отступающих немцев.

— Он хотел убить меня. Спутался с одной там переводчицей, она из немок беглых, а меня убить хотел, кобель паршивый! Узнаю, не беспокойтесь…

— Думаю, нам еще пригодится ваша помощь.

— Всегда рада буду помочь.

Она проводила Петренко до калитки и долго смотрела вслед удаляющейся машине, окутанной серыми клубами пыли.

* * *

Неожиданный успех окрылил капитана, и ему было трудно скрыть радостные нотки в голосе, когда он докладывал по телефону полковнику.

— Разрешите, товарищ полковник, выехать в Псковскую область, — с надеждой попросил Петренко.

— Разрешаю! Вам на помощь выезжает майор Агатов.

Поиск начинается сначала

В Псковской области деревень на букву «Ж» оказалось всего три, и только Жмаковка подходила по созвучию с теми, которые назвала Гольцева. Майор Агатов и капитан Петренко на машине, взятой в Пскове, отправились в Жмаковку. Дальнейший ход событий представлялся Петренко так: они устанавливают личность Донорова и, получив санкцию прокурора, задерживают преступника. Под тяжестью улик Мишка-палач признается в совершенных преступлениях и попадает под суд. Какой приговор вынесет суд, сомневаться не приходилось: слишком тяжкими были преступления этого человека… Настроение у Петренко было хорошее, и ему захотелось поговорить с начальником.

— Интересно, каков он сейчас, этот Мишка-палач? — забросил удочку Виктор, пытаясь втянуть в разговор майора.

— Наверно, постарел за эти годы, — безразлично ответил Агатов. Он хорошо понимал, что Петренко хочется поговорить с ним, что его распирает гордость, ведь это он установил имя преступника. Конечно, их дело не такое уж трудное. Главное сделал Перминов на Алтае. Интересно, как ему удалось выяснить, что Гольцева в Могилеве? Во всяком случае, майор доволен своими сотрудниками. Первое самостоятельное дело — и результат налицо. Угадывая мысли Петренко, он все-таки не разделял его оптимизма. Чутье старого разведчика подсказывало ему, что вряд ли все решится в ближайшие несколько часов. Пока Перминов занимался делом на Алтае, а Петренко ездил в командировки в другую сторону. Агатов внимательно перечитал уголовное дело и понял, что Мишка не такой уж простачок, чтобы сидеть в собственном доме и ждать, когда до него доберутся. Червь сомнений подтачивал его душу, интуиция подсказывала ему, что Мишки здесь нет, но он не хотел раньше времени разочаровывать капитана.

— Мы его сразу же и возьмем? — спросил Петренко майора.

— Видно будет, — неопределенно ответил Агатов. — Ждете схваток, боя, выстрелов? — улыбнулся он.

— Да нет, — смущенно возразил Петренко, даже самому себе не признаваясь, насколько Агатов подслушал его мысли. Первое задержание преступника ему хотелось провести как-то по-особенному, значительно. Хотя все, наверное, будет так просто и буднично, как учили этому в институте. Даже с соблюдением всех формальностей.

«Доноров Михаил Васильевич?»

«Да, это я!» — глядя на капитана круглыми от страха глазами, ответит тот.

«Вы арестованы! Вот постановление с санкцией прокурора».

Мишка возьмет трясущимися руками бумажку и, путая строки, прочтет: «На основании…» Руки безвольно упадут вдоль тела, голова станет тяжелой, он сгорбится и столетним старцем зашаркает к двери.

…Они молча проделали остаток пути, каждый погруженный в свои собственные мысли.

Участковый, средних лет капитан, в аккуратной милицейской форме, выслушав Петренко, посмотрел на него с каким-то непонятным недоумением, будто тот отмочил забавную шутку.

— А такого в Жмаковке совсем нет. Да и Доноровых в деревне не существует, совсем не существует.

— Как же так не существует? — не понял Петренко участкового.

— А так, не существуют они в Жмаковке, перевелся их поганый род. Во время войны партизаны батьку старшего расстреляли за их художества, младший исчез вместе с немцами, а этот ваш, Михаил Васильевич, еще двадцать лет назад разбился на мотоцикле под Калининградом. Я это хорошо помню, потому что только пришел в этот район, и, можно сказать, дело свершилось на моих глазах. Жена его ездила опознавать труп. Да в райотделе есть справка по этому вопросу. Я провожу вас туда.

Машина развернулась и пошла к райцентру. Петренко все еще осмысливал свалившуюся на него новость и молчал. А участковый, словоохотливый человек, был рад случаю поговорить о деле, которым заинтересовался КГБ. За последние годы никаких происшествий на его участке не случалось, людей в деревнях он знал всех, не то что по фамилиям, но и по именам, они тоже его хорошо знали и свое уважение выказывали тем, что всегда приглашали на какое-нибудь торжество. Спокойная, без происшествий, жизнь сначала тяготила участкового, а потом он привык к ней. Он не раз мирил поссорившихся супругов, проводил беседы в школах, напутствовал уходящих на военную службу парней. Случилось одно событие, но и то во время его отпуска, в первый же год работы в этом районе.

— Интересно произошло с этим Мишкой Доноровым, — донеслось до сознания Петренко то, что рассказывал участковый. — Я уехал как раз в отпуск. Приезжаю, мне рассказывает дежурный. Говорит, пошел он к Донорову в Жмаковку, нарушение режима прописки было. Пришел и говорит: «Собирайся, пойдем со мной в райотдел». Идут они по улице, а Мишка вдруг как стреканет в чужой двор и запетлял среди грядок. Пригибается, думает, наверно, стрелять в него будет милиционер. Ну, милиционер покричал ему: «Стой! Стой!» — и пошел. А Мишка так и убежал из дома. Месяц, нет, два пропадал, наконец решился, приходит в райотдел.

«Я Доноров!» — говорит дежурному. А тот посмотрел на него с удивлением и спрашивает: «Ну и что?» — «Я Доноров из Жмаковки, четыре месяца назад бежал из-под ареста».

Дежурный позвонил начальнику. Оказывается, никто и слыхом не слыхал, чтобы у нас кто-то бежал из-под ареста. Не было такого случая. Дежурный начал выяснять, в чем дело, и нашел в книге, что был такой случай в то время с одним Доноровым. Он нарушил режим прописки, только он из другой деревни. Малость перепутали… Его потом все равно оштрафовали. Ну, естественно, дежурный ему и говорит: «Извините, гражданин Доноров, ошибка произошла, вас тогда по ошибке приглашали в милицию. И вовсе никто вас не арестовывал».

Дежурный рассказывал, что Мишка как стоял у стола, так чуть не упал на пол. Сел на стул и почти весь графин воды выпил. Видать, грешок за ним водился, раз он стреканул от милиции…

— Выходит, водился за ним грех, — согласился Агатов.

— А что, если не секрет?

— Не секрет. Во время войны служил в карателях, в гестапо. Недавно узнали, откуда он. Да вот выходит, опоздали на двадцать лет. А жена его где?

— Она тут же вскоре уехала отсюда куда-то на Кубань. Говорят, когда при немцах вся их семейка служить фашистам подалась, она пленного спасала. Рисковала каждый день, а выходила его, он раненый был. После войны приезжал, благодарил ее. А когда узнал, что мужа потеряла, забрал ее с сыном на Кубань. Новая семья у нее теперь.