Читать интересную книгу Француженки не верят джентльменам - Лора Флоранд

Джоли испытывала муки из-за того, что решила жить своей жизнью именно сейчас, когда ее отец, рядом с которым никогда прежде не было ни одной из его дочерей, так отчаянно нуждался в помощи и заботе.

– Я люблю тебя, папа, – сказала она уверенно, и он тихо вздохнул с облегчением. Ему так было нужно, чтобы люди любили его.

– Спасибо, pucette[51], – сказал он хрипло. – Ты всегда поддерживала меня.

В два часа дня Джоли вошла в переулок. Крепкий темноволосый мужчина с матово-смуглой кожей отступил, чтобы пропустить ее, но она помедлила, потому что ведь это у него в руках был большой ящик с бутылками и, с ее точки зрения, он имел право пройти первым. Кроме того, ни одной женщине не понравится, когда незнакомец такого роста оказывается позади нее в узком переулке. Конечно, такие страхи кажутся немного смешными, поскольку сейчас середина дня, да и поблизости есть множество готовых прийти на помощь людей, имеющих навыки работы с ножом. Но смуглый мужчина только поднял брови и вежливо ожидал, давая ей понять так, как это умеют только во Франции, что он из вежливости не может пройти первым, независимо от того, какой груз он несет. Поэтому первой прошла она. Аромат роз повеял над ней, и она оглянулась в поисках цветущих лоз, но ничего не нашла.

Первый, кого она увидела, заглянув в дверь кухни, был Габриэль. Макая пальцы в какой-то оранжевый порошок, он склонялся над тарелкой, пока почти не коснулся ее, и тогда осторожно подул так, что порошок упал на шоколадную спираль, лежащую на тарелке в отблесках пламени. Тело Джоли зазвенело, как струна. Вокруг него все работали так, будто обладали демонической скоростью, – су-шефы летали от одной тарелки к другой, заканчивая блюда, petits commis и практиканты готовили компоненты, и все были заняты приготовлением дюжин десертов, включенных в меню. Колышущиеся листки бумаги с заказами свисали с края металлической полки над головами работающих.

Габриэль передвинул десерт по стойке к выходу. Его губы отдыхали после того, как он поджимал их, пока дул, и лицо его было мрачным. Затем он поднял глаза и увидел Джоли.

И улыбнулся ей, и все морщинки разгладились и исчезли с его лица.

– Ты опоздала. Не говори мне, что у тебя опять были проблемы с машиной.

– Я думала, что здесь будет спокойнее, если я немного задержусь. Не хочу никому мешать.

Его брови сошлись.

– Ты и не мешаешь. Если я говорю, что ты можешь быть здесь, значит, так и есть. Должно быть, ты голодна. – Строгий взгляд. – Ты же не перекусила по дороге?

– Нет. – В предвкушении угощений Габриэля она даже не позавтракала. – Я умираю с голоду.

Его лицо наполнилось таким восторгом, что ее рот сам собой открылся и она замерла, ошеломленная. Что ж, он не был просто напряженным, непонятным или интересным. Он был настоящим и желанным.

– Замечательно.

Он схватил ее за обе руки и втащил внутрь. Его взгляд скользнул по ее губам, когда она оказалась рядом с ним.

Она вздохнула.

Но он выпустил ее руки и повернулся, чтобы взять ящик с бутылками у человека, стоявшего позади нее. О котором она совсем забыла.

– Мэтт, bonjour, – Габриэль потряс его руку, как только та освободилась, и с бесстрастной вежливостью добавил: – Мой кузен Мэттью Розье. Мэтт, это Джоли Манон.

– Манон? – нахмурился Мэтт, и в его карих глазах появилось любопытство. – Разве мы не сожгли когда-то чучело человека по имени Манон?

– Все мои экземпляры его меню, – поправил Габриэль, искоса бросив быстрый взгляд на Джоли, – а вовсе не настоящее соломенное чучело. Пьянка с кузенами оказала очень плохое влияние на мой уровень зрелости. Мэтт, это же было десять лет назад, merde.

– Pardon, – извинился Мэтт с полным отсутствием искренности и ухмыльнулся, наклоняясь и целуя Джоли в обе щеки. Запах роз повеял сильнее. Он исходил от его кожи или одежды, а сам жест испугал ее. Должно быть, он решил, что она знакома с Габриэлем лично, а не в профессиональном плане.

Насколько он прав?

– Спасибо. – Габриэль коснулся бутылок из темно-синего стекла, которые принес Мэтт, и Джоли увидела на них этикетку «Eau de rose»[52] с бросающейся в глаза буквой «R», первой буквой фамилии Розье, внутри цветущей розы. – Значит, весь урожай здесь?

– Последние розы мы собрали три дня назад. Наконец-то. Зима была такой чертовски холодной, что все запоздало.

В ворчливом голосе Мэтта угадывалось терпение, будто ему и вправду приносило глубокое удовлетворение его умение заставлять мир жить по его сценарию. Но всякий имеющий дело с природой, знает, что во Вселенной у человека существует один противник, который никак не поддается контролю.

– Хотел бы я выбираться чаще одного раза в неделю, чтобы помогать вам собирать розы, – сказал Габриэль. – Когда все мы были детьми, то должны были собирать цветы розы и жасмина, – объяснил он Джоли. – В те дни собиралось много людей, но мне кажется, большинство из них любило собирать цветы в субботу утром или, в моем случае, в понедельник утром. Есть нечто особенное в том, чтобы провести утро, собирая розы. Целый день на коже остаются масла. На следующий день после дня рождения Мэтта, помню, весь чертов клан был там, с похмельем, нет ли, – все равно. Это превратилось в традицию.

– Кстати о традиции. Если ты наткнешься на новое хорошее вино, которое еще никто не обнаружил, захвати для меня ящиков двадцать или около того. Погреб мужчины не должен пустовать, как мой на этой неделе.

– Конечно. А почему бы тебе не пойти поговорить с Рафаэлем? Обычно он ведет дела с местными виноделами, – сказал Габриэль совершенно дружелюбно, но его кузен бросил взгляд на Джоли и хохотнул без всякой причины.

– Рафаэль. В другой части кухни. Верно?

Мэтт сказал Габриэлю одними губами что-то подозрительно похожее на Bonne chance[53], и направился туда, где работал Рафаэль.

Габриэль открыл одну из бутылок розовой воды и вдохнул аромат, затем протянул Джоли, чтобы она могла сделать то же самое. Когда аромат роз наполнил ее снова, она подумала о том, что Габриэль находил удовольствие в каждом запахе и текстуре, которые входили в его мир. И для нее оказалось очень важно, что его первым побуждением было разделить удовольствие с ней. Он исчез на секунду и вернулся с белой курткой шеф-повара.

– Вот. Тебе лучше опять надеть это.

Он сам сунул ее руки в куртку, и мелкая дрожь побежала по всему ее телу от того места, которого коснулись его руки. Его движения были такими быстрыми, что он мог бы снять с женщины одежду за то время, которое понадобилось бы, чтобы сделать один пьянящий вдох его запаха, – когда же у нее перестанут возникать такие мысли? Он застегнул куртку и завязал на Джоли фартук, засунув завязки так, как сделал бы любой шеф-повар. Джоли почувствовала легкое прикосновение его пальцев к своему бедру через толстую ткань передника и брюки капри.

– В этом наряде я похожа на зефир, – сказала она уныло, пытаясь побороть желание вновь испытать его прикосновения.

– Ты выглядишь привлекательно. – Его глаза снова метнулись к ее губам. Сердце Джоли прыгнуло, но он только и сделал, что схватил ее и повернул к стойке, к тому месту, рядом с которым работал сам. – Подожди здесь. Enfin, не стесняйся ходить по кухне, если хочешь на что-то посмотреть. Можешь оставлять заметки и фотографировать что пожелаешь. – Он отошел, и ей показалось, что очертания его фигуры перестали быть четкими из-за огромной скорости, с которой он двигался. Внезапно он остановился, как сверхчеловек, которому нужно что-то сказать неторопливому смертному. Его взгляд пробежался по Джоли еще раз, и он улыбнулся ей медленной глубокой улыбкой. – Спасибо, что пришла, – сказал он и исчез.

Она слышала, как по пути к тому месту, где готовят острые закуски, он зовет своего брата, chef cuisinier Рафаэля.

Габриэль сказал ей спасибо за то, что она пришла? Пришла, чтобы ее накормил – так сказать, за кулисами – сам шеф-повар одного из лучших ресторанов мира?

Но… разве он не был высокомерным? Конечно, был. И разве его высокомерие не возникло благодаря его самым знаменитым кулинарным достижениям?

Молодая женщина протянула руку совсем рядом с Джоли и, пробормотав excusez-moi[54], открыла стальной шкаф. Там стояли самые разные пластиковые коробочки и бутылочки с этикетками, на которых было перечислено все, от cure-dents[55] до colorant rouge[56]. Молодой человек потянул ящик, в который упиралось колено Джоли. Она постаралась съежиться, вытащила блокнот и фотокамеру и позволила своей ручке порхать по бумаге.

Габриэль вновь появился через минуту и опять улыбнулся ей. Он и вправду выглядел очень счастливым из-за того, что видит ее в своей кухне.

– Я всем мешаю, – сказала она с сожалением.

– Ну что ты заладила? Не мешаешь. – Небольшое ворчание проскользнуло в его тоне, отчего по всей ее коже пробежали мурашки. – Сказал «побудь с нами», значит, действительно этого хочу.