Это могло бы быть примером типичного симбиоза, но паразиты не приносили никакой пользы деревьям, на которых они жили. Другой растительности, кроме этих деревьев, плюща и бледного, упругого мха, здесь не было.
Да, чудес здесь хватало. Они прошли около полумили, и Рафт еще не успел забыть своего удивления от увиденного в лесу, когда они оказались на узком мосту, перекинутом через ручей. Мост казался сделанным из яркой, почти прозрачной пластмассы, через которую можно было без труда заметить, что рыбы в ручье не было. Впрочем, подумал Рафт, в этой точно заколдованной воде вряд ли могло существовать что-либо, даже отдаленно напоминающее рыбу. И сам ручей был неестественным.
Вода не журчала, а бесшумно струилась по каменистому дну. На небольших перекатах она неторопливо, как в замедленном кадре, падала вниз. Рябь плавно, лениво расходилась кругами и угасала у поросшего мхом берега.
Это была не вода. Эта застывшая, почти отвердевшая масса не могла быть водой.
Но когда Рафт, вопросительно взглянув на Ванна, склонился над ручьем, опустил руки вниз, а затем поднес сложенные вместе ладони к губам, он понял — это была вода. Ее струйки сочились сквозь пальцы и медленно капали на сухой мох.
Эта вода была такой же плавной и тихой, как и те камни у замка Паррора. Волшебная поляна Оберона. Воздух был прозрачен и напоен сладким запахом цветов плюща.
Что это — колдовство, чары? Чья волшебная сила прикоснулась к этому миру? Здесь прошло божество — Рафт в этом уже не сомневался. Но какое? Божество Земли или то, которое надо искать там, за далекими звездами?
Безмолвно повинуясь, Рафт последовал за Ванном. Чем быстрее они придут, тем, возможно, раньше он получит ответы на свои вопросы.
В конце концов и это путешествие стало утомительным из-за своего однообразия. Однажды где-то в глубине леса мелькнули стены замка, совсем небольшого по сравнению с крепостью Паррора, но воины, даже не взглянув на него, прошли мимо.
— Сколько нам осталось идти? — спросил Рафт.
— Еще долго.
Ванн был прав. Время тянулось медленно. Рафт то и дело посматривал на часы и наконец пришел к заключению, которое вновь поставило его в тупик. Они прошли, должно быть, не меньше пятнадцати миль, но по его часам получалось, что шли они не больше четверти часа. И яркое пятно света, пробивающегося через зеленую завесу, было все на том же самом месте. Солнце, видимо, зависло над Паитити.
И много позже солнечный диск не изменил своего положения, когда они вышли из леса и оказались на большом, шириною в милю, чистом пространстве, что-то вроде огромной поляны.
Впереди них, заслоняя собою дорогу, стоял дворец со множеством башенок. Исполинские деревья, окружавшие его, делали дворец меньше, чем он был на самом деле. Но даже и так было видно, что он огромен.
Рафт не видел отчетливо, что находилось позади дворца, но смог различить какое-то бесформенное, бледное облако, зависшее над остроконечными башнями, — белесая масса переливалась, медленно превращаясь в светящуюся громаду.
Перед замком текла широкая река и скрывалась за ним. Стремительный поток нырял под высокую арку и исчезал.
От усталости Рафт с трудом передвигал ноги. После двух долгих переходов — сначала по тоннелю, который привел его в Паитити, а позже — утомительного путешествия с воинами мышцы Рафта стали дряблыми, точно наполнились водой. Он был так измучен, что голос Ванна, все время бывшего с ним рядом, звучал, ему казалось, словно издалека. Рафт безропотно шел вперед — механически, как во сне, делая шаг за шагом, чтобы не отстать от своего конвоя.
Вскоре они оказались во внутреннем дворе замка. Здесь они были уже не одни. Их окружала толпа ярко одетых людей-кошек, чьи лица напомнили Рафту древнеегипетские маски. Толпа стояла посередине двора в ожидании некоего действа. В самом центре, на высокой каменной глыбе — припав к ней, точно изготовившись к броску, — полулежал мужчина. Он что-то пел резким и высоким голосом.
И хотя Рафт не понимал ни единого слова, он услышал в этой песне необузданное, бешеное ликование. В руках у певца был какой-то сложный струнный инструмент, звуки которого напоминали волынку.
А рядом шел поединок. У одного из его участников — высокого, мускулистого гиганта — все лицо уже было залито кровью. Но внимание Рафта было приковано к его противнику.
Он чем-то походил на Паррора и все же был другим. Если Паррор напоминал Рафту сильную и хитрую пуму, то этот человек, с его гибкими, стремительными движениями, был больше похож на одного из тех гепардов, которых использовали на охоте вместо гончих раджи древней Индии.
Он был ловок и быстр. Его мужественное и вместе с тем тонкое лицо обрамляли чудесные волосы. Смеясь, он бросился на своего могучего противника и вонзил в него когти. У него на руке было что-то вроде латной рукавицы, из которой выходили три согнутых металлических когтя. Они были острые, как бритва, — кожа на обнаженной груди гиганта разошлась тремя глубокими порезами, и из них хлынула кровь.
Песня барда оборвалась на пронзительном, резком крике пьянящем и безумном. Музыка продолжала звучать, в ней тоже был крик — крик любви и смерти, удушливого, кислого запаха свежей крови.
Поворот, обманное движение, удар.
Когтистые рукавицы сцепились, и послышался металлический скрежет. Противники отскочили друг от друга так резко, словно вместо ног у них были пружины. Гигант помотал головой из стороны в сторону: кровь застилала ему глаза. Его противник беззаботно выжидал, посматривая в сторону Рафта. Глаза его горели желтым цветом, зрачки были как две тонкие вертикальные щелки.
Светлые, почти рыжие волосы отливали странным темным блеском. Когда он улыбался, Рафту казалось, что он вот-вот увидит острые клыки гепарда. Красные капли падали со зловещей рукавицы на темное бедро. Он о чем-то громко спросил.
Ванн ответил ему. Светловолосый нетерпеливо поднял плечо, небрежно произнес несколько отрывистых коротких слов и вновь повернулся к гиганту, подняв в знак готовности свою рукавицу.
В ответ на это движение его противник прыгнул вперед, и два ловких, проворных тела сплелись в грациозном, но смертельном танце. Ванн повернулся — глаза его ярко сверкали и, взяв Рафта за руку, сказал:
— Пошли. Теперь тебе надо спать.
Короткое возбуждение прошло, и Рафт вновь точно оцепенел от охватившей его усталости. Даже не взглянув больше в сторону поединка, он последовал за Ванном к главному входу в замок. Словно во сне, он шел по длинным коридорам и извилистым лестницам, не чувствуя под собой ног. Рука Ванна наконец остановила его:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});