– Кто вы, Илья?
– В смысле?
– Ну, вы не похожи на обычного… бездомного.
– Да? – иронично усмехнулся он.
– Я хочу сказать, что вы разговариваете как интеллигентный, образованный человек.
– А что, интеллигентный человек не может стать бомжем?
– Я не знаю… Извините меня, ради бога, – она окончательно смутилась.
– Ничего страшного. Я постараюсь ответить на ваш вопрос. – Илья вдруг стал совершенно серьезным. – Я не знаю, кто я такой.
Сима растерянно моргнула. Она ожидала любого ответа, но к такому оказалась не готова.
– Просто однажды я очнулся на вокзале, с разбитой головой, полураздетый, без денег, без документов и без воспоминаний…
Сима ахнула.
– Думаю, я ответил на ваш вопрос? Вас ведь не заинтересует рассказ, как я стал тем, кем стал…
– Но так же нельзя! – пришла она в себя. – Нужно было обратиться в полицию.
– Сима, вы так наивны! В полиции со мной никто не стал разговаривать.
– Почему?
– Почему? Вы ведь сами не выказали особой радости от общения с бомжем.
Сима покраснела до корней волос:
– Я же не знала…
– Что вы не знали? Вы видели перед собой человека второго сорта, только и всего.
Неплохая легенда у него получилась. Ничего не помню, ничего не знаю. Теперь, если вдруг случатся ляпы, можно будет все списать на амнезию. Только, кажется, он немного перегнул палку. Девочка вот-вот расплачется.
– Простите, вы совершенно правы, – сказала она шепотом. – Я видела только фасад.
Сима сгребла со стола пустые тарелки, включила воду.
Ей нужно было время, чтобы успокоиться. Илья сказал правду: она действительно видела в нем только ущербного бомжа. Человека второго сорта. И это при том, что сама не один раз чувствовала себя убогой и второсортной – из-за бедности, из-за сиротства, из-за внешности. Особенно из-за внешности – необычной, чуждой…
Илья растерянно смотрел на узкую, подозрительно вздрагивающую спину. Да, палку он все-таки перегнул. И что теперь делать?
Он никогда не умел, да и не стремился утешать. Он жил в мире сильных и жестоких людей. Жалость в этом мире не приветствовалась. И вот прямо сейчас нужно что-то делать с этой чересчур впечатлительной девочкой. Илья встал из-за стола, подошел к ней.
Что дальше? Кажется, она действительно плачет. Может, подождать, пока сама успокоится?
Правильно. Замечательное решение. Но вместо того чтобы подождать, он почему-то осторожно коснулся черных блестящих волос.
Девочка вздрогнула, Илья это отчетливо почувствовал. Он стоял слишком близко, чтобы не почувствовать.
То ли от этой близости, то ли из-за необычности ситуации его тренированное, холеное тело повело себя неадекватно. Пришлось срочно увеличить дистанцию, иначе она тоже это почувствует…
Черт! Черт! Черт!
Вот тебе и «полное погружение»! Так и утонуть недолго!
– Не плачь, – сказал он тихо. – Не надо плакать. Я не хотел тебя обидеть.
– Я не плачу.
– Вот и молодец. – Он не удержался-таки, намотал шелковистую прядь на палец. – У тебя красивые волосы.
В ответ – настороженное молчание. Девочка затаилась, кажется, даже дышать перестала.
– Сима, мы будем пить чай?
– Да.
Она упорно не желала поворачиваться к нему лицом. Отпущенная на свободу иссиня-черная прядь тут же строптиво свернулась в упругую спираль…
Сима закусила губу. Она с детства не выносила, когда к ней подходили ближе чем на метр, и ревностно оберегала свое внутреннее пространство. Когда-то она читала, что подобный дискомфорт испытывают только люди, привыкшие жить на больших и пустынных территориях. Дикари и кочевники. Сима родилась и выросла в мегаполисе, но почему-то очень тяжело переносила близкие контакты. А сейчас ее внутреннее пространство было грубейшим образом нарушено – Илья стоял слишком близко. Мало того, он ее касался.
Сима ощутила неприятную, болезненную тяжесть в затылке. Совершенно чужой человек ворвался в ее мир и при этом еще смеет спрашивать, будут ли они пить чай.
– Сима, – голос был тихий, но настойчивый, – ты скоро протрешь дыру в этой несчастной тарелке. Хватит.
Он перегнулся через ее плечо и закрутил кран. На несколько секунд тяжелое тело прижало Симу к мойке. От него пахло детским мылом и ее собственным шампунем. Неожиданно эти привычные, домашние запахи помогли ей вернуть утраченную гармонию.
– Конфеты – на холодильнике, а чай я сейчас заварю. – Пусть она так и не нашла в себе сил посмотреть ему в глаза, зато голос звучал очень даже бодро.
– Вот и замечательно. Не возражаешь, если мы перейдем на «ты»?
– По-моему, мы уже перешли.
Он наконец отошел к столу, и теперь Сима могла вздохнуть свободно.
– Так ты не возражаешь?
– Нет.
Вообще-то, она предпочла бы более официальное общение, но Илья уже шагнул со ступеньки «незнакомец» на ступеньку «случайный знакомый» и, похоже, присматривал место на ступеньке «хороший знакомый»…
Сима задумалась: а нужно ли ей такое знакомство?
Она не знала.
Илья положил на стол коробку дорогущих немецких конфет. Загадочная девушка, ничего не скажешь. «Шампунь травяной для всех типов волос» – и эксклюзивные духи. Соевые сосиски – и немецкие шоколадные конфеты.
– Чай… – Сима поставила перед ним дымящуюся чашку. – Ешь конфеты. Они очень вкусные. Я страшно люблю шоколад. – Она положила в рот крошечное шоколадное сердечко и довольно зажмурилась.
«Ну точно, сытая кошка, – подумал Илья. – Наверное, если ее сейчас погладить, она заурчит». У него даже руки зачесались от желания проверить свое предположение.
Еще не время. Всякого зверя нужно сначала приручить. Почему-то Северин был уверен, что на приручение этой желтоглазой кошки времени уйдет не так уж много…
6
Инка нарисовалась только спустя неделю.
– Извини, подруга. Совсем завертелась. В институте кое-какие неприятности были. И в личной жизни не все так гладко, как хотелось бы. Так что мне срочно требуется снять стресс. – Она выставила на кухонный стол бутылку вина, выложила пакет с фруктами и пачку сигарет. – Сегодня будем расслабляться. Неси бокалы.
Сима подозрительно посмотрела на подругу. Та всегда отличалась несколько эксцентричным поведением, но сегодня вечером эта эксцентрика перехлестывала через край.
– Что случилось? – спросила она осторожно.
– Ничего не случилось! Неси бокалы и пепельницу, а я пока ананас настрогаю.
Инка заговорила только после третьего бокала вина.
– Покуришь со мной? – кивнула она на пачку сигарет.
Сима отрицательно покачала головой. Ее организм категорически отвергал никотин. Всего после нескольких затяжек накатывала тошнота.